Спецназ Великого князя - Юрий Корчевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для Фёдора, как и других ратников, путь до Москвы получился нелёгким. Сначала телеги и возки приходилось из грязи вытаскивать, потом морозы начались, снег пошёл. На колёсах совсем плохо передвигаться стало. Однако Иноземный приказ не подкачал. В сотне вёрст от Москвы навстречу санный обоз. День ушёл, чтобы имущество на сани переложить. Мало того что личные вещи, так и ещё библиотеку со всем тщанием перекладывали и укрывали. Многие книги и все свитки рукописные воды боятся. А ещё холодно. Выезжали из Москвы ратники по ранней осени, одежда лёгкая, а возвращались уже по зиме, ноги в лёгких сапогах мёрзли. Только что отогревались по пути в воинских избах или на постоялых дворах. Хоть и снег, а льда крепкого на реках не было. По льду ехать хорошо, ровно, не трясёт. А по замёрзшей комками земле под снегом полозья саней подпрыгивали, того и гляди, возок или кибитка перевернётся.
На остановках в сёлах в возки нагретые камни в жаровнях меняли, дававших хоть какое-то тепло. Софья, как и все сопровождающие, южане. Для непривычных к снегу и морозу условия суровые. Ратники посмеивались.
– Это они ещё крещенских морозов не видали.
Тем не менее с трудностями, но обоз проходил за небольшой осенний световой день по пятнадцать вёрст и в начале ноября въехал в Москву под перезвон церковных колоколов. Отряд ратников довёл обоз до Неглинки, а тут уже и бояре встречают, и знатные люди. Подьячий Гордей Захарович ратников попридержал.
– Кончилась ваша работа, парни.
Прибыли в воинскую избу, заночевали, поскольку новых распоряжений не поступало, разъехались по своим дружинам.
Венчание Софьи и Ивана Васильевича состоялось 12 ноября. Митрополит Филипп, заподозрив в ней «агента» латинян, тем более окружение было католическим, отказался проводить обряд венчания, церемонию проводил епископ Осия.
Брак оказался долгим и прочным. Софья родила Ивану 12 детей, первые четыре девочки. Родившийся в марте 1479 года мальчик Василий впоследствии стал Великим князем Московским Василием III, отцом Ивана Грозного. Многое сделала для Московии Софья. Благодаря ей византийский двуглавый орёл перекочевал на герб и флаг России. Она стала приглашать на Русь иноземных архитекторов, ювелиров, мастеров монетного дела, оружейников, врачей. Для строительства Успенского собора был приглашён Аристотель Фиораванти, начавший строить из белого камня. С её подачи московские правители стали называться царями. В договоре с императором Священной Римской империи Максимилианом I Василий в 1514 году впервые именуется императором русов, что дало через два века Петру I именовать себя императором.
Довольно быстро после венчания Софья уговорила мужа Ивана не платить дань Орде. Шесть лет Московия не платила дани, что вызвало гнев хана и новый поход на Москву уже в 1480 году.
Глава 2
Десятник
Дань – ярмо тяжёлое. Княжества русские начали платить дань после захвата Руси Батыем, с 1245 года. Дань исчислялась в зависимости от населения удельных княжеств. Единицей налогообложения считались крестьянское хозяйство, ремесленный двор. От дани освобождались церкви и монастыри. Для переписи населения на Русь прибыл битекчи (главный писарь) Берке, а с ним тысяча всадников под командованием Неврюя. С каждой сохи или двора исчисляли по полугривне серебром, или рубль, поскольку гривну рубили. На Руси тогда обращались три разные гривны по весу – Киевская, Новгородская и Московская. Рубль исчислили как половину Новгородской гривны, весил рубль сто граммов серебра. За рубль можно было купить сто пудов ржи. Главная незадача – Русь не имела своих серебряных рудников, серебром расплачивались иноземные купцы из Азии, Европы. Поэтому торговых людей, называемых гостями, привечали. За обиду гостей спрашивали строго, а за грабёж торгового обоза наказание было одно – смертная казнь.
Причём правило это соблюдали и монголы и русы. При Дмитрии Донском, в 1328 году, Великий Новгород платил две тысячи руб-лей, Великое княжество Владимирское пять тысяч, Суздальское княжество полторы тысячи, а Московское 1280 рублей, Городец 160 рублей, а Вятка 128. Всего монголы получали ежегодно приблизительно полторы тонны серебра. Для Руси – тяжёлая ноша. Фактически Орда позволяла жить, но не развиваться. С ростом населения и дворов дань увеличивалась, по монгольской переписи в начале правления Ивана Васильевича население составляло три миллиона человек в Великом княжестве Московском.
