Колкая малина - Валерий Горелов

всегда с холодной головой,И не для них смирительные путы.Не бывают нежными искусанные губы,Как не бывает золотою свежая листва.Вы же сами отписали святого в душегубы,А негодяю дали волю и права.Когда бессовестный рыдает от стыда,А блаженный от того стыда хохочет,Это значит, что свернули не туда,И нам совсем не праведный пророчит.Время не даёт, а только забирает,И мы забудем всё, чего даже не знали.Но кто это внутри нас настырно сохраняетНажитые сомненья и сладкие печали?

Неудобоваримая

Она была во всем неудобоварима,От причёски до манеры говорить.Она всегда была откуда-то гонимаИ каждую минуту умела удивить.Казалось, она дышит не как все,А улыбается, как малое дитя.Она вредила каждый день сама себе,Косые взгляды навлекая на себя.Она могла страдать без слез и причитаний,А от радостей ревела, не таясь.Ей невозможно было жить без ожиданий,Что утрется с лиц любая грязь.Она, как миг, была неповторимаВ стремленье каждому избитому помочь.Где мера доброты была неизмерима,Она, казалось, всё умеет превозмочь.Она в наш мир пришла не восхищать,Ни манерностью, ни статью, ни ногами.Её призванье было людям помогатьИ раны бинтовать особыми бинтами.Её убило грязное животноеИ уже над мёртвой надругалось.Безмерное добро для многих – зелье рвотное,И не казнённым никогда не оставалось.

Рубль

Солнце закатилось, сумерки в окне,Путались зарницы где-то вдалеке,Куры засыпают, повесив гребеня,А я сижу и думаю про самого себя.Скоро мотыльки ринутся на свет,И мне хочется туда, где правит интернет,Где утром можно поиграть шариком в пинг-понг,А вечером сходить на кино «Кинг-Конг».Я в школе восемь классов похвально одолел,И мне теперь хотелось больших и важных дел.Точно не моё – свиней с утра кормитьИ сено на покосе граблями ворошить.Вот сижу и думаю с деревни убежать,Мне давно пора отсюда когти рвать.Сейчас себе в дорогу котомку соберуИ, не простившись, к поезду поутру уйду.И вот опять мне планы не суждено срастить:Мне не случилось нужных денег накопить,И поезд к новой жизни уходит без меня,Не хватило на билет одного рубля.Как часто нам чуть-чуть недостает,Чтоб взять и закатить за поворот.И если каждому отписан свой удел,Один из тысячи его преодолел.

Отказаться

Цыганка на базаре на любовь ворожит,Она вокруг всю нечисть может разогнать,Но мне уже такое не поможет,Любовь давно задёшево умеют продавать.Кто-то пить за упокой даже не решается,Спрятавшись за скрипку и за барабан.Посмотрите, заяц мило улыбается,Значит, лютый волк залетел в капкан.Аромат семейных уз – тройной одеколон.Если не совсем готов его вдыхать,Сильно не кипи и не рвись в обгон,Пусть пробуют другие, лучше переждать.Кого-то будут бить кроваво и жестоко,А кому-то платят за то, что сдал других.Кто в пустыне грабил мудрецов с Востока,Те не спасутся от себя самих.Надо казни напридумывать себе,Чтобы обходиться без подсказок.А чтобы верность в тягость не была —Отказаться от легенд и добрых сказок.Можно кем угодно оказаться,Если себя грязью замарал.И от кого-то трижды отказаться,Пока ещё петух не прокричал.

Перекладина

С берёзы соки жали каждую весну,Тыча в неё острыми ножами.Она была красива и стояла на виду,Покрытая рубцами, как грехами.Её никто не обнимал и не жалел,Вот только раз кукушка прилетала:Кто-то долгой жизни захотел,А она всего пять раз прокуковала.А как-то бабочка на свежий шрам приселаИ слезу утёрла нежным хоботком.А однажды показалось, что ей пичужка спелаСвоим пронзительным и нежным голоском.Из её семени проклюнулся росток —Её нежное и хрупкое дитя,И в то же лето вылез маленький грибок,Такой же одинокий, как она.Она и это не сумеет защитить,Когда не может ни кричать, ни воевать.Всё сумеют истоптать и осквернить,Когда придут свою нужду справлять.Я кого-то только тем обижу и озлоблю,Что на виду, и статью хороша,Из меня каждый метит вытесать оглоблю,А я хочу, чтоб перекладину Креста!

