Тихие сказки - Зинаида Александровна Миркина

Кто-то в ней каждый вечер зажигает свет. Одно время думали, что в ней поселились гномы, но гномы только заходят туда для чего-то и выходят. Они оказывается не живут в избушках, а только в корнях деревьев, в траве и под листками.

Так чья же избушка?

Том все время размышлял об этом и незаметно вышел на проселочную дорогу. Мысли его прервал шум машины, которая резко затормозила около него. И из нее вышла та самая, которая очень не любит, чтобы ее называли Бабой-Ягой. Почему-то ей надо было знать, о чем Том думает. Она так пристала, что пришлось ей сказать, что об избушке: хочу мол знать, чья она?

У помощницы Правителя глаза на лоб полезли.

— То есть как чья? Моя, конечно.

— Но ты же в ней не живешь.

— Еще бы! Я живу в совершенно других условиях, но избушка — музейный экспонат, и он принадлежит мне.

— Музейный экспонат! Да она же волшебная!

— Ну, ну, ну, знаем мы эти детские россказни!

— А кто зажигает в ней свет каждый вечер?

— Неужели ты думаешь, что мне трудно нанять слугу, который это делает?

Том молчал. Он знал одно: избушка осталась волшебной, а помощница Правителя ни капельки не волшебная. И ничего она знать про избушку не может.

— Не веришь мне?! — грозно сказала та, что вышла из Мерседеса. — Ну ответь тогда, ты можешь погасить свет в избушке, не входя в нее?

Том поежился. Он ни за что не хотел бы гасить этот свет, и надеялся, что никто не может и не хочет.

— А я могу, — сказала Длинная помощница Правителя. Нажала какую-то кнопку. И — окошко темное.

— Зачем?! — крикнул Том и готов был заплакать, но сдержался.

— Зачем ни зачем, но ты видишь, что я могу это сделать?

— А зажечь? Снова зажечь тоже можешь?

— Нечего зря переводить энергию, — сказала Длинная. Села в машину и хлопнула дверцей. Машина уехала.

Том стоял около темной избушки и очень грустил. Как вдруг — в избушке замерцал свет, маленький, робкий, как фитилек свечи. Он задрожал, а потом выровнялся и стал гореть, как и раньше.

«Значит, не всё она может, не всё!» Такая радость охватила Тома! Он шел от волшебной избушки к своему дому и подпрыгивал. Но вот показалась улица, дома. Они все были темными!

Ни одно окошко не светилось. У Тома сердце упало. «Это она. Она. Она решила показать свое могущество». Страна погрузилась во тьму. Только далеко в лесу светилось одинокое окошечко, да еще звезды на небе не подчинялись никаким земным правителям. И вдруг он услышал скрипку. Тихую, тонкую — издалека… Звуки приближались, и вместе со звуками разгорался удивительный свет. Точно мир был подсвечен изнутри. Да, да… так уже было когда-то. Во сне или наяву? Но сколько бы раз это ни появлялось, это было удивительно и необыкновенно. Так же удивительно, как в первый раз. И так же прекрасно.

«Все хорошо — говорила скрипка Белого Зайца — все очень, очень хорошо — и деревья это знают и звезды и избушка это знает. А ты, Том, знаешь?

— Знаю, знаю, — прошептал Том. — Только бы это не кончалось. Только бы не кон…

Но это оборвалось. И музыка и свет. И сейчас же зажглись огни во всех домах. Шум, гам, слепящее сверкание и впереди всех Гусыня, вытянувшая шею, в розовой мантии, гогочущая во все горло под неистовый восторг собравшейся публики. Ее чествовали, осыпали цветами. Длинная, как жердь, помощница Правителя была тут же. Она взглянула на Тома уничтожающим взглядом и сказала:

— Нашей певице совершенно не мешает твой тонкогласный зайчишка. А вот он при ней продолжать свою игру не может. Не в состоянии. Слабак. И если бы я не распорядилась включить свет, то он так и исчез бы в темноте. Ищи-свищи внутренний свет, который от нашего правительства не зависит. «Все хорошо, все хорошо» — передразнила она. — Все хорошо, только если ваш правитель о вас заботится. Я уже не раз говорила об этом.

Том взглянул на нее и ничего не сказал. Да и что он мог сказать? Уйти, уйти бы отсюда. Только бы как-то добраться до своей Любимой. Уйти от них к Ней!

Он и при ней ничего сказать не может. Только смотрит своими большущими глазами на Старую Девочку и молчит. Но Она-то все понимает.

— Том, дорогой, неужели ты поверил им, а не волшебной скрипке?

И тут из глаз Тома выкатилось по слезе.

— Почему, почему они могут ворваться и все разрушить?

— Их дело разрушать, а наше — создавать, — тихо ответила Она.

— Создавать? Но… что я могу создать? Что сейчас я могу сделать?

— Вот именно, что он может сделать, твой закадычный друг? Не подскажешь ли?

Каким образом здесь очутился Кот в сапогах, этого понять было нельзя. Он стоял рядом, почтительно сняв перед Старой Девочкой свою шляпу с пером, и глядел на обоих с затаенной насмешкой.

— Что может сделать человек, у которого нет решительно никакой специальности? — продолжал Кот. — Ты можешь мне ответить, хотя бы на вопрос: кто ты? — обратился он к Тому.

— Кто, кто… Том.

— Ну вот именно. Такого ответа я и ждал. Ну — Том; а что потом? У тебя есть что-нибудь кроме имени? Ты кончал какое-нибудь учебное заведение? Диплом есть? Вот я, например, окончил два факультета. И даже диссертацию защитил.

— Ну хорошо, ты конченый, а я еще нет. — Том вдруг улыбнулся. — А дальше что?

— А ты не перебивай! Вы все меня хорошо знали, как дипломата, но теперь я еще и врач. Доктор наук. Между прочим, первый врач страны.

— И что из этого следует?

— А то, что если кто-нибудь что-то сможет сделать, то я, а не ты.

Тут вдруг Кот развернулся, чуть не задев хвостом Тома, и ускользнул куда-то.

В окнах домов горели разноцветные огни. Стало тихо. Было уютно и тепло. И все-таки очень грустно.

«Том, дорогой, неужели ты поверил им, а не волшебной скрипке?» — звучали в нем Её слова. Он ведь на них ничего не ответил. А Она сказала еще: «их дело разрушать, а наше — создавать».

— Но как?

Вот они уже без Кота вдвоем. И оба молчат. А потом Она тихо говорит:

— Не думай, что они всесильные. Это только «пока». Знаешь, они