Противники - Джон Гришэм

— У меня все в порядке.

— Нет, не в порядке. Вы пьяны, и вы сломались.

— Ладно, быть может, и пьян, но…

— Вроде опять звонит Рой Бартон. Что ему сказать?

— Чтобы он поцеловал меня в задницу.

— Почему бы вам самому не сказать ему это, Дэвид? У вас есть телефон. Позвоните мистеру Бартону. — С этими словами Лана повесила трубку.

Абнер подкрался ближе, из любопытства желая услышать как можно больше. Он вновь принялся протирать деревянную стойку — в третий или четвертый раз, с тех пор как Дэвид устроился в баре.

— Звонили из офиса, — сообщил Дэвид, и Абнер нахмурился, как будто это была плохая новость для всех. — Тот самый Рой Бартон, о котором я говорил, ищет меня и швыряется вещами. Жаль, что я не муха на стене и не вижу этого. Надеюсь, его хватит удар.

Абнер придвинулся ближе:

— Знаете, я так и не разобрал ваше имя.

— Дэвид Зинк.

— Рад познакомиться. Послушайте, Дэвид, только что пришел повар. Хотите что-нибудь съесть? Может, что-нибудь невероятно жирное? Картофель фри, луковые кольца, большой и толстый гамбургер?

— Я хочу двойную порцию луковых колец и большую бутылку кетчупа.

— Молодец. — Абнер исчез.

Дэвид выпил до дна последнюю «Кровавую Мэри» и отправился на поиски туалета. Вернувшись, он занял свое место, проверил время — 9.28 — и стал ждать луковые кольца. По запаху он уже чувствовал, что они шипят где-то на кухне в горячем масле. Пьяный в дальнем правом углу пил кофе огромными глотками, силясь не закрывать глаза. Тинейджер все еще подметал пол и расставлял стулья.

Лежавший на барной стойке телефон завибрировал снова. Это была жена Дэвида. Он даже не пошевелился. Когда вибрация прекратилась, он подождал, потом проверил голосовую почту. Хелен оставила именно такое сообщение, как можно было ожидать: «Дэвид, тебе дважды звонили из офиса. Где ты? Что делаешь? Все очень волнуются. У тебя все в порядке? Перезвони мне, как только сможешь».

Хелен училась в докторантуре Северо-западного университета, и когда он поцеловал ее утром в 6.45 перед уходом, она еще лежала под одеялом. Когда Дэвид приехал домой прошлым вечером в 10.05, они поужинали остатками лазаньи перед телевизором, а потом он заснул на диване. Хелен была на два года старше его и хотела забеременеть. Вероятность наступления беременности с каждым месяцем все уменьшалась ввиду постоянной усталости мужа. Тем временем она пыталась получить степень доктора философии по истории искусств, особенно не напрягаясь.

Раздался тихий гудок, за ним последовало текстовое сообщение от нее: «Где ты? Все в порядке? Пожалуйста, ответь».

Дэвид предпочел бы не разговаривать с ней еще пару часов. Ему придется выслушать упреки в том, что он сломался, и она настоит на обращении к специалистам. Ее отец был психиатром, а мать — консультантом по семейным отношениям, и вся семья верила, что любые жизненные проблемы и загадки можно решить со специалистом за несколько часов. Вместе с тем он, однако, не мог смириться с мыслью, что Хелен жутко переживает за его безопасность.

Он отправил текстовое сообщение: «У меня все в порядке. Мне понадобилось ненадолго уйти из офиса. Со мной все будет хорошо. Пожалуйста, не волнуйся».

Она ответила: «Где ты?»

Появились луковые кольца — груда золотисто-коричневых кружочков, покрытых толстым слоем теста и истекающих жиром, с пылу с жару, прямо из фритюрницы. Абнер поставил тарелку перед Дэвидом:

— Это наши лучшие кольца. Как насчет стакана воды?

— Я подумывал о пинте пива.

— Договорились. — Абнер взял кружку и шагнул к кранику.

— Моя жена разыскивает меня, — признался Дэвид. — У вас есть жена?

— И не спрашивайте.

— Простите. Она отличная женщина, хочет построить семью и все такое, но, похоже, нам не удается даже начать. В прошлом году я проработал четыре тысячи часов, представляете? Четыре тысячи часов! Я обычно отмечаюсь в офисе в семь утра, а ухожу в десять вечера. Таков мой обычный день, но работа после полуночи не считается чем-то сверхъестественным. И, добираясь домой, я падаю без сил. Думаю, в прошлом месяце мы занимались сексом один раз. Трудно в это поверить. Мне тридцать один. Ей тридцать три. Мы оба в расцвете сил и хотим иметь ребенка, но этот большой мальчик, который сидит здесь перед вами, не может удержаться и засыпает.

