Сорванная маска - Саманта Шеннон

символизирующая нейтральное состояние, исчезла. – Те скитальцы, кто не залег на дно, ждут нас в тупике Отфёй.

– Когда?

– В половине третьего.

– Отлично. Пойду оденусь.

Как ни странно, даже беспокойный сон очень бодрил. Затворившись в спальне, я вытащила канюлю и, остановив кровотечение, достала из тумбочки обитую бархатом шкатулку, которую заприметила давно, но до сегодняшнего дня не трогала. Внутри поблескивали кисточки и баночки с гримом.

Долго Черная Моль прозябала в спячке. Пора снова выйти на сцену и воскресить королеву.

В первую очередь нужно привести в порядок волосы. В революционных хлопотах я совсем запустила шевелюру, хотя в бытность подельницей ухаживала за ней на совесть: часами отмокала в крохотной ванне, а после, вытянувшись на кровати, тщательно смазывала волосы маслянистым бальзамом. В какой-то момент Джексон барабанил тростью в стену и требовал «прекращать коптить небо» – странное выражение, никогда не понимала его смысл.

Некогда роскошные локоны спутались, кончики посеклись. Устроившись на бортике ванны, я намочила пряди, нанесла по всей длине кондиционер и прочесала гребнем с редкими зубчиками. Хотя струйки воды, стекающие за шиворот, нервировали, запах бальзама, радость от победы над очередным колтуном оказывали умиротворяющее действие. Смыв пенящуюся массу, я отыскала специальную насадку и включила фен. Пряди скрутились тугими спиральками.

Теперь косметика. Сначала основа – замазать синяки и подчеркнуть шрам, полученный в битве за власть. Я опустила кисточку в черную краску и занялась лицом, чувствуя, как моя прежняя сущность восстает из пепла, а страх и все невзгоды остаются позади. Украсив веки крыльями, я нанесла чернильный глянец на губы и твердым шагом направилась к гардеробу.

Взгляд придирчиво скользил по вешалкам. Как же мне недоставало Элизы с ее чувством стиля и Ника с его критикой. В такие минуты их отсутствие ощущалось особенно остро. Поразмыслив, я облачилась в блузку и брюки, сверху накинула приталенное пальто и потуже затянула пояс. Волосы не успели отрасти и едва прикрывали плечи. Я заколола их похожей на клинок шпилькой, зашнуровала ботинки. Последний штрих – шарф, закрывающий нижнюю половину лица.

Однако сногсшибательного образа и грима мало – perdues должны увидеть во мне сильного, достойного уважения союзника, а добиться этого будет непросто. Нельзя допустить, чтобы они узрели слабую часть меня, которая мечтает забиться в уголок. Часть, обреченную навеки томиться во мраке.

Арктур, полностью одетый и обутый, ждал в коридоре. Не обменявшись ни единым словом, мы поспешили на улицу. Дюко запретила мне высовываться, но кто не рискует… Мы и так потеряли слишком много времени.

От явки до Отфёя, тупиковой улочки, было рукой подать. Пятеро perdues сгрудились под фонарем, залитые причудливым голубоватым сиянием. Вместо принятых в Синдикате черепов они щеголяли в масках неописуемой красоты, придававших им сходство с куклами на витрине.

– Réphaïte, – пробормотал кто-то из perdues.

Я замерла и расправила плечи. Арктур маячил у меня за спиной.

– Мне сказали, вы скитальцы, – тожественно изрекла я. – Последователи Дряхлого Сиротки.

– Пятеро из тринадцати. – В прорезях ближайшей маски, разрисованной глициниями и веточками крапивы, зияли темные провалы. – Я Рейнельда-Плащаница. Твой черед явить нам свой лик.

– Я уже являла его Мелюзине.

– Да. – Рейнельда сунула руку в перчатке в карман. – Мы желаем удостовериться в подлинности личности, встреченной ею на Монпарнасе. Поскольку темную владычицу убили в декабре, уверена, ты понимаешь наше смятение.

