Тайная история Изабеллы Баварской - Маркиз де Сад

крови, а в сундуках его не нашлось денег, чтобы оплатить его похороны. Вынужденный вмешаться парламент издал постановление, согласно которому мебель покойного продали, дабы покрыть расходы на его погребение.

Добрый государь, обладавший множеством добродетелей и почти не имевший пороков, скончался в нищете; подданные почитали его и называли «любимым»; верный союзник, хороший отец, чувствительный супруг и щедрый друг, он, к несчастью, попал под власть недостойнейшей из женщин; страдавший от тяжкой болезни, мучившей его постоянно, он не сумел преодолеть слабость, заставившую его совершить множество ошибок и заглушить в себе добродетели, кои, развивай он их, могли бы поставить его в ряд с нашими лучшими монархами.

В толпе, присутствовавшей на похоронах, стенали и лили слезы; подданные оплакивали любимого монарха, равно как и собственные несчастья. Ораторы прославляли достоинства покойного государя, но никакая речь, какой бы возвышенной она ни была, трогательностью своей не могла сравниться со слезами народа. Уверен, увидев эти бесценные и сладостные слезы, Предвечный в своем небесном чертоге воздаст государю за его добродетель. Ибо никогда Он не говорит королям, явившимся к подножию Его трона: «Если вас хвалили несколько льстецов, вы достойны меня»; Он смотрит, как подданные провожают своего монарха, и, узрев их искреннюю печаль, речет: «Садитесь со Мной одесную, ибо вы были подобием Моим на земле».

Едва тело Карла упокоилось в последнем пристанище в Сен-Дени, герольд, призывавший молиться о душе Карла VI, провозгласил: «Да здравствует Генрих Ланкастер, король Франции и Англии!» Герцог Бедфорд, замещавший брата, въехал в Париж, приказав везти впереди себя обнаженный меч; у наших государей такого обычая не водилось, и сердца народа наполнились страхом и ужасом.

Свои интересы королева по-прежнему связывала с Англией; ее желание ускорить выполнение всех статей Аррасского договора ни для кого не являлось секретом. Пока дофин короновался в Пуатье, Изабелла уговорила Бедфорда созвать всех вельмож королевства и объяснить им, что во исполнение этих соглашений никто во всем королевстве не смел оказывать поддержку убийцам герцога Бургундского, главным из которых значился сам дофин.

И вот когда в большом зале парламента собрался весь цвет французского дворянства, герцог-регент заявил:

— Корона Англии, равно как и Франции, переходит к Генриху VI, сыну принцессы Екатерины и короля Англии, скончавшегося в Венсенне. Корона Франции отныне принадлежит юному Генриху, и так называемый дофин Карл теряет право претендовать на нее; исключение из числа наследников французской короны получает силу повсюду, равно как и вынесенный ему приговор, признающий так называемого дофина виновным в убийстве герцога Бургундского.

Дворяне, собравшиеся в зале, вновь принесли присягу, а следом за ними и представители иных сословий; присягали каждый в отдельности, в присутствии канцлера.

Подписанный документ немедленно доставили в Лондон и передали королеве Екатерине и ее сыну.

Изабелла торжествовала! Презрев законы природы, жестокая женщина наконец отомстила ненавистному ею сыну, опозорив себя вместе со всем народом, коим она управляла — хотя и не была достойна править!

Политика, проводимая Изабеллой, сблизила ее с Бедфордом; узы их еще больше окрепли, когда герцог женился на Маргарите, вдове дофина Иоанна. Так пусть же умолкнут те, кто говорит об охлаждении отношений королевы и регента; вспомним: признательность — добродетель, чуждая государям.

Разумеется, связи между частными лицами в политике не играют никакой роли; политики вспоминают о добродетелях, только когда те оказываются им полезными.

Францию по-прежнему раздирали гражданские войны. Карл VII пытался удержать власть над провинциями; все, что он не мог удержать, доставалось Бедфорду.

С обеих сторон действовали варварскими способами: убивали пленников, истребляли гарнизоны, проливали кровь невинных… Торговля умерла: война не способствовала ее процветанию; монархи, на деле желающие добра народам, отданным под их покровительство самим Небом, давно пришли к выводу, что торговля служит интересам народов, в то время как опустошительные войны тешат честолюбие государей.

Во время войны ремесла не развиваются: государству требуются только оружейники и солдаты… все, кто не способен послужить армии, оказываются без средств к существованию, ибо таланты их никому не нужны.

Никто больше не пашет землю: встревоженный землепашец, брошенный детьми своими, более не рискует доверять земле семена, ибо он не уверен, что сможет собрать урожай.

Когда мы воюем с иностранной державой, у нас есть оправдание: мы не проливаем крови своих соотечественников. Когда же преступные правители подталкивают нас на жуткие преступления, заставляя нас убивать друзей и родных, когда в горящем городе гибнут те, кто мил нашему сердцу, когда крики, доносящиеся из развалин, принадлежат нашим детям, когда гибнут матери, носившие нас во чреве, наши братья и сестры — нам остается только лить слезы, с ужасом глядя на картину постигших нас бедствий.

Удалившись от двора, королева по указке герцога Бедфорда направилась в Ренн, дабы убедить герцога Бретонского предать дофина; побуждаемая неутоленной жаждой мести, она развила кипучую деятельность, и в результате Бретонец, отказавшись от союза с Карлом VII, принес оммаж и поклялся в верности королю Англии. Но и этот удар, нанесенный сыну, не утолил ненависть Изабеллы! Всякий раз, когда Карлу удавалось одержать победу, она впадала в отчаяние.

С глубоким прискорбием Изабелла убеждалась, что чем прочнее становились позиции англичан во Франции, тем чаще герцог Бедфорд подчеркивал свое превосходство над герцогом Бургундским; и в конце концов молодой герцог, великодушный, щедрый и наделенный многими достоинствами, устыдился своего позорного союза и стал склоняться к союзу с дофином. Однако такое решение несло в себе угрозу для той, которая посеяла эту смуту. Предателей холят и лелеют, пока они приносят пользу, но, когда они нам больше не нужны, они становятся опасны и их уничтожают. Мы уверены: именно так рассуждала Изабелла.

Вскоре для королевы возникла новая угроза в лице знаменитой Жанны д’Арк. Самая загадочная женщина того времени, Жанна сумела перебороть нерешительность Карла VII и отвела его в Реймс, где наконец служитель церкви торжественно возложил на его голову корону, на которую тот имел полное право.

Успехи Жанны д’Арк повергли и королеву, и герцога Бедфорда в тревогу и тоску; английская партия каждодневно страдала от массового дезертирства солдат, равно как и от опоздания герцога Глостера с обещанной помощью.

Потери англичан, а главное, коронование Карла вдохнули мужество в парижан, и вскоре те, кого по старой памяти именовали партией дофина, начали вновь собирать силы для борьбы с захватчиками.

По просьбе регента герцог Бургундский приехал в столицу, где во дворце Сен-Поль состоялось несколько тайных совещаний; Изабелла, употребив все свое красноречие, доказала, насколько важно как можно скорее погубить Жанну, которая, по ее словам, настолько затуманила разум ее сына, что он позволил ей короновать себя.

Королева предложила обратиться к парижским