Колкая малина - Валерий Горелов

в карточном долгу.Песнями елейными империя кормилась,Патриархи в золоте славят царский дворИ во всемогуществе давно уже забыли,Что с Богом был когда-то договор.Они Богом были призваны служитьЗатравленному русскому народу,Когда клялись того одеть и накормить,И даровать законы и свободу.Ленин держит в кулаке грязную ермолку,Он живее всех живых в бреде эволюции.И ему немного стоит прокрасться втихомолкуИ к тому, кто клялся на Кресте,и кто – на Конституции.

Чешуя

От страшного удара заклинил светофор,На зебре бездыханные тела.Стоны, крик и предварительный разборВ общем шуме позднего утра.За рулём престижной иномаркиСидело явно льготное животное —В блестящем платье с чешуёй русалки,От сострадания и совести свободное.Ей не по чину пить под детскими грибками,Где можно в клумбу с незабудками поссать.Она лакает всё мужицкими глотками,Не забывая чешуёй блистать.Её любовник в Канны не позвал,Она всю ночь его за это пропивала.Все будут бедные, кто в чём-то отказалЛюбимой доченьке большого генерала.Тела погибших грузят в труповозку,А части тел – отдельно по мешкам.А она, страдалица, уделала причёскуИ размазала помаду по губам.Заряженную скотским эпатажемНе испугать, не устыдить ничем.Средний палец с красным макияжемОна, хихикая, показывает всем.

Страх

Пусть засохшая смоковница снова зацветёт,И к людям мир утерянный вернётся,И милосердие друг к другу призовётИ в душах праведным прощеньем обернётся.Неисчерпаем свет Божественной любви.Мы, сотворенные в печали и грехе,Которым ничего с собой не унести,Кроме того, что обрели в себе.У каждого свои пути на перекрёстках:Кому-то больно, а кому – смешно.Один всю жизнь кривлялся на подмостках,Другой в свободу проковыривал окно.Насущный хлеб, он был всегда мериломЛюбого начинанья и конца,И физикам, и лирикам – единым ориентиромВ их трактованиях таинств бытия.Рождение всего – лишь первый вдох,Когда жизнь тебя из вечности зовёт,А смерть – последний трубный выдох,Сигнал тому, кто в вечность заберёт.Когда дыхание замерзает на остывающих губах,И уже уходят боли и страдания,Никуда не делся первобытный страхИспустить свой дух без покаяния.

А у нас

Тому не разобраться в наших нравах,Кто на лукавстве строит разговор,Кто лезет в чёрно-красных балаклавахВ наш «гуманитарный коридор».Не высеять подгнившее зерноИ не догнать обласканных улиток.Ты или в федерации дзюдо,Или в комитете против пыток.Мы – совсем особая картинка,Как коллаж от Пабло Пикассо.Наша жизнь с любой расцветкой совместима,Равных прав не будет всё равно.Нам дискомфортно похвалить евреев,Комфортней кланяться языческим волхвам.У нас в одном кармане планы против геев,В другом – кабальные расписки по долгам.Заискрят в проёме зимнего окнаДешёвые китайские гирлянды.Кому-то на закуску – чёрная икра,Как особый метод пропаганды.Если мы ещё кого не поборолиИ в воспитании чего-то упустили,Нам экстренно помогут избавиться от хвориКомплексы «Стена» и реанимобили.

Сны

Не бывает продолжения у снов,Всё меняется с момента пробуждения.Слабеет окрик вещих голосов,Теряя свою силу убеждения.Во снах приходит худшая весна,Холодным ветром догола раздета.Она ему вас в жертву принесла,Оставив главное признанье без ответа.А если снится тараканья суетаВ шкафчиках старинного комода,То это жизнь сквозь пальцы протекла,Или под утро будет непогода.Когда приснится черная дыра,Это значит – в никуда дорога,Ведь всё накопленное – куча барахла,А за что держитесь – бесславно и убого.Если силу снов не превозмочь,Завоняет времени река.И окажется, ты был всегда не прочьС мутных глаз поцеловать козла.Не бывает продолжения у снов,Всё меняется с момента пробуждения.Пусть не бывает мира без углов,Но мы – не тьмы, а света сотворенья.

