Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем - Авченко Василий Олегович

Последний герой

Недоучившийся студент Московского авиационного института Сергей Крамаренко начал воевать в 1942-м. На Великой Отечественной одержал до трёх личных и около десяти групповых побед, награждён орденом Красного Знамени. Был сбит, попал в плен, но уже через неделю освобождён советскими войсками. Был ведомым у Куманичкина, Кожедуба тоже знал ещё по Великой Отечественной.

После войны освоил реактивные Як-15 и МиГ-15.

В Китае служил в 324-й дивизии Кожедуба, на аэродроме «Аньдун». За 10 месяцев совершил 104 вылета, провёл 42 воздушных боя, одержал 13 личных побед. Входит в пятёрку лучших советских асов Корейской войны. В основном жертвами Крамаренко становились истребители F-86. Кроме того, он сбил два F-80 и два австралийских «глостера-метеора» – реактивных истребителя британской конструкции. Ещё один «метеор», в одиночку уходивший восвояси и не видевший его «миг», Сергей Макарович пожалел: «Это уже был не противник, а прекрасная мишень. Самолёт, освещённый солнцем, был очень красив, и я подумал, что в нём сидит молодой сильный парень, случайно оказавшийся здесь, за тысячи километров от своей Австралии. Это пробудило у меня жалость… Пусть вернётся… на свой аэродром и расскажет о судьбе своих остальных товарищей, пытавшихся уничтожить корейский город, чьи самолёты догорали на сопках возле этого города».

Крамаренко вспоминал: «Нашим командованием было принято решение не маскировать защитной окраской наши истребители, а, как ни странно, сделать их более заметными… Фюзеляж и крылья “мига” изготавливались из серебристого алюминия и… были видны на десятки километров… Американские лётчики своевременно замечали появление наших самолётов и поспешно уходили за береговую черту». Позже «миги» начнут камуфлировать, да и ситуация станет сложнее. Что до американцев, то они разрисовывали свои машины кто во что горазд, украшали картинками и надписями. Акульи пасти (мода на них со временем прошла – будто бы при вынужденной посадке даже на территории, контролируемой силами ООН, агрессивный вид самолёта вызывал недружественные чувства местного населения), черепа и кости, голова индейца, цветок, имя любимой, название бейсбольной команды, облако, шагающее на стройных женских ногах… Редкий «сейбр» не имел собственного имени: Midnight Sinner, Miss Behaving, Pretty Mary& the Js, El Diablo, Paul’s MIG Killer, Newark Fireball, Four Kings&a Queen, Dolph’s Devil, Angel in Disguise, Paper Tiger, The Pirate, Rosemary, Darling Dottie, Bowl’em over! Halestorm и так далее – оставим их здесь без перевода, в оригинале.

Сравнивая Отечественную и Корейскую, Крамаренко говорил, что немцы были соперниками более серьёзными. «Немцев я на войне ненавидел: они много горя принесли нашему народу… А к американцам у меня лично злобы, ненависти не было никакой. Их послали воевать – и нас послали воевать. Каждый выполнял свой долг солдата».

В октябре 1951 года гвардии капитана Крамаренко удостоили звания Героя Советского Союза. Следующий год он встречал на фронте: «Нам были присланы новогодние подарки от корейского командования – десять небольших хорошо откормленных собачек. Оказывается, в Корее это изысканное блюдо… Наше командование поблагодарило корейцев… но подарки… передало корейским лётчикам».

17 января 1952 года Крамаренко сбили, он покинул повреждённый «миг».