Страшно

Сохнут губы на сыром ветру,Жутко в полушаге от обрыва.Я её за то не прокляну,Что с другим богата и счастлива.Каждый выбирает свой причал,Даже мёртвая петля преодолима.Но если ты в свой срок не добежал,Тоска потерь уже неотвратима.Кто видел, как целуются цветы,Обязан распознать в себе поэта.Пусть жизнь – она из слов и суеты,Мы все – прозревшие от солнечного света.Она теперь у золотого блюда,С губами, липкими от сладкого вина.Она однажды появилась ниоткудаИ так же в никуда теперь ушла.Никого не сможешь победить,Пока вопрос остался без ответа,И можно только Господа проситьОстановить кровотечение поэта.Внизу клокочет времени река,И жутко в полушаге от обрыва.А тем, внизу, уже навернякаПонятно, к кому жизнь несправедлива.

Родники

В тряпье на нарах умирал святой,И где-то в этот час забил родник,Который послан быть живой водойТем, кто ослаб, но до конца не сник.Туда нет даже узенькой тропы,Которая к прозрению может довести.Только по извилинам собственной судьбыКаждый свою душу сможет поднести.А я сумел сей путь преодолеть,Таща свой горб ошибок и стенания.Мне надо было обязательно успетьК дарованной минуте осознания.И в чистом зеркале святого родника,В не покалеченной ничем картине мираЯ видел маму и ребёнка-грудничка,Которого она собой кормила.На воду капнула росинка золотая,Птичкой сбитая с травинки луговой,И слабый всплеск, волны не поднимая,Картину мира делает другой.В той глади школьный вечер отражался,В крамольной близости там кто-то танцевал.Из далёкой юности мне парень улыбалсяИ будто бы вернуться приглашал.Я на коленях бы туда добрался,Чтобы с тем парнем рядом постоять,Но, как бы я душой ни изгалялся,Мне ему было нечего сказать.Я уходил с надеждою вернуться,Уже придумав для него слова,Но с того сна я мог и не проснуться —Неистово в себя тащила тьма.Святые в заточении в молитве умирали,Их души превращались в живые родники,И там одни прозрения искали,Другие намывали сапоги.Над лагерным погостом вьюга измывалась.Святого приказали ещё живым зарыть.Колючим снегом плоть в доспехи одевалась,А губы звали ближнего любить.Небесный гость прикрыл ему глаза,И белое крыло легло, как покрывало.И где-то застучало сердце родника,Обозначая новое начало.А истина на всех всего одна,Она всегда была ранимой и гонима,И иволга поёт у родникаО том, что вера в свет необорима.

Весло

Сбрызнутая утренним дождём,Над клумбой в георгиновых бутонахСтояла барышня с изогнутым веслом,В каких-то грязно-серых панталонах.Она веслом когда-то недобитыхУчила правильные лозунги читать,А теперь погонит непривитыхИмператорскую волю исполнять.В режимных галстуках и маскахВстречают согнанных на бал,И все умрут, как в страшных сказках,Если горнист опять проспал.Тем, кто не трус и сам себе не врет,И тем, кто стал ещё сильнее в тесноте,Однажды эта баба поднесётСвященное причастье на весле.Скачут черти на рубиновых углях,Кадилом раздувается мангал,Идут эксперименты на полях,Пока петух с плетня не заорал.Дамы щеголяют в лабутенах,Им дела нет до горна и весла,Ведь если думать о несчастьях и проблемах,Не соберёшь всю сладость бытия.

Ко Дню народного единства

Ленин фиолетовый на четвертаке —Плод иконотворческого рвения,И кучерявый херувим в маленьком кружкеВ чине прославления гения.Баре на дуэлях честью баловались,А барышни романы французские читали,А детки в деревнях на земляных полах рождались,А мужики от голода на пашнях умирали.Троекуров прижимает Салтыкову,Все чин по чину на помещичьем балу.А честь дворянскую, как гнутую подкову,Вплетают в фигу