Цивилизация страуса (СИ) - Фролов Виталий

  -        Может быть, просто так совпало.

  -        То есть, ты саму такую возможность отрицаешь, даже толком не изучив вопрос?

  -        Да чего тут изучать? Обычная ситуация для смутных времен, - сказал Гусев, а сам вспомнил про странного мальчика со стеклянными глазами, которого встретил в первые недели своего пребывания в новом мире. Что-то этот мальчик ему напророчил... - Как только в обществе неспокойно, так тут же экстрасенсы всех мастей из щелей и ползут.

  -        Но сейчас не смутные времена, - возразила Марина.

  -        Угу, - сказал Гусев.

  -        Понимаю, что тебе это кажется дикостью, но система стабильна.

  -        Слишком мало времени прошло для таких выводов, - сказал Гусев. - Поговорим об этом лет через пятьдесят.

  -        Поговорим, - пообещала Марина.

  Тем же вечером, но много позже, после второй бутылки вина, нескольких часов приятного неторопливого разговора и поездки на такси, они целовались в полутьме единственной гусевской комнаты. Однако, разложив диван и помогая Марине снять одежду, Гусев нежно, но очень тщательно обыскал ее тело на предмет наличия нам нем миниатюрных динамиков и микрофонов.

  Утром ему стало за это нестерпимо стыдно. Чувствуя себя последним ничтожеством и негодяем, Гусев выплелся из ванной, направил свои стопы на кухню и уселся за барную стойку с самым виноватым видом. Марина варила кофе и жарила яичницу.

  -        Прости, - сказал он. - Наверное, это была ошибка.

  -        Тебе удалось найти те самые слова, которые способны сделать счастливой любую женщину, - сказала Марина. - Особенно утром.

  -        Просто я внезапно осознал, что я тебя не достоин, - сказал Гусев. - Ты заслуживаешь кого-нибудь получше.

  -        А кого же заслуживаешь ты? - поинтересовалась она.

  -        Я знаю? - вздохнул Гусев. - Наверное, никого.

  -        Дурак ты, Антон.

  Гусев не любил собственное имя (а от песни 'Антошка, Антошка, пойдем копать картошку' его просто передергивало), но ему нравилось, как оно звучит из ее уст.

  -        Дурак, - покорно согласился он.

  -        К тому же, я не помню, чтобы мы вчера клялись друг другу в вечной любви.

  -        Мы не клялись.

  -        Тогда к чему это все?

  -        Я зрю в будущее, - сказал Гусев. - Ты мне очень нравишься, и я, наверное, начну за тобой ухаживать и всячески добиваться.

  -        И это проблема, потому что...

  -        Потому что ты можешь поддаться, - сказал Гусев. - В то время, как заслуживаешь кого-то получше. О чем я тебя и предупреждаю.

  -        Самое романтичное, что я слышала в последнее время.

  -        Прости, - снова сказал Гусев. - Мне семьдесят лет, у меня старческий маразм.

  -        Завтракать будешь, пенсионер?

  -        Буду.

  После завтрака Марина ушла к себе, сославшись на накопившееся домашние дела, а Гусев занялся очередными изысканиями в интернете.

  Технически клонирование человека было вполне возможно, однако запрещено во всех цивилизованных странах мира. А нецивилизованные страны соответствующей базой все-таки не обладали. В России клонированные было признано преступлением особой тяжести. Это означало, что число государственных обвинителей на каждого обвиняемого может быть больше одного. По суд бы пошли все причастные, начиная от ведущих специалистов и заканчивая чуть ли не уборщиками, так что Гусев счел риски чрезмерно большими. Возможно, клонов изготовили где-нибудь в Азии, а потом ввезли в страну под видом обычных близнецов. Или по одному.

  Проследить биографию обоих Гусеву удалось только до детского дома, и ни в одном из общедоступных источников не указывалось, как они там появились.

  Прибегать к услугам хакеров, помня о судьбе Хомяка, ему не хотелось. Он был почти уверен, Хомяка убили не случайно, а именно за то, что он накопал лишнего.

  Какой-нибудь профессиональный наемник легко мог затеряться в толпе обычных игроков и выдать умышленное убийство за попутный ущерб. Макс был прав, информация оказалась чересчур опасным товаром.