Катапультирование отнюдь не всегда означало спасение. В числе погибших советских лётчиков есть и такие, кто был расстрелян американскими «охотниками» в воздухе на парашюте. Так 29 июня 1953 года, за какой-то месяц до конца войны, первый лейтенант Генри Баттелман убил Ивана Горбунова, на Великой Отечественной одержавшего 24 личных победы, а в Корее сбившего 2 «сейбра». Тридцативосьмилетний подполковник – единственный Герой Советского Союза, погибший в Корее. Борис Абакумов вспоминал, как после раскрытия парашюта на него заходила в атаку пара «сейбров»: «Не рассчитали, не хватило им манёвра, мой купол парашюта остался внутри их радиуса разворота. Смешно сейчас вспоминать, но тогда я схватился за пистолет, чтобы принять бой». Приходилось прыгать с затяжкой. Как писал Лев Колесников, над Кореей плакали все правила и рекорды парашютных прыжков. Были случаи, когда заклинивало фонари кабин и лётчики катапультировались прямо сквозь остекление – благо бронезаголовник, торчащий выше головы, вышибал стекло. Известны случаи гибели советских лётчиков от огня северокорейских зенитчиков, особенно на начальном этапе боевых действий. Пепеляев вспоминал, что катапультировавшиеся лётчики нередко подвергались побоям со стороны корейских и китайских солдат: летали без документов, их принимали за американцев. «Всех их нещадно били. Прошло немного времени, и наши сообразительные ребята стали цеплять на лётные куртки значки с изображением Мао Цзэдуна и Ким Ир Сена». Серафим Субботин, сбитый после столкновения, интерпретированного как таран, вспоминал: «На земле отстегнул парашют, спрятал и камнями замаскировал… Слышу голоса. Пополз навстречу. Вижу – китайцы. Говорю: “Я советский лётчик”. И вдруг один бьёт меня прикладом в нос. У меня на куртке висел значок с изображением Мао Цзэдуна и Сталина. Показываю: мол, товарищи, я свой. Увидев значок, китайцы подобрели, заулыбались». Иван Орешков, хакас по национальности, был покалечен при вынужденной посадке, первое время не мог говорить, и китайцы, приняв его за соотечественника, отправили в свой госпиталь (командованию стоило большого труда разыскать его и вернуть). 1 июня 1951 года гвардии старший лейтенант Евгений Стельмах, участник Великой Отечественной, сбил бомбардировщик В-29, был сбит сам, выпрыгнул. Георгий Лобов: «На беду, всё произошло в районе, где действовали диверсионные группы противника. Бандиты трижды ранили снижавшегося на парашюте советского лётчика… Истекавший кровью Стельмах, приземлившись, вступил в свой последний и неравный бой. Оказавшееся неподалёку подразделение китайских добровольцев пробилось к месту трагедии. Но было уже поздно. Расстреляв имевшиеся у него две обоймы патронов, Евгений последнюю пулю оставил для себя». Посмертно Стельмаху присвоили Героя.

Когда Крамаренко спускался с парашютом, американский F-86 пытался расстрелять беззащитного лётчика. Крамаренко даже инстинктивно поджал ноги, видя приближающиеся снизу пулемётные трассы. Спасло его облако: парашютист в нём скрылся, «сейбр» улетел. На земле пилота увидел корейский крестьянин, угрожающе поднял вилы… Крамаренко начал громко повторять: «Ким Ир Сен – хо! Сталин – хо! Пхеньян – хо! Москва – хо!» (то есть «хорошо»). Корейцы поняли, что перед ними – товарищ, угостили острой капустой кимчи, дали рисовой водки, а утром пришла машина из части…

После Кореи в качестве старшего лётчика-инспектора службы безопасности полётов Сергей Крамаренко дважды выезжал в длительные секретные командировки: в 1970–1971 годах – в Ирак, в 1973–1975-м – в Алжир. С 1981 года – в запасе. Трижды по приглашению Ким Ир Сена ездил в уже мирную КНДР.

Главным итогом воздушных схваток в Корее Крамаренко считал спасение человечества от атомной войны: «В-29 был стратегическим бомбардировщиком, то есть носителем атомных бомб… Эти бомбардировщики должны были поразить атомными бомбами крупные города Советского Союза. Теперь же оказалось, что эти огромные самолёты беззащитны перед реактивными истребителями… Мы… стали презрительно называть “летающие крепости” “летающими сараями” – так легко и хорошо они горели… Советские лётчики, воевавшие в Корее… надолго отодвинули угрозу третьей мировой, угрозу атомной войны… Наши лётчики разгромили стратегическую авиацию США, показав, что В-29 лучше не соваться на территорию СССР». О том же пишет Бодрихин: «Впечатлённое успехами советской авиации правительство Г. Трумэна так и не решилось атаковать СССР с воздуха, а ведь такое нападение, в рамках превентивной войны, было предусмотрено планом “Дропшот” (утверждён в 1949 году. – В. А.): американцы намеревались нанести удар по семидесяти трём советским городам тремястами атомными бомбами».