Прекрасный зверь (ЛП) - Олтедж Нева

— Я что не ясно говорю? — отвечает Николай.

Я потратил много лет на поиски подходящего человека, который смог бы заменить Антона в роли командира, контролирующего наши ряды. Управлять солдатами Братвы — все равно что держать в руках поводья стаи безумных гиен. Они не подчиняются ничьим приказам. Даже если и выполняют указания, многие из них часто считают себя вправе интерпретировать приказ так, как им вздумается. Чтобы удерживать всех в узде и не потерять рассудок, командир должен обладать либо исключительным спокойствием и методичностью в своих действиях, либо быть человеком, который сам не совсем в себе. Николай Левин относится ко второму типу. Порой я не знаю, стоит ли повышать этого грубого ублюдка в должности или просто покончить с ним. Этот псих два года назад получил пулю за меня, так что, видимо, я к нему неравнодушен.

— Следи за языком, — рявкаю я. — Объясни ситуацию.

— Мы прибыли на границу, как и планировали, но один из людей Рамиреса сообщил, что этот подлый ублюдок нашел другого покупателя. Я пытался дозвониться до Белова, но он не отвечает.

— Мой брат сейчас занят другим делом. Парень Рамиреса все еще у тебя?

— Да.

— Сломай ему ноги, — рявкаю я. — Заставь говорить. Мне нужно знать, кто получил то, что должно быть моим.

— Уже сделали. Это был Артем Волошин. Он предложил Рамиресу сорок процентов.

Проклятые украинцы. Я думал, что покончил с этими идиотами еще два десятилетия назад.

— Это еще не всё, — продолжает Николай. — На прошлой неделе один из моих людей поймал дилера Артема в Вест-Тауне.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас?

Вдруг дверь моего кабинета распахивается, и в него врывается моя жена, вся красная и запыхавшаяся, как будто мчалась сюда сломя голову.

— Что ты натворил? — восклицает она, глаза полны растерянности и ярости.

— Я перезвоню тебе. — Я бросаю телефон на стол и поднимаю руки в защитном жесте. — Что бы это ни было, я не причастен. Клянусь, malysh.

Я не имею ни малейшего представления, что могло так её расстроить, но знаю, что это не может быть связано с моими действиями. Я бы скорее отрезал себе руки. И ноги. Перерезал бы себе горло…

— Ты послал Сергея убить сицилийца Васи!

Ой. Похоже, я все-таки виноват.

— Этот ублюдок не ее. Де Санти — киллер, который похитил и держал нашу дочь в заложниках больше двух месяцев. Ты же не думала, что я спущу все на тормозах?

Нина бросается ко мне.

— Пожалуйста, Роман. Ты должен позвонить Сергею и отменить приказ.

— Ни за что.

— Василиса в него влюблена, котик. — Схватив мою рубашку, она почти прижимается носом к моему. — Ты должен отозвать Сергея. Немедленно!

— Что? Нет, она не может быть в него влюблена.

— Она собирается вернуться на Сицилию! — Нина кричит мне в лицо, тряся меня. — Я пыталась убедить её рассказать тебе правду, но она испугалась, что ты так и поступишь!

Я смотрю на свою жену, а внутри меня бушует огненная буря. Моя девочка не может же влюбиться в этого проклятого Де Санти? Я уже договорился о встрече, пригласил своего бухгалтера и попросил его привести сына. Он работает в отделе делопроизводства в доме престарелых. Хороший, надежный парень. Ровесник Василисы. А не гребаный наемный убийца с другого континента.

— Нина, детка, она просто запуталась.

— Ни в коем случае! Она его любит! — Моя милая жена теперь кричит так громко, что боюсь, как бы не разбились окна. — Ты не можешь его убить! Её отец не может убить человека, которого она любит! Это уничтожит её, Роман! И тебя тоже!

— Вася заслуживает кого-то достойного. Того, кто будет ее защищать.

— Ты что, не понимаешь? Ей не нужен хороший человек. Ей нужен он. И он оберегал ее все это время, даже когда ты не мог.

Я хмурю брови.

— О чем ты говоришь?

— О торговом центре. О взрыве двадцать лет назад. Рафаэль Де Санти и есть тот человек, который спас жизнь нашей дочери!