Зиму Фёдор провёл на заставе у засеки, на Окском береговом разряде. Вдоль реки, по берегу, тропинка вьётся, набитая копытами коней ратников с заставы. Хоть и под снегом она, а всё равно по ней ездили. Зимой река подо льдом, по ней вместо судов санные обозы ходят. Летом с юга, со стороны рязанских земель, татары подойти могут. А зимой окаянные по юртам сидят, кумыс пьют. За редким исключением зимой, по глубокому снегу, войска ходят, тяжко и людям, и коням. Зато любую реку по льду перейти можно, да нет зимой врага. Но служба обязывает, каждое утро после завтрака с заставы в обе стороны дозоры отправлялись, по пятнадцать вёрст в одну сторону. Возвращались на кордон замёрзшими, усталыми, голодными. На конях хоть и попоны, а тоже в тёплую конюшню тянутся. После целого дня на ветру и морозе славно у печи согреться, кулеша горячего похлебать. Дело заставы – врага обнаружить. Если рать малая – задержать, а ежели целое войско, гонца к воеводе в Серпухов отправить, а самим следить, куда противник направляется, да какими силами. Рязанцы с Москвой замирились, как татары либо поляки появлялись, сразу гонца слали. И первый удар на себя приходилось принимать серпуховской или коломенской дружинам, московские-то полки не скоро подойдут. Обычно воеводы наготове были, поскольку опрашивали в летнее время купцов, которые в полуденную сторону с обозами ходили – в Крым, в Сарай. Те вроде лазутчиков были. Проезжая по Перекопу, а потом по пути видели, есть ли войска поганых, да пасутся ли стада в степи? Перед большим походом стада отгоняли в стороны, чтобы траву не съели, дабы лошади всадников могли прокормиться. А ещё расспрашивали – какие слухи на местных базарах ходят?
О конспирации, секретах в Орде понятия были смутные, и слухи на пустом месте не рождались. Собрать большую армию для похода – дело сложное и небыстрое, заранее рассылались по всем улусам ордынским послания, а ещё сос-тоялся сбор темников и тысячников.
Фёдор со товарищи отбыл службу на заставе до весны. Солнце пригревать начало, снег таял. А потом с грохотом стали ломаться льдины. Всё, теперь ни конному, ни пешему хода через реку нет, да и на лодке не переправиться. Сначала ледоход пошёл, потом половодье. По воде мусор, поваленные деревья плывут. Ни судов на реке, ни лодок. С чувством выполненного долга и предвкушением отдыха в воинской избе ратники отправились в Борисово. Отмылись, перековали коней, отдохнули.
Летом службу нести проще. Одежда легче, движений не сковывает, ноги не мёрзнут. И лошадям на заставе раздолье на свежей траве. А в начале осени, 12 сентября, как гром среди ясного неба. Умер удельный князь Дмитровский, Можайский и Серпуховский Юрий Васильевич Младший, брат Ивана Васильевича, всего 32-х лет от роду. Завещания брат не оставил, поэтому Иван III княжество забрал себе, присоединив к Московским. Для Фёдора и дружины ровным счётом ничего не изменилось. Также на заставы ездили, порубежную службу несли. Даже воевода серпуховский остался прежним.
Пообтёрся Фёдор на ратной службе, взматерел, вырос, настоящим мужиком выглядел. Ещё бы – в кольчуге новой, по меркам сделанной, а ещё поножи и наручи есть. Правда, в воинской избе они лежали. Для сечи они надобны, в серьёзном бою. А на заставе какие бои? Здесь передвигаться много надо, лишняя тяжесть ни к чему. Засиделись ратники до первых белых мух, до морозов на заставе. Одежонка лёгкая, не для зимы. А тут и смена подоспела – в тулупах, шапках. Ратники в воинскую избу воротились. Отмылись, отъелись в тепле, десятку недельный отдых дали, езжай к родным или к зазнобе. Фёдор в свою деревню отправился. Давно матушку не видел и по брату соскучился. Медяков пригоршню в подарок вёз. А приехал и расстроился. Мать в одночасье от лихоманки померла три седмицы назад, когда он на заставе был. В избе печь холодная, сыро.
– Брат, ты когда ел?
– Два дня назад.
Иван расплакался.
– Сопли и слёзы подотри! – приструнил его Фёдор. – Своди на могилку к матери, потом в Борисово поедем.
Сходили на скромную могилу с деревянным крестом. Надпись на нём – «раба божия Степанида».
– Дьячок Афанасий писал?
– А кто же ещё?
Постоял Фёдор, поклонился могилке.
– Собирай, что сердцу дорого, и едем.
А всего и набралось, что маленький узелок, бедно жили, кусок хлеба в радость. Иван за Фёдором на коня уселся. Так и приехали в дружину. Фёдор сразу с поклоном к сотнику Пыльцыну и дядьке Прохору.
– Сиротой брательник Иван остался. Христа ради прошу новиком взять в младшую дружину.