Человек. Сборник рассказов-1 - Алексей Дьяченко

Была она большой любительницей всего индийского. Песен, танцев. Иной раз сама надевала и носила сари. Готовила пряные индийские кушанья. Неугомонная была. Сразу, как только познакомились, дала мне задание подыскать ей квартиру с высокими потолками в центре города.

По профессии Ваня была танцовщицей. Чтобы не поправляться, вместо сахара в чай все какие-то таблетки бросала.

Танцевала для меня в неглиже умирающего лебедя. Понял я в ту ночь бессмертную музыку Чайковского. Понял и полюбил. А, с Ваней Ивановой из города Варны, так и неподыскавшей себе квартиры в центре Москвы, вскоре расстался. Уехала, Ваня домой.

Болтушка

Ксения Бусько была умная, богатая, красивая, но при всем притом, глубоко несчастная в личной жизни женщина. Какое-то время мы вместе работали и даже жили. Жили так, как живут соседи в коммунальной квартире – была общая кухня.

По утрам Ксюша была сама собой, естественной, томной, приятно было смотреть на нее, не защищённую косметикой и нарядами. И потом, по утрам она была молчалива. Молча, сварит кофе, сделает бутерброд и уйдет. А по вечерам, словно бес в нее вселялся, болтала, не умолкая. Принималась рассказывать о своих женихах.

То, это преследующий ее везде и всюду моторист со спецкатера премьер-министра, где она была в качестве приглашенной переводчицы и познакомилась с ним. Будто этот моторист ей звонит, поджидает на улице, а она уже, что только не перепробовала, чтобы он от нее отстал. Говорила, что замужем, что дети есть – не помогло. Просила брата позвонить мотористу, тот звонил, разговаривал с ним, все напрасно. Она уже и с психологом своим о мотористе беседовала.

Слушал я Ксюшу, а про себя думал: «Либо все это выдумка, либо ты сама сумасшедшая. Ведь к здоровым людям психи не пристают. Психи ищут таких же ненормальных».

То, это какой-то владелец приисков, который настолько богат, что его не интересует сколько, что стоит в цифрах. Требует, чтобы с помощью пальцев ему показали толщину денежной стопки. Тоже, на мой взгляд, выдумка.

Итак, слетая с ее языка, проходили передо мной бесконечной чередой тысячи Ксюшиных знакомых. И все приговаривала при этом: «Ты только не подумай. У меня с ними ни с кем ничего не было».

Говорила:

– Мы с тобой друзья, – и тут же поясняла, – но если будешь себя хорошо вести, то со временем…

И не договаривала. Дескать, додумайся сам. И я додумался: «Хорошо себя вести» – это у Ксюши означало – домогаться.

Я, конечно, все видел, понимал ее переживания, связанные с тем, что я к ней «не лезу». Понимал, но предпочитал придерживаться проверенной тактики, то есть держаться на расстоянии от коллег по работе. А в быту мы были добрыми соседями, хорошими друзьями. А если быть предельно откровенным, скажу так. Поменьше бы болтала про бесчисленные знакомства, глядишь, давно бы получила, чего хотела. А то рассказывает:

– Подруга шла ночью по городу, подъехал пьяный милиционер на «козлике», предложил подвезти ее. А у подруги пять лет никого не было, и в ту же ночь она милиционеру отдалась. И вот с тех пор подруга всячески подкупает милиционера, за уши тянет под венец. А тот упирается. Обещала, если он к ней приедет, на Новый год подарить ему новую стереосистему. Не приехал. Так теперь у нее в квартире стоят две стереосистемы. Покупала ему однокомнатную квартиру, не польстился, соблазняет теперь трехкомнатной.

Удивлялся я в этом Ксюшином рассказе двум вещам. Во-первых, тому, насколько же глупой должна была быть ее подруга, предлагая все эти «коврижки» за то, чего, в принципе ни покупать, ни продавать нельзя. А во-вторых, тому, какие, оказывается, есть у нас капризные и привередливые милиционеры.

И от всех этих ее бесконечных басен у меня шла кругом голова. Я не хотел, не желал ничего подобного слушать, а она все рассказывала и рассказывала мне о своих похождениях и о похождениях подруг.

– Пора рожать, – как-то сказала мне Ксюша, – и совсем необязательно при этом замуж идти.

– Да, – говорю, – но чаще всего интересным положением и приневоливают к женитьбе.

– Не очень-то вас, мужиков, этим приневолишь.

Я подумал и согласился с ней. В этом, возможно, была она права.

Все у Ксении было: красота, богатство, положение в обществе, интеллект, даже чувство юмора. В ее арсенале имелась тысяча басен и столько же побасенок, но, к сожалению, не было ни одной душевной истории, за которую можно было бы ее полюбить.

