Тихие сказки - Зинаида Александровна Миркина

куда-то проваливается, но… что это? Ночь темная, небо в тучах, даже звезд не видно, но… Какие-то маленькие, очень маленькие мерцающие огоньки. То — есть, то — нет. Это кажется? Да нет, вот оно. Нет, кажется. То скрываются, то появляются снова. Но один огонёк не скрывается, горит всё время. Очень далеко. Как его тянет туда! И Том идет, идет. Да ведь это же избушка на курьих ножках! В её окошечке — свет. Какой далекий!.. Дойдет ли он?.. Силы изменяют. А может и это кажется? «Я уже ничего не знаю», — подумал Том и закрыл глаза. И тут послышалось:

— А я что-то знаю…

— Ты? Это опять ты, Помпончик?

— Ну а кто же еще?

— Ой, Помпончик, ты всегда приходишь в самую трудную минуту, но, кажется, такой трудной еще не было.

— Это тебе каждый раз так кажется.

— Может быть. Но не каждый же раз меня предавал друг.

— Ну, а разве не стоит с тобой рядом друг, который никогда не предавал тебя и не предаст никогда?

— Да, да, да! Спасибо тебе! Ты самый верный, самый настоящий. И ты — здесь, рядом. Помпончик, скажи, а эти огоньки настоящие или нет? Они есть или только кажутся мне?

— Ну, конечно, есть, Том. Окошко в избушке не гаснет. А эти… эти… то гаснут, то вспыхивают… Это же угольки от костра гномов, Том. Они разлетелись по всему небу и мерцают… мерцают. Ты когда-нибудь досиживал до угольков, когда бывал у костра гномов? Или уходил раньше?

Том не помнил. Но у него опять появились и надежда и вера. А уж любовь-то с ним была всегда. Уж этого никто отнять не сумеет. И он теперь знает, куда ему надо идти, куда же еще? — к костру гномов, конечно.

— Помпончик! Помпончик! Мой верный, верный Помпон¬чик! Иногда одного белого помпончика на зелёной шапке достаточно, чтобы вернуть человека к жизни.

А я что-то знаю,

А я что-то знаю.

А что-то знаю,

Знаю и пою.

Среди темных веток

Щелочка сквозная.

Загляни — увидишь

Звездочку свою.

Под эту-то песенку Том и пошел туда, на эту щелочку. Вроде бы шел к окошку избушки, но вдруг увидел среди ветвей мерцающее пламя костра. Поленья потрескивали. Гномы сидели вокруг. Было тихо. Так бесконечно тихо, что эту тишину нельзя было нарушить — ясно почувствовал Том. Наоборот — эта тишина могла заглушить любой гром. «Так это возможно», — с удивлением подумал он. И это была последняя мысль. Даже мысли здесь стихли. Том сел у костра и замолчал, как гномы.

И ничего ему не надо было, кроме этого покоя, который двигался, входил всё глубже внутрь него, нарастал. «Мне ничего не надо делать. Он сам все сделает во мне», — понял Том и отдался этому Покою, как отдается пловец морской волне.

Он не заметил, как расчистилось небо и проступили звезды. Казалось, они никогда и не скрывались. Он поднял голову и увидел звезды и как бы измерил душой расстояние между собой и ними. Оно было огромным, но его не надо было преодолевать. Было такое чувство, что душа его незаметно дорастала до звезд и только одно это и было нужно.

И вот — звон со звезды и голос первого гнома в ответ звезде:

Моя душа слабей листка,

Случайно сорванного ветром.

Она, как этот лист, легка.

Как легкий проблеск, незаметна.

Моя душа тонка, как нить.

Нет, тоньше — и сравнить-то не с чем.

Она другой не может быть.

В ней Божий нерв, сквозя, трепещет.

Он замолк. Но чувствовалось, что речь не кончена. Она дол¬жна продолжиться. И вправду — после следующего звона со звезды голос второго гнома продолжил:

Моя душа обнажена,

Ей нет покрова, нет защиты.

Ведь каждый миг жива она

И значит каждый миг — открыта.

И значит нет ее бедней.

Она — бездомный среди ночи,

И каждый может сделать с ней

Без наказанья, что захочет.

Вот почему всегда молчат

Глаза озер в зеленой гуще

Ресниц… Наш тихий Бог распят.

И все-таки Он — всемогущий.

Снова молчание. Огромное. Полное. И в глубину этого молчания — звон со звезды и — голос третьего, продолжающего ту же речь:

Да, Он для всей беды открыт.

Но этих красок переливы,

Но эту жизнь лишь Он творит —

Непостижимо молчаливый.

Молчание — на боль в ответ,

На всю враждебность мирозданья.

Но созидает этот свет

Лишь только Божие молчанье.

И нет сильнее ничего

Молчанья Твоего, Создатель.

Чтоб только не прервать его,

Ты согласился на распятье.

Чтоб не нарушить свой закон,

Бог замолчал пред силой вражьей…

Но созидает только Он.

А разрушать способен каждый.

Молчание стало еще полнее, еще глубже. Кажется, речь закончилась. Но — снова звон со звезды и — голос четвертого:

Мне бы лишь тишины и простора

Тишины, где б расправиться мог

Тот, кто стал для созвездий опорой

Все миры созидающий Бог.

О, просторы пустынного неба —

Дом Творца, бесконечная гладь…

Там, где дух разрушенья и не был.

Где ему просто нечем дышать.

«Ну да, вот почему они здесь не могут появиться. Здесь им нечем дышать», — понял Том.

И снова молчание. Оно наполняло грудь. Он дышал этим молчанием. А костер горел все глуше. Вот уже никакого пламени. Одни мерцающие уголья. И — дальний тихий звон со звезды, а за ним чуть слышный голос пятого гнома:

А на сосне был Божий след.

И если скажут «Бога нет»,

Я не отвечу ничего,

А укажу на след Его.

Иль попросту, прервав беседу,

Едва дыша, пойду по следу.

Костер погас. Но мерцающие угольки медленно разлетелись, точно распались по