Свой среди чужих, или Гауптман с Олерона - Владимир Корешков

Глава 8 [ВК11]

На следующей день ровно в восемь мы с Алексом стояли перед дверью военной канцелярии. Внутри народу было немного. Встали в очередь. Загорелась зеленная надпись «Следующий». Я зашел в небольшой кабинет, посередине за столом сидел мужчина с погонами оберст-лейтенанта и усами а-ля Адольф Гитлер. Скрипучим голосом спросил:

– Желаете поступить на военную службу?

– Так точно.

Оберст-лейтенант оживился.

– Протяните левую руку к идентификационному окошечку в столе. Ага. Яр Ковалефф. Так, дата рождения, группа крови. О, да ты с отличием окончил звездную академию. Хорошо, потому что пилоты нам нужны.

– Я хочу записаться в звездную пехоту.

– Я не понял?

– Я хочу в звездную пехоту.

Военком посмотрел на меня с сожалением, как на умалишенного.

– Зачем тебе это, парень?

– На «Гортензии» были мои родители.

– Не смею препятствовать. Распишись вот здесь, – сказал он, протянув мне контракт.

Даже не читая, я черканул свою подпись.

– Добро пожаловать в звездную пехоту, сынок. Завтра в 8.00 ты должен прибыть на сборный пункт по адресу: Маза Кална, 111, при себе иметь пару сменного белья, зубную щетку, обо всем остальном позаботится звездная пехота. Еще раз должен предупредить: в случае неявки в обусловленное место и время ты несешь уголовную ответственность по всей строгости закона. Контракт действует полтора года, выбыть из рядов звездной пехоты досрочно возможно только по причине смерти. Свободен.

Алекса я ждал недолго, он вышел, широко улыбаясь.

– Ну что? – спросил я.

– Порядок. Завтра в восемь на сборном пункте.

– А чего улыбаешься?

– Да военком как услышал, что хочу в звездную пехоту, сказал, что до меня здесь уже был один придурок, наверное, сегодня день дурака, у них корочки пилотов на руках, а они в звездную пехоту лезут. Дебилы. Ну, куда сейчас?

– Пойду соберу вещи, и с Линдой надо попрощаться. А ты?

– Тоже пойду вещи соберу. Ну что, до завтра?

– Давай, до завтра.

Глава 10

Подойдя к дому Линды и звоня в дверь, я даже не знал, как ей сообщить о том, что я поступил на службу. Разговор с Линдой был очень тяжелым.

– Ты что, с ума сошел?! Зачем тебе это надо? У Рейха достаточно профессиональных военных, которые знают, что делать.

– Ты не понимаешь. Война долго не продлится, а я обязан предъявить им свой личный счет.

– Какой счет? Ты обо мне подумал? Ты в первую очередь должен заботиться о нас, о нашем будущем, о будущем наших детей.

– Успокойся, милая, это ненадолго. Разобьем сепаратистов, и я вернусь. Пойми, любимая, ну не могу иначе. Они убили моих родителей. Я должен отомстить, должен.

– Ничего ты не должен, – говорила Линда, размазывая тушь по щекам. – А если кому-то должен, то только мне.

Я крепко обнял ее, волна нежности и любви захлестнула меня. Я поцеловал ее в лоб, в сухие губы и мокрые от слез глаза, ощущая на своих губах соленый вкус ее слез. Она уткнулась мне в плечо, ее тело содрогалось от рыданий. Я гладил ее по голове, стараясь успокоить.

– Тихо, тихо, Линда, девочка моя, я ненадолго, все будет хорошо, – все время приговаривал я.

Она отняла голову от моих плеч, посмотрела на меня пристально, глазами полными слез.

– Ты ведь меня не любишь?

– Ну что ты, глупенькая, конечно, люблю.

– Ты подумал, что я буду делать, если тебя убьют?

– Что ты, милая, никто меня не убьет, со мной все будет в порядке. Обещаю. Только дождись меня, очень прошу.

– Я буду ждать тебя столько, сколько нужно. Я не могу без тебя, Яр, любимый.

Ее губы потянулись к моим. Наш поцелуй был нежным и очень страстным. Каждый из нас вкладывал в этот поцелуй все, что чувствовали друг к другу.

– Мы должны провести эту ночь вместе. Слышишь, Яр? Идем ко мне в комнату, – прошептала она. – Родителей не будет, – Линда взяла меня за руку и слегка потянула. – Идем.

Я не сопротивлялся. Страсть накрыла нас, мы целовались как безумные.

– Подожди, не спеши, сейчас.

Она оторвалась от меня, скинула с себя всю одежду, бросив ее на пол. Я, наверное, никогда не привыкну к этому зрелищу.

– Боже, Линда, как ты прекрасна. Ты само совершенство.

