Цивилизация страуса (СИ) - Фролов Виталий

  -        До этого мы еще дойдем, - сказал Борис. - Обещаю, ты получишь ответы на все твои вопросы.

  -        Весьма сомнительно, но ты все же начинай излагать, - Гусев воспользовался блюдцем.

  -        Знаешь, в чем главная проблема крионики?

  -        Она чертовски дорогая.

  -        Я имею в виду техническую сторону вопроса, - сказал Борис. - Главная проблема, с которой сталкиваются криоинженеры, это смерть мозга от кислородного голодания. Человека, умершего от, скажем, инфаркта, можно заморозить, вырастить ему новое сердце, разморозить, провести операцию по пересадке, но в результате получится все равно овощ с отключенным сознанием. Идеальные условия для криозаморозки - это если пациент умирает в крио-клинике, а рядом стоят врачи и техники с готовым оборудованием, но в жизни, как ты сам понимаешь, такие условия встречаются нечасто. Люди в основном умирают совсем не так.

  -        Угу, - сказал Гусев.

  -        Сейчас эту проблему научились решать, - сказал Березкин. - Мозг можно стимулировать извне, налаживая разрушенные связи и восстанавливая нейронные сети. Это долгий, кропотливый и очень болезненный для человека процесс.

  -        Было бы странно, если бы это получалось быстро и легко, - согласился Гусев. - И что дальше?

  -        Сознание человека, подвергающегося этому процессу, начинает оживать задолго до его окончания, - сказал Березкин. - И тогда его помещают в искусственный мир, своего рода виртуальность, созданную лишь для него одного.

  -        Для каких целей?

  -        По большей части, для медицинских. В виртуальном мире пациент не испытывает боли, которую терпит его организм в реальности. Кроме того, проживая новую жизнь, мысля, получая новые ощущения, принимая решения и делая выбор, пациент положительно влияет на процесс восстановления, ускоряя его в разы. Ведь механизмы действуют все те же самые, что и в реальной жизни.

  -        Выходит, ты пытаешься мне намекнуть, что вокруг меня совсем не будущее?

  -        Нет, только твои представления о нем, - сказал Березкин. - Та же ложка, которую ты только что согнул. Откуда она? Правильно, из Матрицы. Ее бы здесь не было, если бы в своей настоящей жизни ты не смотрел этого фильма.  Искусственную реальность формируешь ты сам, она берет образы из твоей памяти и твоего подсознания. Фильмы, которые ты когда-то смотрел, книги, которые ты когда-то читал. Она построена на твоих желаниях и на твоих страхах.

  -        Страхов тут явно больше, чем желаний, - сказал Гусев.

  -        Причем, ты сам уже можешь не помнить, что смотрел те или иные фильмы, а подсознание все равно подсунет их в виртуальность, - сказал Березкин. - Потому что подсознание не забывает. Оно хранит весь твой жизненный опыт и использует его...

  -        Стоп, - сказал Гусев. - Если весь этот мир замкнут на меня и состоит из вывертов моего мозга, кто тогда ты и откуда взялся? Если ты тоже часть меня, как же ты можешь рассказывать мне вещи, о которых я не знаю?

  -        Я - голос извне, вестник большого мира, - сказал Борис. - Форму ты придал мне сам, а содержание идет от медицинского консультанта, который подключился к твоей системе жизнеобеспечения. И да, меня на самом еле зовут Борис, только на самом деле я абсолютно на тебя не похож.

  -        Тогда почему же ты меня сначала в квартиру не пускал, консультант? Почему сразу все не сказал?

  -        Потому что сначала следовало установить контакт, - сказал Борис. - Поговорить на отвлеченные темы, и лишь потом, когда подвернется случай, рассказать правду. А уж когда ты ложки начал гнуть, я и понял, вот он, тот самый момент.

  -        А если бы не начал?

  -        Тогда бы я все равно рассказал, - сказал Борис. - Может быть, чуть позже. На пятнадцать минут или полчаса, или твой разум придал мне какую-то другую форму, и правду ты бы узнал от кого-то другого. От того же Макса, например.

