Маска Красной Смерти - Эдгар Аллан По

это я, к сожалению, ничего не могу возразить. Я должен ограничиться намеком, не более. Были обстоятельства… но по здравом размышлении я думаю, что гораздо лучше не распространяться о деле столь деликатном, повторяю, столь деликатном и в то же время затрагивающем интересы третьего лица, ехидную злость которого я вовсе не желаю навлечь на себя.

Вскоре после нашей сделки нам удалось выбраться из подземелья. Соединенные силы наших голосов были достаточно велики. «Ножницы», орган Вига, напечатали статью о «природе и происхождении подземных шумов». Ответ, опровержение, возражение и оправдание появились на столбцах «Демократической газеты». Чтобы разрешить спор, отворили склеп, и тут появление мистера Ветрогона и меня показало, что обе стороны ошибались.

Заканчивая этот отчет о некоторых замечательных происшествиях в жизни, вообще богатой приключениями, считаю своим долгом еще раз обратить внимание читателя на достоинства той безразличной философии, которая является вернейшим и надежнейшим щитом против бедствий невидимых, неощутимых и не вполне понятных. Совершенно в духе этой мудрости древние евреи верили, что врата райские обязательно растворяются перед грешником или праведником, у которых достаточно хорошие легкие и довольно уверенности, чтобы крикнуть «аминь». Равным образом, когда чума опустошала Афины и все средства были перепробованы без успеха, Эпименид (по словам Лаэрция) совершенно в духе этой мудрости посоветовал воздвигнуть алтарь и храм «истинному Богу».

Литтльтон Барри

1832

Четыре зверя в одном

(Человек-жираф)

Chacun a ses vertus.

Crebillon. «Xerxes»[12]

Антиоха Эпифана общепринято рассматривать как Гога из пророчеств Иезекииля. Эта честь, однако, скорее принадлежит, собственно, Камбизу, сыну Кира. И на самом деле облик сирийского монарха отнюдь не имеет надобности в какой-либо добавочной прикрасе. Его восшествие на престол или, точнее, захват им верховной власти в сто семьдесят первом году до пришествия Христа; его попытка разграбить храм Дианы Эфесской; его неумолимая ненависть к евреям; его осквернение Святая Святых и его жалкая смерть в Табе после одиннадцатилетнего мятежного царствования – суть обстоятельства рода выдающегося и поэтому примечаемые историками его времени более часто, чем беззакония, трусость, вероломство, нелепые и сумасбродные подвиги, что пополняют общую сумму частной его жизни и его славы.

* * *

Предположим, любезный читатель, что теперь год от сотворения мира три тысячи восемьсот тридцатый, и вообразим себя на несколько минут в самом гротескном обиталище человека, в достопримечательном городе Антиохии. Достоверно, что в Сирии и других странах было шестнадцать городов с таким наименованием, кроме того, на который я в особенности указываю. Но наша Антиохия слыла под именем Антиохии Эпидафны благодаря ее соседству с маленьким селением Дафна, где находился храм, посвященный этому божеству. Этот город был выстроен (хотя это и оспаривается) Селевком Никанором, первым царем страны после Александра Великого, в память его отца Антиоха, и сделался немедленно столицею сирийской монархии. В цветущие времена Римской империи здесь было обычное местопребывание префекта восточных провинций, и многие из императоров Вечного Города (среди них могут быть особенно упомянуты Вер и Валент) провели здесь значительную часть своего времени. Но я замечаю, что мы уже прибыли в самый город. Взойдем на эту крепостную стену и бросим наш взгляд на город и на окружающую его страну.

«Что это за широкая и быстрая река, что пробивает свой путь бесчисленными водопадами чрез унылость гор и, в конце концов, чрез унылость зданий?»

Это – Оронт, и это – единственная вода, видная глазу, кроме Средиземного моря, которое простирается как широкое зеркало милях в двенадцати к югу. Каждый видел Средиземное море, но позвольте мне сказать вам, что немногим пришлось заглянуть в Антиохию.

Под немногими я разумею тех немногих, которые, как вы и я, имели в то же время преимущества современного образования. Перестаньте поэтому смотреть на море и устремите все ваше внимание на громаду домов, что лежит под нами. Вы будете помнить, что год ныне от сотворения мира три тысячи восемьсот тридцатый. Если бы год был более поздний – если бы, например, это был тысяча восемьсот сорок пятый год от года нашего Господа, – мы были бы лишены этого чрезвычайного зрелища. В девятнадцатом столетии Антиохия находится – то есть Антиохия будет находиться – в жалостном состоянии упадка. К тому времени она будет совершенно разрушена в три различных этапа тремя последовательными землетрясениями. Действительно, правду говоря, то малое, что останется от ее первоначального положения, будет находиться в состоянии такого распада и развалин, что патриарх вынужден будет перенести свое местопребывание в Дамаск. Это хорошо. Я вижу, вы следуете моему совету и пользуетесь вашим временем, чтобы осмотреть местность:

Потешить взор ваш

Тем памятным и славным, что ссужает

Тот город наибольшею красой[13].

Прошу прощения, я забыл, что Шекспир будет процветать не ранее как тысячу семьсот пятьдесят лет спустя. Но не должен ли вид Эпидафны оправдывать мое наименование ее гротескной?

«Она хорошо укреплена; в этом отношении она столь же обязана природе, сколько искусству».

Весьма правильно.

«Здесь изумительное множество величественных дворцов».

Это так.

«И множество храмов, пышных и великолепных, выдерживающих сравнение с наиболее прославленными храмами древности».

Все это я должен признать. Однако здесь – бесчисленность глиняных хижин и отвратительных лачуг. Нам приходится также отметить изобилие мусора в каждой конуре, и если бы не одолевающий дым идолопоклоннических курений, не сомневаюсь, мы ощутили бы самое нестерпимое зловоние. Приходилось ли вам когда-нибудь видеть улицы столь невыносимо узкие или дома столь дивно высокие? Какой мрак отбрасывают их тени на землю! Счастье, что висячие лампочки среди этих бесчисленных колоннад остаются зажженными целый день; в противном случае мы пребывали бы во тьме египетской времен распада Египта.

«Это поистине странное место! Что означает то причудливое здание там? Смотрите! Оно высится над всеми другими и тянется к востоку от того, в коем я предполагаю видеть царский дворец».

Это новый Храм Солнца, которое обожаемо в Сирии под именем Эла Габала. Позднее один весьма примечательный римский император учредит это поклонение в Риме и отсюда извлечет свое прозвище Гелиогабал. Я осмелюсь заметить, вам доставит удовольствие взглянуть на божество этого храма. Нет надобности смотреть на небо: Его Величество Солнце более там не находится – по крайней мере, именно то Солнечное Величество, обожаемое сирийцами. Это божество пребывает внутри того здания. Почитаемо оно в образе некоей широкой каменной глыбы, завершающейся конусом или пирамидой, каковая знаменует собой Огонь.

«Слушайте! Смотрите! Кто могут быть те забавные существа, полуголые,