Редкий дар - Марина Табаровская

голос то взлетал куда-то вверх, то опускался в пропасть. Это было какое-то чудо, он завораживал зал не только своими двумя голосами, но и тем, насколько тонко передавал он малейшие оттенки чувств, заложенных в песне. Божественная красота голоса Антона сразу покорила зрителей. Насте казалось, что он специально для неё прилетел из другого мира, и ей хотелось слушать его бесконечно.

Зал взорвался аплодисментами, и никто не хотел уходить.

Таня поднялась на сцену и поблагодарила Антона за чудесный концерт, и пригласила его за стол. Многие просили дать автограф и хотели сфотографироваться с артистом. Он никому не отказывал и охотно соглашался.

А потом они долго сидели за столом и говорили обо всём. Многих волновала обстановка на Украине и что на самом деле там происходит.

— Скажите, Антон, как сейчас обстоят дела на Донбассе?

— Каждый день под обстрелами погибают люди, взрываются мины, льётся кровь.

— Знаете ли вы, сколько людей погибло на войне?

— Я слышал четыре тысячи человек, но называют и другие цифры. Кроме взрослых погибли и дети.

— Как вы думаете, когда всё это закончится?

— Ничего определённого сказать не могу, так как вооружённые отряды отказываются подчиняться указам президента.

— Ну, что вы политическую конференцию ему устроили, спрашивайте о чём-нибудь другом, — попросила Таня.

— Антон, скажите, хотели ли бы вы эмигрировать и жить в другой стране?

— Нет, не хочу. Я родился и вырос на Украине. В другой стране я буду чувствовать себя чужим. Мне есть чем заняться в будущем, планов очень много.

— Если можно, то расскажите о своих планах.

— Ну, во-первых, хочу открыть свою студию, где буду записывать песни. Во-вторых, ездить по маленьким городам, петь, дарить людям радость и общаться со зрителями. Главное, чтобы кончилась война и наступил мир. И ещё хотелось бы руководить хором, ведь я по профессии дирижёр.

Всем хотелось поговорить с Антоном. Ему удавалось так быстро расположить к себе людей, и всем казалось, что они знают его давно.

Вечер подошёл к концу, и люди благодарили Антона за прекрасный концерт.

— Я хотела бы потанцевать после такого плотного ужина, — сказала Настя. — На Манхеттене есть один хороший клуб.

— Я не возражаю. Так давно не танцевал.

Возле входа толпилось много людей, и очередь за билетами была огромной, такое впечатление, что сегодня все пришли именно сюда. Наконец, протиснувшись к свободному столику, они сели и заказали напитки. Антон с любопытством рассматривал пёструю публику. Здесь была в основном молодёжь, одетая кто в чём: джинсах и майках, девушки в вечерних платьях, модные и так себе. Настя взяла Антона за руку, и они пошли танцевать. Не особо прислушиваясь к быстрому ритму танца, они обнялись и двигались в огромном зале.

Антон обнял Настю и почувствовал, как сильно он её любит. Он тонул в её синих глазах, мечтал прикоснуться к маленькому рту. Он притянул её к себе, и их губы слились в поцелуе таком долгом, что когда он отпустил её, они оба тяжело дышали.

— Слушай, я мечтал об этом целый день.

— Я тоже.

А потом они танцевали, обнявшись, не подстраиваясь под быстрый ритм музыки. Настя шепнула ему на ухо, что устала, и они покинули клуб. Шли медленно пешком, а вокруг них на все стороны простирался Нью-Йорк. Светились небоскрёбы, толпа людей устремлялась куда-то весело и беззаботно.

В машине Антон закрыл глаза и откинулся на сидение. Наверно, не следовало пить так много, ведь завтра будет концерт в Карнеги — холле.

Возле отеля Настя сказала:

— Тебе нужно выспаться, завтра тяжёлый день.

— Ты просто читаешь мои мысли, я только что об этом подумал.

— Это потому, что я тебя очень люблю.

— Не волнуйся, всё будет хорошо.

Они опять поцеловались и расстались до завтра.

Выпив кофе, Антон решил пропеть две арии, которые он будет исполнять сегодня вечером. Концерт был посвящён 250-летию со дня рождения Бетховена, поэтому исполнялись произведения великого композитора. Он отобрал арию Керубино из «Свадьбы Фигаро» и «Figlio perduto» Бетховена. Ему очень нравилась вторая, он считал её одной из самых красивых.

Антон знал, что знаменитая Сара Брайтман исполняла её с большим успехом, но это не останавливало его, наоборот, он надеялся спеть не хуже. Это будет красивое и оригинальное исполнение, основанное на его женском меццо-сопрано.

Антон с утра распевался и записывал всё, чтобы потом прослушать и устранить ошибки, если они вдруг появятся. В концерте примет участие известная скрипачка из Германии Анна-София Мутер, которая исполнит три сонаты

Бетховена. Конечно, Антон волновался, ведь выступать с такими исполнителями было для него впервые. Он так заработался, что только сейчас вспомнил о том, что надо позвонить Насте. Обычно она заезжала за ним, и они где-нибудь обедали.

Антон посмотрел в окно. С неба крупными хлопьями падал снег, а ведь с утра было тихо.

— Так быстро наступила зима, — подумал он, и ему захотелось домой, он вспомнил, как в детстве радовался первому снегу, но особенно ждал каникул и праздников. Мама сшила ему костюм чёртика, и он кружился вместе с белыми снежинками в весёлом хороводе вокруг ёлки.

Его воспоминания прервал звонок мобильного телефона. Звонила Таня.

— Антон! Здравствуйте!

— Добрый вечер! Я знаю, что вы ждёте Настю, но она подхватила грипп и не сможет вас отвезти. Я уже еду за вами и отвезу на концерт.

— Спасибо, а как она себя чувствует?

— У неё высокая температура и она почти всё время спит.

— Я хочу её проведать после выступления, если вы не против.

— Нет, не стоит, лучше приезжайте завтра. Я уеду рано утром, и вы сможете её увидеть.

— Хорошо, буду ждать вас у входа в отель.

— Господи, значит, я сегодня её не увижу, — подумал Антон. Настя была на всех

его концертах, он видел её счастливые глаза в зале, и это помогало ему

справиться с волнением перед выступлением.

Антон выглянул в окно и увидел свет фар, пробивающийся через густую стену падающего снега. Он вышел на улицу и увидел Танину машину.

— Таня, привет! Вы меня так выручили, большое спасибо.

— Пожалуйста. Главное успеть, в это время полно машин и погода плохая. Они часто останавливались и ехали медленно, но всё же успели вовремя. Антона встретили и провели по длинному, в гримёрную. Вдруг он почувствовал,