А так бы я сдался. Даже с удовольствием.

Будем радоваться

К художнику Золотокопытину подошёл сосед Карпов и, краснея, сообщил:

– Антон Анисимович, ваша жена, Катерина Васильевна, вам изменяет. Кавалера её зовут Сергей Любомудров, молодой парень, наш новый водопроводчик.

– Молодец, – пожимая руку доносчику, сказал художник.

– Да, я по дружески, по соседски, – с соболезнованием в голосе, зашептал Карпов.

– Я говорю, какой молодец этот Любомудров. Мою работу делает. Я конечно перед женой виноват. Весь в работе, в замыслах. Да, ещё и подхалтурить надо, денежку заработать, что бы семью содержать. А на Катеньку ни сил, ни времени не остаётся. И какая же она умница. Чтобы не скандалить, не трепать мне нервы нашла выход из положения. Насладилась с водопроводчиком, и должно быть уснула после этого сладким сном. Проказница.

– Да, вы что? Глумитесь?

– Ничуть. Вот вы, Олег Андреевич, и сами жену не ласкаете и строго следите за тем, чтобы её со стороны никто не приласкал. Поэтому у вас в семье бесконечные ссоры. Жизнь друг другу омрачаете. Но, вернёмся к моей семье. Конечно случившееся не норма, а исключение. Но относиться к этому надо философски. У нас, у мужчин, великие замыслы, мечтаем мир спасти, никак не меньше. За реализацией этих замыслов частенько забываем жену поцеловать. А ведь это смысл жизни любой женщины – быть целованной. Она и вам, ручаюсь, не раз приглашения делала. Вот почему вы так возмущены? Отчего с таким трепетом о измене моей жены сообщаете? Вы, наверное, и сами были бы не против оказаться на месте Сергея Любомудрова. Совесть помешала. Передо мной неудобно. Да, и перед своей женой стыдно. Жизнь, милейший Олег Андреевич, так сложна, из таких противоречий соткана. А семейная в особенности. Так, что я давно для себя решил. Чтобы ни случилось, буду всё встречать с пониманием. Всё прощать. Запрещать-то всё одно бессмысленно. Злиться, кричать – глупо. Только людей смешить. Так, что будем радоваться. И за жену, и за водопроводчика Любомудрова, и за себя, совестливых и находчивых.

Золотокопытин приобнял на прощание Карпова и отправился к семье.

– Как то это не по-русски, – Сказал Олег Андреевич ему в след. – Мир меняется, и люди становятся непредсказуемыми.

Бунтарь

Днем я спал, ночью бодрствовал. В будни отдыхал, в праздники работал. Зимой ходил в летней одежде, а летом в зимней. Ненавидел любую власть и презирал все мыслимые и немыслимые законы.

Моей любви искали умные, богатые, красивые женщины. Но я, всем наперекор, женился на нищей, уродливой дуре. С ней было невозможно прожить и одного дня. Я же заставил себя жить с ней в течение десяти лет. До тех пор, пока сама меня не бросила.

Все всегда я делал наперекор. Черное называл белым, белое черным. За добро платил злом, а за зло, чтоб не быть последовательным, и чтобы враги не смогли понять моей логики, еще большим злом.

И теперь я задаю себе только один вопрос. Зачем так глупо, так бездарно я прожил свою жизнь? Почему все делал шиворот навыворот? Нет, идея, конечно, красивая, быть революционером. Но зачем мне, все это было нужно? На что, потратил я лучшие годы свои? Мечтал прокричать на весь мир: «Бунтуйтесь!». Все это глупо. Но, годы уже не вернуть.

Бытовуха

Участковый Кондрашин разбирал дело соседей, подавших друг на друга жалобу. Опрашивал одного из потерпевших.

– Как было дело, Сергей? – Спросил он Гусева.

– Ко мне пришел Прошкин и стал звать на улицу. Якобы машину помочь ремонтировать, а на самом деле водки хлебнуть. А моя с ним сцепилась. Говорит, у Сергея и дома дел хватает, никуда его не пущу. И тут произошло интересное. Слушаю я, как они спорят, и вдруг вижу, на моих глазах, они превращаются в чертей. То есть самым натуральным образом. На голове рога растут, говорят на своем, лукавом языке.

– Опустим мистику. Из-за чего вышел спор, перешедший в драку?

– То-то и оно. Сосед говорит моей жене: «Я погублю этого праведника». А она ему: «Нет. Я погублю». И на меня смотрят. Ну, и чего мне было ждать? Схватил сковороду, что под руку попалось, и кинулся, жизнь спасать. Помирать – кому ж охота?

– Чего вы только, алкоголики, не придумаете.

– Истинный Бог, Сергей Сергеич, так все и было.