Сила любви - Лавирль Спенсер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– …автомобиль движется в северном направлении по Мэйн-стрит.
Он взял с приборной доски микрофон и сказал:
– Сорок первый сигнал принял. Вы уточнили, по какой именно улице он едет – Уэст-Мэйн или Ист-Мэйн?
– Ист-Мэйн.
– Десять ноль-четыре, – подтвердил он диспетчеру время приема сигнала и сказал, обращаясь к Ли:
– Мне надо ехать.
Она открыла дверь, и в салоне зажегся свет.
– До встречи в воскресенье.
– Я позвоню.
– О'кей. – И она вышла из машины.
– Эй, Ли?
Она наклонилась и заглянула в салон.
– Пирог был хорош. Я съел его только что во время передышки.
Она улыбнулась и хлопнула дверцей.
В воскресенье вечером особых проблем не возникло. Дженис еще днем уехала к себе в общежитие; Джои, послонявшись по дому, позвонил Денни Уитману и потом объявил:
– Я хочу съездить к Денни поиграть в видеоигры. Ты не могла бы меня отвезти?
– Конечно, – сказала она, в глубине души радуясь тому, что не придется оправдываться перед сыном за тщательные приготовления к свиданию.
Наконец, оказавшись в полном одиночестве, она вдруг разволновалась: что надеть, как причесаться, стоит ли подушиться. Видит Бог, она впервые за двадцать шесть лет собиралась на свидание. Она была в ужасе!
Она надела голубые джинсы (словно пытаясь снизить значимость события), пуловер, нанесла на лицо немного тона – так, как если бы шла на работу, с духами тоже не переусердствовала. А что делать с волосами? Она провела по ним щеткой, подумав о красивой копне Дженис и вновь удивляясь тому, как это молодой человек смог предпочесть ее дочери.
Он приехал в назначенное время, и она поспешила к двери, испытывая странное волнение, чуть раскрасневшись от нахлынувших эмоций, в который раз спрашивая себя, что же она делает.
Он был в джинсах и красной пуховой куртке. Держался он гораздо спокойнее и увереннее, чем она.
– Привет, – сказал он, переступая порог и закрывая за собой дверь. – Уже готовы?
– Если ты не возражаешь, я бы хотела позвонить Джои. Он сейчас у Денни Уитмана, играет в видеоигры. Не знаю, заезжать мне за ним или нет.
– О'кей.
Пока она говорила по телефону с Джои, Кристофер слонялся по кухне, поглядывая по сторонам, похлопывая кожаными перчатками по ноге. Взгляд его упал на форму для выпечки, в которой остался кусок персикового пирога, потом внимание его привлекла записка на дверце холодильника: «Забрать часы от ювелира». Наклонившись над кухонным столом, он прочитал объявление о предстоящих педагогических семинарах, которое, видимо, принес из школы Джои.
Голос ее звучал непринужденно, когда она сказала в трубку:
– Я иду в кино с Кристофером, но к половине десятого мы вернемся.
И после паузы:
– «Упрямец».
Он внимательно следил за ней, прислушиваясь к тому, как она отвечала на вопросы Джои о фильме, который они собираются смотреть. Она говорила еще минуту, потом повесила трубку и сказала:
– Отец Денни привезет его домой.
Кристофер благоразумно промолчал, хотя про себя отметил: «А я что говорил».
Выйдя в коридор, он помог ей надеть куртку, у машины открыл перед ней дверцу… все, как и положено на настоящем свидании.
В кино он сидел, опираясь на подлокотники кресла. Иногда они касались друг друга локтями. Во время сцены долгого поцелуя взгляды их оставались прикованными к экрану, и каждый думал о том, что чувствует в эту минуту другой.
Уже в машине он спросил:
– Вам понравилось?
– Да. А тебе?
– Не так, как книга.
– А по-моему, фильм намного лучше книги!
Картину обсуждали до самого дома. Подъехав, они заметили, что в холле по-прежнему горит свет – уходя, Ли оставила его включенным. Спальня Джои выходила окнами во двор, так что невозможно было угадать, дома он уже или нет.
– Зайдешь на персиковый пирог и мороженое? – спросила она.
– Конечно.
Они вышли из машины и прошли в дом.
Снимая куртку, она позвала:
– Джои? Ты здесь?
Ответа не последовало.
Она бросила куртку на стул в гостиной и прошла в спальню Джои, но там было темно. Когда она вернулась на кухню, Кристофер уже снял свою куртку и повесил ее на спинку стула.
– Его еще нет. Он знает, что должен вернуться домой к десяти, иначе ему не избежать взбучки.
На часах было девять сорок пять.
Она достала две тарелки, положила на каждую по куску персикового пирога, отправила его в микроволновую печь, потом вытащила из морозильника мороженое. Сразу извлечь его из коробки у нее не получилось, и она отчаянно пыталась это сделать, но лишь напрасно мучилась.
– Можно мне? – спросил он.
Она отдала ему лопатку и полезла в ящик за ложками.
В печке раздался зуммер, и она, вытащив разогретые куски пирога, поставила их перед Кристофером, подождала, пока он положит на тарелки мороженое, и отнесла их на стол, а он тем временем убрал остатки мороженого в морозильник.
Все время в движении, они то и дело задевали друг друга.
Наконец они сели за стол. В доме было очень тихо – ни звука радио или телевизора, ни снующего повсюду Джои.
Она взяла ложку и подцепила кусок пирога. Подняв глаза, она встретилась взглядом с Кристофером, который сидел не двигаясь, положив руки на край стола возле своей тарелки. Взгляд его голубых глаз был прямой, твердый, без тени улыбки.
Он сказал:
– Давайте-ка покончим наконец с этим.
Он взял из ее рук ложку, положил ее обратно на тарелку и привлек Ли к себе. Она не стала сопротивляться и тут же оказалась у него на коленях. Его руки сомкнулись на ее спине, и лицо его приблизилось к ее лицу, когда он лотянулся, чтобы ее поцеловать. И не было в этом ни дурачества, ни шутовства. Это был настоящий сексуальный поцелуй – влажный, открытый, страстный. Он запрокинул голову, открыл рот и нежно ласкал языком ее зубы, язык. Она обвила руками его шею и уступила, позволив этому случиться… и сердце ее, казалось, готово было вырваться из груди, а в легких оставалось все меньше и меньше воздуха. Они ласкали друг друга, пробовали друг друга на вкус – так, как не раз представляли в своих мечтах. И это длилось минуту, две… Она уже полулежала на его коленях, и он склонился над ней, и они стали похожи на сплетенные давним штормом стволы деревьев.
Они долго не могли оторваться друг от друга, и вот наконец он ослабил свои объятия, и губы их расстались, но были еще совсем близко. Дыхание давалось с трудом.
Он заговорил первым, голос его был сдавленным, хрипловатым.
– Я не был уверен, что смогу проглотить эти персики, не разобравшись прежде с этим.