Судьба адмирала Колчака. 1917-1920 - Питер Флеминг

Результатом этой беседы стала телеграмма в Военное министерство, в коей Ридаут докладывал, что если следует рассматривать известия о Маньчжурии как приказ, то Колчак подчинится, однако назначение в Месопотамию для него гораздо предпочтительнее. В ответ начальник военной разведки телеграфировал, что Колчак более не может быть полезен на Среднем Востоке. 13 марта Ридаут доложил: «Колчак вернется на север при первой же возможности». После этого адмирал и двое его спутников застряли в отеле «Рэффлз» почти на две недели в ожидании оказии для возвращения в Китай.

К тому времени путешественники оказались в трудном финансовом положении. В Америке Колчак и его офицеры были гостями правительства Соединенных Штатов и получали жалованье и денежные пособия от правительства Российской империи, которое до сих пор работало и имело средства. В Токио большую часть сэкономленных в Америке денег Колчак оставил в банке для последующего перевода жене в Южную Россию. Прошло уже более четырех месяцев с того момента, как он предложил свои услуги британскому правительству, но до сих пор никому не пришло в голову, что адмирал нуждается и определенно заслуживает некоторой финансовой поддержки в долгих путешествиях, совершаемых по инициативе начальника военной разведки. Сам же Колчак был слишком горд, чтобы лично поднимать этот вопрос. Его целеустремленность, безусловно, подтверждается тем фактом, что даже в обескураживающе неблагоприятной ситуации, сложившейся в Сингапуре, он не бросил дело, которое уже тогда казалось необычайно бесцельной и дорогостоящей охотой за химерами.

Он отправился на корабле в Шанхай в конце марта и приблизительно через месяц добрался до российского посольства в Пекине. «Я прислан в ваше распоряжение, – сказал он князю Кудашеву. – Какую миссию вы предполагали возложить на меня?»

Глава 3

Шахматное решение

В мае 1918 года декоративные озера Версаля накрыли огромными полотнищами, выкрашенными в цвет травы, – эти ухищрения уменьшали опасность того, что немецкие бомбардировщики в любой момент могут прервать совещание членов Верховного военного совета Антанты и их многочисленных советников. Грохот тяжелой вражеской артиллерии на Марне здесь был хорошо слышен. Время от времени на Париж сыпались огромные снаряды. Начинал претворяться в жизнь план эвакуации административных органов французского правительства из столицы в Бордо. Практически с каждым часом возрождение Восточного фронта становилось все более насущной необходимостью.

Проблема удара по Германии через Россию, сведенная к более простым, чем в первой половине 1918 года, условиям, представляла, или казалось, что представляла, три решения:

1. Воссоздание Восточного фронта силами советского правительства при поддержке Антанты.

2. Отправка японских экспедиционных сил через Сибирь для наступления на немцев в Восточной Европе.

3. Провоцирование превентивной либо отвлекающей деятельности «лояльных» русского, украинского, кавказкою или казацкого движений сопротивления, чтобы воспрепятствовать немцам (и заодно туркам) воспользоваться колоссальными экономическими выгодами Брестского мира.

Любой из этих трех проектов был несовместим с двумя другими. Ни один из них не представлял согласованную политику стран Антанты. Однако все три начали осуществляться одновременно. Поэтому неудивительно, что в результате получилась невообразимая путаница. Пожалуй, пришла пора представить в истинном свете ту хаотическую картину, что сложилась к середине лета, когда стали очевидными последствия челябинского инцидента.

1. Перспективы возобновления военных действий русскими

Страны Антанты осуществляли контакты с советским правительством через трех неофициальных агентов. Роберт Брюс Локкарт, жизнерадостный тридцатилетний шотландец, хорошо знавший Россию и говоривший по-русски, представлял британское правительство и, хотя не занимал высокого положения по линии министерства иностранных дел, был доверенным лицом Ллойд Джорджа и лорда Милнера. Полковник Рэймонд Робинс из американского Красного Креста не имел статуса близкого к дипломатическому, как Локкарт, зато находился в тесном контакте с большевистскими лидерами. Благородный, но весьма самонадеянный идеалист, он умел, несмотря на незнание языка, улавливать суть событий и снабжал Вашингтон иногда более реалистичной и всегда более сочувственной информацией, чем та, что предоставлялась американским посольством. Капитан Жак Садуль, юрист по профессии, социалист по убеждениям, прикрепленный к французской военной миссии, был близко знаком с Троцким. Не столь влиятельный и гораздо менее объективный, чем Локкарт и Робинс, он оказался скорее сторонником, чем толкователем советской политики, и в конце концов вступил в коммунистическую партию.