В полумраке комнаты стояла нагая богиня: глаза, горящие страстью, чуть приоткрытые пухлые губы, прямые пшеничные волосы едва касались покатых, округлых плеч, небольшая грудь призывно манила, дразня меня своими розовыми набухшими сосками. Плоский живот, длинные, стройные ноги. Я потерял дар речи, сердце ухало, как гигантский молот. Линда слегка улыбнулась, видя, какой эффект произвела на меня, легла на кровать на спину, согнув в коленях и разведя широко в стороны свои стройные ноги, открывая моему взору все самое сокровенное.

– Иди ко мне, любимый, я жду.

Ночь была незабываема. Комната Линды с кроватью и прикроватным бра, дающим мягкий, рассеивающий свет, была этой ночью для нас нашей вселенной, центром мироздания. Мы никак не могли насладиться. Заканчивали и начинали все снова и снова. Ее запах опьянял, ее матовая бархатная кожа сводила с ума, не давая мне успокоиться. Я чувствовал ее каждым миллиметром своего тела. Мы клялись в вечной любви, что нас ничто и никто никогда не сможет разлучить. Потом она заснула. Она лежала на боку, обняв меня одной рукой и закинув на меня свою длинную, стройную ногу, я слушал ее ровное дыхание. Глаза Линды были плотно закрыты, но ресницы то и дело вздрагивали. И хоть я тоже устал от наших любовных ласк, мне не спалось. Во-первых, я боялся разбудить свою любимую, во-вторых, передо мной стояла стена неизвестности: что ждет меня завтра? Что будет потом? Зуммер моего будильника тихонько пискнул. Мне пора вставать. Тихонечко, чтобы не потревожить любимую, выбрался из объятий Линды. Быстро оделся, еще раз взглянул на спящую богиню.

– Только жди меня, – тихо прошептал я и выскользнул на улицу, погружаясь в прохладу раннего весеннего утра. Асфальт был мокрым, наверное, ночью прошел дождь. На улице ни души, фонари еще не выключили, и их мягкий оранжевый свет тонул в небольших лужах. Небо становилось желто-багровым. На душе было тяжело.

Забежал домой. Собранные заранее вещи стояли в коридоре, окинул взглядом пустую квартиру, в которой прошло мое детство. Во мне все больше росло понимание, что старая беззаботная жизнь ушла насовсем, утекла, как вода сквозь пальцы, и как бы я ни хотел, что бы ни делал, ее ни за что не вернуть. Все, что у меня осталось – это воспоминания.

Глава 10

На призывном пункте нас пересчитали и передали в руки трех унтер-офицеров, специально прибывших за нами. Посадили в автобусы, довезли до аэропорта, загрузили в военный транспортный самолет. Во время полета мы пытались хоть что-то узнать о нашей предстоящей службе у унтеров, которые нас сопровождали, но на все наши вопросы они лишь криво ухмылялись и говорили, что по прибытии мы все сами узнаем. Все, чего нам удалось добиться, так это то, что летим мы на военную базу в Мюнхен. Полет был недолгим. Построив нас возле самолета, еще раз произвели проверку, как будто кто-то из нас в полете мог раствориться.

– Так, рекруты, – зычным голосом обратился к нам один из унтер-офицеров. – Сейчас я зачитаю фамилии и назову номер роты, ваша задача – запомнить, кто к какой роте прикреплен: Аболс, Андерсон, Абелкокс, Дзаблс, Задонский – первая рота.

Вот нас с Алексом и разъединили. Я попал служить во вторую. После того как мы были распределены, унтер-офицер скомандовал:

– Рекруты, на ле… во! За мной шагом марш!

Нестройной толпой, не в ногу мы побрели за унтером. Перед нами открылись массивные металлические ворота КПП, сразу в нос ударил запах казенной еды, гуталина, хлорки, свежей краски и еще чего-то неопределенного. Впереди в центре был огромный плац, обсаженный со всех сторон липами, на плацу справа от нас находилась большая трибуна, покрашенная в мышино-серый цвет, над трибуной реяло красное полотнище со свастикой. Вокруг всего плаца шла асфальтированная дорожка, по бокам от плаца стояли каменные трехэтажные здания, по два с каждого бока – это были казармы с учебными классами, лазаретом и блоком питания, и одно спереди – административное. Все это было огорожено высоким металлическим непрозрачным забором. Плюсом к этому по всему периметру забора вторым кольцом шла колючая проволока. Так выглядела наша часть, где нам предстояло чрезвычайно познавательно провести следующие два месяца. Вид довольно зловещий. По пути нам попался взвод совершенно одинаковых, как мне показалось, на одно лицо солдат в серых камуфляжах. Руководили взводом двое унтеров. Один обращался к другому очень громко, чтобы его услышали все остальные, то есть работал на публику.