Он – тот

Он – тот, кто ежечасно мается в страстях,Совсем не зная покаянья и смирения.Он на самых непонятных новостяхВпадает в дикие порывы исступления.С надуманных проблем в неистовство приходит,А, глотая дым горящих впечатлений,В день поминовения на кладбище не ходитИз своих мировоззренческих решений.Страсти день в змею перекрутили,И кто-то к вечеру хватается за ствол,А кого-то водкой сильно возбудили,И обязательно случится произвол.На дороге пробки и заторыИспили все остатки терпежа.Кому нужны полемики и споры,Когда идёт с реальностью холодная война?По телевизору о главном разговоры:Как сделать так, чтоб не увяла красота.А вокруг мостят всё новые заборы,За которыми – сошедшие с ума.Он – тот, кто постоянно мается в сердцах,Удручённый нравами потомства,И бесконечно тянется в речахПриторная жвачка недовольства.

Позы

Он тёмный профиль Лошадиной ГоловыВ созвездии Ориона зауздал,А чтобы не случилось ядерной войны,Дьявола в блэк-джек переиграл.Ничего, конечно, не было на деле,Но он такие позы принимал,Что реальность забивалась в узенькие щели,Когда к себе он бровью подзывал.Учитель, сотворитель и воитель,В его персте вся мудрость бытия.А в его позе – главный указатель,Как добежать до пятого угла.Он – главное лицо с картины «Крик»И Прометей, прикованный на Фише.Он в суть вещей так глубоко проник,Что смотрит вниз, а видит всё, что выше.Зараза властвовать и завтра предрекатьМного бед и горя натворила,Но тот готов любую позу принимать,Если безнадега разума лишила.В тенях психиатрических больниц,Где варят кашу из тоски и безразличия,Не пропусти своих знакомых лицС диагнозами «мания величия».

Вопреки

Всё вошло в традиционные устои,Это то, что нас сплотило и спаяло:Ритуальные обряды и поминальные запоиДолгими годами людей объединяло.Бифштекс в тарелке хлюпает в крови,И только муть в зеркальном отражении.Ты уже вершина пищевой цепи,А, значит, гордость в историческом прочтении.И, вопреки традиции, она не умерла,Укрывшись за почётным караулом.Не будет за неё поминок никогда,И значит – продолжительных загулов.Ум, честь и совесть прожитой эпохиГде-то схоронили втихаря,А кумачовый стяг, без слёз и суматохи,Был на помойке по исходу декабря.Хитрое враньё, что все за одного,Никому теперь могилы не копают,А в целях гигиены и вопреки всемуВ печи крематориев толкают.Ничто не станет силуэтом в облаках,Что было предано языческому страху.Дым ляжет грязью на асфальте в городах,А это не читается «Прах к Праху»

Если

Я, наверно, правильно живу,Если, как иные, деньги из бюджета не краду.Я, наверно, правильно живу,Если в подворотне детям белый порошок не продаю.Я, наверно, правильно живу,Если старикам лекарств фальшивых не тулю.Я, наверно, правильно живу,Если немощным на праздник гроши раздаю.Я, наверно, правильно живу,Если и последнего куска не заберу.Я, наверно, правильно живу,Если скажут – отвернись, ещё и промолчу.

Часть III. Мамка

Мамка

Из ручья кобылка напилась от пузаИ собралась тихо умереть:Ей жизнь уже давно была обуза,Ей не хотелось больше на белый свет смотреть.Она к мамке жалась на гнилых дорогах,Сжимаясь от свистящего кнута.Так они тащились по полям в обозахВ роли грязного поклажного скота.А ночами мамка от зверей спасала,И в безлунной стылой темнотеОна её собой от волка закрывала,Яростно стуча копытом по земле.Мамку убивали на её глазах,Она жилы порвала, вытаскивая пушки.Её нагайками забили люди в лампасах,И кровь с ещё живой нацеживали в кружки.Потом обгладывали мамку у костра,С отрыжками и матами жевали.Вот эти люди брали городаИ сотнями друг друга убивали.Кобылка слёзы не умеет подтирать.В неё две пули исхитрились прилететь.И пока ещё не стали добивать,Она мечтает тихо умереть.

День Рождения

А завтра был бы и у мамы день рождения,Она жила под знаком Близнецов,Но все отмерянные для неё мгновенияБыли временем языческих жрецов.Никто не пережил положенного срока,И каждый сам примерит на себе,Что нет в