Я развязала шарф. В гробовой тишине кураторы пожирали меня глазами – как сказала бы министр Яссон, сверяли точки распознавания. Вдоволь насмотревшись, Рейнельда сбросила маску. У Плащаницы оказались раскосые глаза, кофейного оттенка кожа, низкие скулы. Смоляные косы обрамляли лицо. На вид ей было около тридцати или чуть меньше.

– Je ne leur fait pas confiance[58], – пробормотал стоящий подле нее сенсор в полумаске лиса, дополненной ушами и черным угольком носа. – Il se pourrait qu’elle soit imposteur[59].

– Великие герцоги тоже приняли меня за самозванку, – хмыкнула я.

Брови Рейнельды поползли вверх.

– Ты говоришь по-французски?

Я кивнула. Лис поджал губы, едва различимые в тени маски.

– Madelle, – осторожно начал он, – не сочите за дерзость, но нам нужны доказательства. Продемонстрируйте свой дар, либо…

– Мальпертюи, тебе жить надоело, раз просишь странницу продемонстрировать дар? – перебила Рейнельда. – Видишь, кто с ней? – Кивок в сторону Арктура. – Réphaïte. Следовательно, эта женщина – Пейдж Махоуни. – Она скупо улыбнулась. – Добро пожаловать в Париж, темная владычица. Мы надеялись, ты почтишь нас визитом.

– Как ты уцелела после выстрела? – раздался чей-то голос. – Объясни.

– Пуля была резиновая. А откуда вам известно про рефаитов?

– Из памфлета. – Рейнельда покосилась на Арктура. – Во Франции он произвел фурор.

– Темная владычица! – Третий куратор выступил вперед и преклонил колено, отчего на его шутовском колпаке звякнули бубенчики. – Какая честь! Позвольте представиться – Паяц.

– Это совершенно лишнее, поднимайся, – стушевалась я и протянула руку. – Ты ведь один из patrones, кураторов?

– Куратор и верный слуга Дряхлого Сиротки. – Паяц встал, опираясь на мою руку. – О тебе и о Касте мимов он наслышан от купцов, курсирующих между Англией и Францией. Дряхлый Сиротка хотел заключить союз с той, что разгромила «Экстрасенс», – и всячески помогать, если она явится в Париж.

Кто-то услышал обо мне и захотел помочь, а не свернуть шею? Удивительно!

– Дряхлый Сиротка исчез, – вставила я.

– Увы, – откликнулась Рейнельда. – Его временно замещает Принц-Доходяга, compagnon d’armes[60] – если не ошибаюсь, в Лондоне это называется «подельник». – Она снова нахлобучила маску. – Мы опасаемся, что Сиротка угодил в Бастилию вместе с сестрой Доходяги, Ля Тараск, пропавшей той же ночью.

– Не знаю насчет Ля Тараск, – протянула я, – но Дряхлый Сиротка точно не в Бастилии.

Скитальцы переглянулись.

– Тебе известно, что сталось с Сироткой? – шепнул Паяц.

– Его похитили, – припечатала я. – В вашем Синдикате завелась крыса. Торговец живым товаром. Вместе с шайкой наемников он охотится на уникальных ясновидцев и продает их Сайену.

Послышался ропот.

– Латронпуш и Королева Нищих с ним в сговоре, – продолжала я. – Сами признались мне на аудиенции.

– Человек в железной маске, – забормотал кто-то из скитальцев. – Силуэт из подземелья. Речь о нем?

– Да. В Лондоне он величал себя Старьевщиком и охотился на мой Синдикат. Он вознамерился продать всех вас верховному инквизитору. Менар жаждет вашей крови.

– В задницу Менара! – выругались в толпе.

– Цыц, Мальпертюи! Веди себя прилично, – шикнул на него Паяц, после чего снова повернулся ко мне. – Ты собрала нас, чтобы предупредить об опасности, темная владычица? Или есть конкретные предложения?

– И то и другое. По моим данным, Дряхлого Сиротку предали его же товарищи, а после заключили в новую сверхсекретную тюрьму в Версале. И я знаю, что вам известно, как туда проникнуть.

В звенящей тишине скитальцы снова переглянулись. Наконец Рейнельда уперла руки в широкие бедра и набрала в грудь побольше