Это… это невозможно. Но… О, черт. Как бы мне ни хотелось опровергать слова Нины, я почему-то знаю, что это правда. С того момента, как встретил Де Санти более десяти лет назад, я всегда задавался вопросом, что с ним произошло. Но так и не смог найти связь.

Вася.

Я вскакиваю с кресла и хватаю телефон.

Василиса

Спидометр показывает больше ста миль в час. Я давлю на газ, маневрируя между другими автомобилями. Сейчас пять минут седьмого. Самолет Рафаэля только что взлетел. Без меня. Но это не имеет значения — я сяду на первый попавшийся рейс, как только узнаю, что мой любимый человек в безопасности. Времени еще достаточно. Мой дядя предпочитает работать по ночам. Я делаю глубокий вдох, но воздух застревает в легких, и едва не врезаюсь в стоящую передо мной машину.

Я забыла про эту чертову разницу во времени! Сицилия опережает Чикаго на семь часов. Сейчас там два часа ночи. Нет. Нет. Нет!

Светофор передо мной переключается на красный. Я еще сильнее нажимаю на газ. С боковой дороги выезжает пикап, и я едва успеваю проскочить перекресток. Наш район всего в миле отсюда. Я снова звоню Рафаэлю. И еще раз.

Ответа нет.

На нашей подъездной дорожке я резко торможу, меня так трясет, что с трудом открываю дверь машины. Не закрывая ее, просто бегу по каменным ступенькам к парадной двери.

Дверь папиного кабинета приоткрыта. Спотыкаясь, я вхожу внутрь и вижу отца. Слова застревают в моем горле. Папа стоит у своего стола, телефон прижат к уху. Мама стискивает на его груди рубашку.

— Сергей. — Глубокий голос отца нарушает тишину. — Отмена.

С облегчением выдыхаю, не сдерживая себя. Прислоняюсь спиной к стене, потому что ноги подкашиваются. Мой взгляд сосредоточен на отце, который все еще держит телефон у уха. Его челюсть напряжена, а брови сведены в хмурую линию.

— Мне он нужен живым, Сергей. Понял? — рявкает он, опуская трубку.

Я затаила дыхание, ожидая, что скажет великий Роман Петров.

— Папа? — тихо спрашиваю я.

Отец глубоко вдыхает, его глаза опущены, он избегает встречаться ср мной взглядом.

Рафаэль

15 минутами ранее

Телефон начинает звонить, как только его включаю, и именно в тот момент, когда тянусь к входной двери. На экране появляется имя пилота. Я смотрю на наручные часы — пять минут второго.

— Мы готовы к взлету, босс.

— Хорошо. — Я киваю, хотя он этого не видит, и жду. Не могу заставить себя спросить о том, что уже известно.

— Она не пришла. Мне очень жаль, босс.

Сунув телефон обратно в карман, я направляюсь на кухню. Шаги гулко раздаются в огромном помещении, эхом отражаясь от стен, и этот звук кажется жутким в темноте дома. Пересекая комнату, я не включаю свет. Лунного света, освещающего путь к холодильнику, мне вполне достаточно.

Некоторые считают, что пить красное вино холодным, а не при комнатной температуре, — это святотатство. Я же всегда думал, что в таком виде оно довольно безвкусное. Вынув из холодильника бутылку и достав высокий бокал, я иду через дом и останавливаюсь у порога террасы. Сколько раз я просил рабочих покрасить эти французские двери? Четыре? Пять? Ребята, конечно, шумели, как я и велел. Все для того, чтобы моя vespetta чувствовала себя как дома.

Забавно, я потратил два десятка лет, чтобы накопить состояние и создать свою империю. Все это время был уверен, что это принесет мне счастье. Слишком поздно осознал, что все это лишь мимолетное. Все мои богатства не смогли помочь мне достичь того, что я желал больше всего — любви Василисы. Ни один из дорогих подарков, которые я ей сделал, не вызвал у нее улыбки, как те глупые рисунки, которые для нее рисовал. И вот я здесь, на вершине своего успеха, обладаю множеством вещей… но не имею ничего по-настоящему ценного.

Теплый ветер касается моего лица, когда выхожу на террасу и усаживаюсь в шезлонг в дальнем углу. Крошечные огоньки далеких рыбацких лодок разбросаны по темному морю, мерцая на волнах. Я наливаю себе бокал вина и наблюдаю за ними.

— Становишься безрассудным с возрастом, Де Санти? — доносится мужской голос из тени слева от меня.