Он открыл бутылку кетчупа и вылил из нее треть. Абнер поставил перед ним холодную пинту светлого пива.

— Хоть теста как следует поедите, — заметил Абнер.

Дэвид выудил одно луковое колечко, обмакнул в кетчуп и отправил в рот.

— О, конечно, мне неплохо платят. С чего бы я пошел на такие мучения, если бы мне не платили? — Дэвид осмотрелся, желая удостовериться, что их никто не подслушивает. Поблизости никого не было. Не отрываясь от колец, он заговорил тише: — Я старший юрист, пять лет работаю в компании, моя зарплата до вычетов налогов за прошлый год составила триста тысяч. Это целая куча денег, а поскольку у меня нет времени их тратить, они просто копятся в банке. Но давайте все подсчитаем. Я проработал четыре тысячи часов, но выставил счетов только на три тысячи. Три тысячи часов — предел для фирмы. Все остальное было размыто и отнесено к другим видам деятельности фирмы и работе pro bono.[7] Вы меня слушаете, Абнер? У вас такой вид, будто вы заскучали.

— Слушаю. Я обслуживал юристов и раньше. Знаю, какие они зануды.

Дэвид сделал большой долгий глоток светлого пива и причмокнул.

— Благодарю за прямоту.

— Я всего лишь делаю свое дело.

— Фирма выставляет счета за мою работу по ставке пятьсот баксов за час. Умножьте это на три тысячи. Это полтора миллиона для доброго старого «Рогана Ротберга», а не несчастные триста тысяч. Умножьте это на пятьсот — столько юристов делают примерно то же, что и я, — и вы поймете, почему юридические факультеты кишат умными молодыми студентами, которые только и мечтают устроиться в крупную юридическую фирму, стать партнерами и разбогатеть. Вы заскучали, Абнер?

— Захватывающий рассказ.

— Хотите луковое колечко?

— Нет, спасибо.

Дэвид затолкал очередное большое кольцо в пересохший рот и запил половиной пинты пива. С края барной стойки донесся громкий хлопок. Пьяный снова сдался — его голова лежала на стойке.

— Кто этот парень? — спросил Дэвид.

— Его зовут Эдди. Заведение наполовину принадлежит его брату, так что он никогда не платит по счету. Меня уже тошнит от него. — Абнер побрел к Эдди и обратился к нему, но тот не ответил. Абнер убрал кофейную чашку и вытер стойку рядом с Эдди, потом медленно вернулся к Дэвиду.

— Так вы отказываетесь от трехсот тысяч, — продолжил Абнер. — И какие у вас планы на будущее?

Дэвид засмеялся, пожалуй, даже слишком громко:

— Планы? Об этом я пока не задумывался. Два часа назад я, как всегда, приехал на работу, а теперь сломался. — Очередной глоток. — Мой план, Абнер, состоит в том, чтобы подольше просидеть здесь и попытаться проанализировать, почему я сломался. Вы мне поможете?

— Это моя работа.

— Я оплачу мой счет и счет Эдди.

— Неплохое предложение.

— Еще одну пинту пива, пожалуйста.

Глава 4

Посвятив час или около того чтению газеты, Рошель Гибсон съела йогурт, насладилась кофе и неохотно взялась за работу. Ее первой задачей было проверить, есть ли в реестре клиентов некий Честер Марино, ныне покоящийся с миром в бронзовом бюджетном ящике в похоронном бюро «Ван Изел энд санз». Оскар оказался прав. Фирма готовила последнее завещание для мистера Марино шесть лет назад. Рошель нашла тонкий файл в кладовой рядом с кухней и отнесла его Уолли, который усердно работал за своим захламленным столом.

Кабинет Уоллиса Т. Фигга, адвоката и поверенного, по первоначальному замыслу архитектора был спальней, но с годами, в результате переноса стен и дверей, его метраж несколько увеличился. Разумеется, теперь тут не осталось и намека на спальню, но и на кабинет помещение особенно не походило. За дверью начинался небольшой коридор шириной около двенадцати футов, потом коридор изгибался направо и выходил в более просторное помещение, там и работал Уолли за столом в стиле 1950-х годов, на самом деле современным: он достался ему по выгодной цене на распродаже. Стол был завален папками с конвертами из манильской бумаги и исписанными крупноформатными блокнотами и заклеен сотнями бумажек с телефонными сообщениями. Человеку непосвященному, в том числе потенциальным клиентам, могло показаться, что юрист, работающий за таким столом, невероятно занят, а может, и очень важен.

Как всегда, миз Гибсон медленно подошла к столу, стараясь не потревожить стопки толстых юридических книг и старых папок, выстроившихся у нее на пути. Она подала Уолли папку со словами:

— Мы оформляли завещание для мистера Марино.