Штамм Закат - Чак Хоган

Звук радиоприемника начал слабеть, и первой мыслью Фета было, что все дело в его поврежденном ухе. Он встал и покрутил рукоятку походной динамо-машины, чтобы вос­становить питание, — приемник продолжил работу. Челове­ческие голоса почти исчезли из эфира — их вытеснили мощ­ные помехи и возникающие время от времени пронзитель­ные завывания высоких тонов. Однако некое коммерческое спортивное радио каким-то образом сохранило свои веща­тельные возможности, и, хотя все дикторские таланты явно покинули станцию, а может, не только станцию, но и этот мир, один продюсер все же остался. Именно он сидел у ми­крофона и, поменяв формат вещания — станция перешла с обычной спортивной болтовни «Янкиз-Метс-Джайентс-Джетс-Рейнджерс-Никс»* на новостной режим, — передавал сообщения, выуженные из Интернета или почерпнутые из случайных звонков слушателей.

— ...национальный вебсайт ФБР сообщает, что после ин­цидента в Бруклине федеральная полиция арестовала док­тора Эфраима Гудуэдера. Речь идет о беглом бывшем служа­щем ЦКПЗ, который выложил в Интернет то самое первое видео — помните? Там еще был парень в сарае, посаженный на цепь, как собака. Помните? Тогда все эти демонические дела казались чистой истерикой или же просто сильно на­

думанными. Да, хорошие были времена. Как бы то ни было, вебсайт сообщает, что его арестовали по обвинению... что-что?.. в покушении на убийство? Боже правый! Только мы подумали, что могли бы получить какие-то реальные отве­ты... Я хочу сказать: ведь этот парень, если память мне не изменяет, с самого начала находился буквально в центре со­бытий. Правильно? Он первым вошел в тот самолет, рейс семьсот пятьдесят три. И его разыскивали в связи с убий­ством человека, который тоже входил в ту первую группу реагирования, человека, работавшего на Гудуэдера, кажет­ся, его звали Джим Кент. В общем, ясно: вокруг этого парня что-то происходит. Вот вам мое мнение: я думаю, они хотят заосвальдировать его, если вы понимаете, о чем я. Посту­пить с ним так же, как когда-то поступили с Ли Харви Осваль­дом*. Две пули в живот, и парень умолкает навсегда. Вот вам еще один кусочек этой гигантской головоломки, которую, как мне кажется, никто не в состоянии сложить в цельную картину. Если у кого-либо из вас, там, в мире, есть какие-нибудь мысли на этот счет, какие-нибудь идеи или теории, и если ваш телефон все еще работает, — быстро звоните сюда, по горячей спортивной линии... Сетракян сидел с закрытыми глазами.

— Покушение на убийство? — повторил Фет услышанное.

— Палмер, — сказал Сетракян.

— Палмер! — воскликнул Фет. — Вы полагаете, это обви­нение — не фальшивка? — Его шок быстро прошел, сменив­шись восторженной оценкой услышанного. — Взять и при­стрелить Палмера. Боже Иисусе! Ай да старина доктор! Как же я об этом не подумал?

— Я очень рад, что вы не подумали.

Фет запустил пальцы в свою шевелюру и потряс голову, словно бы заставляя себя окончательно проснуться.

— Значит, вас было двое, ага?

Он отступил на несколько шагов и выглянул через по­луоткрытую дверь мастерской, чтобы проверить, все ли в порядке с главным входом. Сквозь фасадные окна было видно, что уже опускаются сумерки.

— То есть вы знали об этом?

— Я подозревал.

— И вы не захотели остановить его?

— Я смог понять: его невозможно остановить. Иногда человек должен действовать, не сдерживая свои порывы. Поймите, он медик, ученый, застигнутый пандемией, ис­точник которой нахально перечеркивает все то, что он, как ему думалось, знал. Прибавьте к этому личные неуряди­цы, связанные с его женой. Он выбрал курс, который, на его взгляд, был совершенно правильный.

— Смелый шаг. Имело бы это хоть какой-нибудь смысл? Если бы он преуспел?

— О, думаю, что да. — Сетракян продолжил возиться со своей конструкцией.

Фет улыбнулся.

— Вот уж не думал, что у него хватит пороху на такое.

— Уверен, что он и сам так не думал.

Вдруг Фета царапнула мысль, будто он увидел, как перед фасадным окном скользнула какая-то тень. Василий стоял вполоборота к окну и уловил движение лишь периферий­ным зрением. Ему померещилось, что существо, прошед­шее за окном, было очень большим.

— Думаю, у нас посетитель, — сказал Фет, спешно на­правляясь к задней двери.

Сетракян встал, быстро дотянулся до своей трости с волчьей головой, крутанул набалдашник и обнажил с де­сяток сантиметров серебра.