  -        Я должен был узнать правду именно сегодня? - уточнил Гусев. - Почему?

  -        Потому что процесс восстановления подходит к концу, и тебе скоро надо будет просыпаться, - сказал Борис. - И мы увидимся с тобой уже в реальном мире, и тогда я действительно поздравлю тебя с началом твоей новой жизни.

  -        Мне что-то нужно делать? Как-то подготовиться? - спросил Гусев.

  -        Нет, делать ничего не нужно. Важно лишь одно - ты должен знать, что мир, который окружает тебя сейчас, на самом деле не существует и скоро закончится.

  Гусев затушил окурок в пепельнице и тут же прикурил новую сигарету.

  -        Выходит, я все это придумал себе сам?

  -        Придумал или вспомнил. Тебе нужны доказательства?

  -        Хотелось бы.

  Березкин дернул головой.

  -        Самое очевидное - это Черная Лотерея, - сказал он. - Вспомни 'Седьмую жертву' Шекли или его же 'Цивилизацию статуса', там тоже был похожий эпизод. 'Бегущего человека' Кинга или одноименный фильм со Шварценеггером. Этот мир - лоскутное одеяло, которое сшил ты сам. Из того, что видел, читал или о чем думал.

  -        Довольно слабый аргумент, должен сказать, - заявил Гусев. - Фантасты написали столько всего, что, порывшись в груде книг, можно выудить пару-другую удачных прогнозов практически к любому пути развития. Если вдуматься, даже вот этот самый наш с тобой разговор тоже глубоко вторичен. Помнится, в другом фильме Шварценеггера его героя как раз убеждали, что он заблудился в собственных воспоминаниях и уговаривали сдаться  врагу[1].

  -        Я тебе не враг.

  -        Но и не друг, - сказал Гусев.

  -        Я хочу только облегчить твою адаптацию к новой жизни, - сказал Борис. - И она пройдет куда проще и безболезненнее, если ты поверишь в то, что сейчас тебя окружают иллюзии. Иначе тебе будет очень тяжело с ними расставаться.

  -        С иллюзиями вообще тяжело расставаться, - философски заметил Гусев. - Но по этому миру я скучать точно не буду.

  -        Хотя получилось у тебя любопытно.

  -        Ага, - сказал Гусев. - Получается, что эта чертова охота была всего лишь салочками, и я, как какой-то глупый пес, гонялся за собственным хвостом?

  -        Скорее, убегал от него.

  -        Но что-то могло мне повредить?

  -        Физически - нет.

  -        Я вообще могу умереть в этом мире?

  -        Если сам того захочешь. Это же твой  мир.

  -        И что будет, если я умру?

  -        С миром? Он исчезнет.

  -        Со мной.

  -        Я точно не знаю, - сказал Борис. - Может быть, ты начнешь все сначала, может быть, воскреснешь в каком-то другом мире.

  -        Но в реальности, данной вам в ощущениях, в себя так и не приду?

  Березкин покачал головой.

  -        До окончания процедуры это невозможно.

  -        И сколько осталось до конца процедуры?

  -        В реальности - несколько суток. Но время в наших мирах течет неодинаково. Линейной зависимости тут нет. Может быть, пройдет пара недель, может быть, для этого потребуется год.

  -        Но не больше?

  -        Едва ли больше.

  Гусев внимательно смотрел на лицо Березкина. Героя, убеждавшего Шварценеггера в нереальности происходящего, выдал тот факт, что он потел и вообще очень нервничал. Березкин не потел, а если и нервничал, то это можно было объяснить вывертами гусевского подсознания.

  Гусев пожалел, что не обладает талантами доктора Лайтмена[2]. Тот по одному дрожанию левой икры мог бы сделать выводы о правдивости рассказа Березкина. Вот Борис головой трясет и ухо постоянно чешет, это что означает? Кто бы знал.

  Конечно, теория о виртуальности объяснила бы все нелепости и дурацкие законы. Но если этот мир придуман самим Гусевым, почему же на него, демиурга и творца, постоянно сыплются всякие неприятности? Как из рога изобилия и прямо на голову.

  -        Ты мне все еще не веришь, - констатировал Борис.