Все трое работали в тесном сотрудничестве друг с другом. Все трое горячо поверили (они были людьми весьма темпераментными), что Россия может возобновить военные действия против Германии и одобрить или, в худшем случае, разрешить участие Антанты в военных операциях на русской территории. Советские лидеры, в особенности Троцкий, некоторое время поддерживали их веру. В конце марта дело даже дошло до того, что начали активно обсуждать привлечение кадровых французских, американских и итальянских офицеров к организации и обучению Красной армии, которая в те дни была лишь чуточку лучше вооруженной добровольческой милиции, недисциплинированной и плохо укомплектованной.

Однако подобное представление о Восточном фронте оказалось не более чем миражом. Мираж исчез, как только русские – вскоре после ратификации 15 марта 1918 года Брестского мира – осознали, что немцы не намереваются разрушать Советское государство. За исключением моментов паники и отчаяния, они должны были – а странам Антанты следовало – понять, что с самого начала весь план выглядел самоубийственным; сопротивление немцам могло вылиться лишь в уничтожение Красной армии (если бы вообще удалось заставить ее сражаться, что сомнительно) задолго до того, как такие недостаточные силы, какие Антанта могла выделить на интервенцию, прибыли бы на место действия.

Однако по различным причинам русских устраивало манить союзников этим мерцающим миражом. Самый очевидный из их мотивов – расчет на то, что, пока западные союзники будут надеяться на содействие Советов в войне против Германии, они не прибегнут к помощи Японии. К середине мая надежда умерла, и туманные проекты, которые Локкарт и его коллеги вынашивали, оставались очень далекими от воплощения в жизнь, а в общем-то никогда и не были к этому близки.

2. Японский паровой каток

В сравнении с другими главными воюющими сторонами Япония вела необременительную и, безусловно, прибыльную войну. Без серьезных сражений она захватила германский плацдарм в Шаньдуне на побережье Китая и маленькие немецкие острова в северной части Тихого океана. Японский военный флот нес рутинную службу в Индийском океане и на Средиземном море. Японская промышленность, которой война дала стимул к развитию, производила достаточное количество боеприпасов, вооружения и военных материалов, в большинстве своем отправлявшихся в Россию.

Географическое положение было главным, но не единственным фактором, благодаря которому Японии вынужденно досталась роль «окопавшегося в тылу». Ее военные и политические руководители весьма обоснованно испытывали лишь вежливый интерес к войне в Европе. В долгосрочной перспективе они стремились воспользоваться статусом Японии как воюющей стороны и изнуряющим воздействием войны на врагов и союзников для упрочения своего экономического и политического положения в Китае. Цель Японии была предопределена в «Двадцать одном требовании», предъявленном Китаю (еще в 1915 году. – Примеч. пер.). Этот анонс захватнической политики глубоко шокировал общественное мнение в Соединенных Штатах Америки.

Итак, существовало две основные политические преграды для японской интервенции в Германию через Россию. Одна (которую союзники Японии плохо сознавали) состояла в том, что у Японии были другие цели и такая авантюра противоречила ее главным интересам. О другой же Британия и Франция прекрасно знали: Америка столь сильно противостояла японской интервенции даже в самой ограниченной форме, что у этой идеи не было ни единого шанса найти свое место в согласованной стратегии западных союзников. Попытки Франции и еще более настойчивые усилия Британии преодолеть, разрушить или обойти эти преграды вовлекли правительства в длительную и бесплодную подковерную борьбу.

Несмотря на все усилия, так и не удалось поразить главную цель, а именно убеждения президента Вильсона. И только в конце июня, когда все последствия челябинского инцидента стали известны внешнему миру, Вильсон начал менять свое мнение и потихоньку признавать, что отправка в Сибирь экспедиционных войск Антанты (в которой Японии пришлось бы по необходимости играть ведущую роль) заслуживает серьезного и безотлагательного рассмотрения. К тому времени германское наступление на Западном фронте выдыхалось; противники менялись ролями. Пока разрабатывались планы вторжения в Сибирь, первоначальная цель устарела, а вскоре и вовсе почти забылась.