— Стойте на месте, — произнес Фет. — И будьте наготове. Схватив заряженный гвоздезабивной пистолет и меч,

Василий выскользнул через заднюю дверь. Больше всего он опасался, что к ним явился Владыка.

Как только Фет прикрыл за собой дверь, он тут же увидел на обочине дорожки, огибавшей дом, крупного мужчину. Густобрового неуклюжего мужчину лет шестидесяти с лиш­ним, ростом никак не меньше Фета. Пришелец стоял в странной позе: полуприсев — видимо, щадил больную ногу, — и выставив вперед руки с открытыми ладонями. Соз­давалось впечатление, что он принял стойку рестлера.

Нет, не Владыка. И даже не вампир. Это было видно по глазам мужчины. И по его движениям. Даже новообращен­ные вампиры передвигаются довольно странно — уже не совсем как люди. Скорее как крупные животные. Или же и вовсе как жуки.

Из-за «позаимствованного» Фетом микроавтобуса — того самого, по борту которого шла надпись: «УПРАВЛЕНИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ РАБОТ МАНХЭТТЕНА», - выступили еще двое. Один был с ног до головы увешан серебряными украшениями. Низкорослый, коренастый и, видимо, очень сильный — от него просто разило мощью, — он рычал и ще­рился, как помоечный пес. Пес, извалявшийся в груде по­брякушек. Второй был моложе. Он держал в руке длинный меч, и кончик этого меча целился точно в горло Фета.

Ну что же, значит, цену серебру они знали.

— Я человек, — сказал Фет. — Если вы, ребята, ищете чего пограбить, то у меня, кроме крысиного яда, ничего нет.

— Мы ищем старика, — раздался голос позади Фета. Василий повернулся так, чтобы держать в поле зрения

всех пришельцев. Третьим был Гус. Воротник его рубашки был оторван, поэтому надпись, вытатуированная у него на ключицах, — SOY СОМО SOY — вполне читалась. В руке у Гуса был длинный серебряный нож.

Итак, три гангстера-мексиканца и старый отставной рестлер с ладонями как добрые толстые отбивные.

— Уже темнеет, ребята, — сказал Фет. — Шли бы вы отсюда.

— Чего-чего? — спросил Крим, тот, что с серебряными кастетами.

— Ломбардщик, — пояснил Гус Фету. — Где он?

Фет решил стоять на своем. Эти панки были навьючены убийственными орудиями, но Василий не знал их, а те, кого он не знал, ему не нравились.

— Не понимаю, о ком вы говорите.

Гус, разумеется, не повелся на эти слова.

— Ну что же, мать твою, тогда мы пооткрываем все ком­наты, дверь за дверью.

— Валяйте, — сказал Фет. — Только сначала вам придется пройти сквозь меня. — Он сделал движение своим гвозде-забивным пистолетом. — Просто чтоб вы знали: вот эта малышка у меня в руке — очень неприятная штуковина. Гвоздь вонзается в кость. Просто-таки впивается в нее. Вампир или не вампир — не важно: кости каюк. Я еще успею услышать, чоло1, как ты будешь вопить, когда попытаешься выковырять пяток сантиметров серебра из своей, бля, глазницы.

— Василий, — предостерегающе произнес Сетракян, вы­ходя из задней двери с тростью в руке.

Гус увидел старика, увидел его руки. Те самые руки с ис­кореженными пальцами — в точности такие, какими он их и запомнил. Ломбардщик выглядел куда старее прежнего, даже стал меньше ростом. С того момента, как они встре­тились несколько недель назад, прошли годы. Гус выпря­мился в полный рост — он вовсе не был уверен, что старик узнает его.

Сетракян оглядел Гуса с ног до головы.

— Сокамерник, — сказал он.

— Сокамерник? — переспросил Фет.

Сетракян протянул руку и фамильярно похлопал Гуса по плечу.

— Ты слушал. Ты понял. И ты выжил.

— А гуэво1. Я выжил. А вы... вы все-таки выбрались.

— Неожиданным образом фортуна повернулась ко мне лицом, — сказал Сетракян. Он посмотрел на спутников Гуса. — А что стало с твоим другом? Тем, который был бо­лен. Ты сделал то, что должен был сделать?

Гус содрогнулся, вспомнив ту страшную ночь.

— Си2. Я сделал то, что должен был сделать. И я, бля, делаю это с тех самых пор.

Анхель полез одной рукой в рюкзак, висевший на его плече, и Фет сразу взял на изготовку свой гвоздезабивной пистолет.

— Ну ты, медведище, полегче, — сказал он.

Анхель вытащил серебряную шкатулочку, которую они извлекли из руин ломбарда. Гус подошел к старому рестле-ру, взял шкатулку, открыл ее, вытащил карточку, лежавшую внутри, и передал ломбардщику.

На карточке был написан адрес Фета.

Сетракян заметил, что шкатулка помята и закопчена, а один уголок даже оплавился под воздействием сильного жара.