  Кстати, Березкин о Максе знал, и это еще раз подтверждало, что за каждым шагом Гусева следили с самого начала.

  Найденная в сети информация про экстрасенсов и прочих людей с паранормальными способностями подтверждала слова Марины. Экстрасенсов было много, впрочем, их было много всегда, особенно в девяностые, когда любая газета пестрела объявлениями от всевозможных гадалок, деревенских знахарок, черных, белых и серобуромалиновых колдунов, потомственных ведуний, энергетических магов с чистыми чакрами и прочих шарлатанов. По мнению Гусева это доказывало только то, что в окружающем его мире все еще пребывает достаточное для прокорма этих сомнительных деятелей число идиотов.

  В дверь позвонили.

  Почти уже привычным движением Гусев взял в руки пистолет и пошел смотреть, кого там опять принесло. Принесло Березкина.

  -        Чего надо? - недружелюбно спросил Гусев.

  -        Извиниться хочу, - всем своим видом Березкин показывал, что виноват. Что ему стыдно, он сожалеет и никогда больше так не будет. - Мне сказали, что ты обязательно придешь, сказали, что тебе нужно рассказать... ну, то, что я рассказал, и что это для твоей же пользы. Я спрашивал, зачем это, но они не объяснили. Только говорили про пользу и про то, что ты...э... эмоционально нестабилен. Они мне денег предложили, и я согласился. Их человек мне реплики подсказывал, ну, ты знаешь.

  -        Знаю, - подтвердил Гусев. - А они тебе не рассказали, откуда ты такой на меня похожий нарисовался?

  -        Нет. И еще сказали, что если я буду задавать лишние вопросы или еще как-то пытаться это выяснить, они меня убьют.

  -        Убьют, - равнодушно согласился Гусев. - Они могут.

  -        Даже не спросишь, кто они такие?

  -        А ты знаешь?

  -        Нет. Они не представились. Но люди серьезные, это видно.

  -        Сюда тебя тоже они прислали?

  -        Нет, я сам.

  -        Почему?

  -        Ну... не знаю, не чужие же.

  -        Чужие, - сказал Гусев. Он Березкина ни в чем не винил, но общее ДНК не делало их друзьями. Даже родственниками, по большому счету, не делало. - Ладно, я тебя прощаю. Можешь идти.

  -        И все?

  -        А что еще? - спросил Гусев. - Если тебе этого для прощания мало, то будь осторожен, держи хвост пистолетом и так далее по списку.

  Гусев закрыл дверь и даже не стал подсматривать в глазок, стоит ли там Березкин или уже ушел.

  Это ему было совершенно неинтересно.

  Глава двадцать вторая.

  Первый канал, воскресный вечер, прайм-тайм, прямой эфир.

  -        Антон, вы до сих пор работаете дворником? - лысина ведущего в свете софитов блестит так же ярко, как и лысина самого Гусева.

  -        Нет, на прошлой неделе я зашел на старое место работы и официально оттуда уволился. Так что теперь я обычный российский безработный.

  Легкий смех и аплодисменты в зале.

  -        И чем вы планируете заняться теперь?

  -        Не знаю, - говорит Гусев. - Я еще точно не решил.

  -        Но какие-то планы у вас же должны быть?

  -        Может быть, я вернусь к прежней профессии, - говорит Гусев. - Конечно, мне придется кое-что подучить, закончить какие-нибудь курсы повышения квалификации, и кто-нибудь из работодателей будет настолько добр, что возьмет меня к себе стажером.

  Снова смех, снова аплодисменты. Как же мало им надо...

  -        Приходите к нам на телевидение, - шутит ведущий. - Нам всегда нужны толковые стажеры.

  -        Я обдумаю ваше предложение, - говорит Гусев. - Но учтите, кофе я варю весьма паршивый.

  Когда стихает очередной залп аплодисментов, ведущий делает серьезное лицо.

  -        В нашу редакцию поступила информация, что как минимум две политические партии предложили вам вступить в их ряды. Не расскажете нам, какие это были партии и что вы думаете об их предложениях?