Ералаш. Elisir d’amore. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 6 - Александр Амурчик

– Ты бы, конечно, был бы не против, если бы вся женская половина человечества тебе согласно кивала, – пробормотал он, и я уже открыл, было, рот, собираясь ответить ему какой-нибудь колкостью, как вдруг понял, что он, пожалуй, прав, и смолчал, а несколькими секундами позже рассмеялся и сказал:

– Ты как всегда, прав, брат мой.

Больше нам в гостинице делать было нечего, и мы поспешили назад в ресторан. А вечером, в районе 19 часов, в ресторане появилась Мамочка, которая сообщила нам, что в банкетном зале в самое ближайшее время ожидается банкет для министерских и управленческих работников с халявным, то есть бесплатным угощением, на котором, собственно говоря, и решалось, кто какое место в конкурсе займет. И тут вдруг выяснилось, что фраже – вилки, ложки и ножи, приготовленные к обслуживанию высокого начальства, не соответствуют: на столе, оказывается, должно быть исключительно серебро. Вместе с Кондратом мы были экстренно командированы за серебром в другой ресторан, – Мамочка по телефону предварительно договорилась с его заведующим. Так как времени было в обрез, мы поймали такси и вскоре были на месте, но по приезду туда выяснилось, что необходимого количества фраже в этом ресторане нет, к тому же на вид оно показалось мне каким-то малосимпатичным. Пришлось на свой страх и риск вновь отправляться на поиски – благо, мы с Кондратом знаем в Кишиневе все без исключения рестораны. Потратив час с лишним, мы объехали пять точек, но успеха это нам не принесло. Наконец, в одном из банкетных залов мы нашли, что нам требовалось, и в достаточном количестве, однако, кроме специальной расписки осторожная администратор взяла с меня еще и денежный залог в пятьсот рублей; хорошо хоть, что требуемая сумма у меня была с собой – наскребли вместе с Кондратом. Минуту спустя мы уже неслись на такси восвояси, на коленях я держал тяжелый ящик с приборами, и все же мы едва успели к сроку.

И вновь по приезду мне пришлось включиться в работу и обслуживать свои три столика, только теперь, вечером, компании посетителей, к моему удовольствию, уже не менялись столь часто. Это дало мне возможность подсовывать книгу отзывов практически всем своим клиентам без исключения, и она быстро заполнилась всевозможными хвалебными записями.

Тем временем в банкетном зале уже вовсю гуляла солидная министерская публика – еще бы, ведь банкет был наперед оплачен нашим общепитом. Из обслуги там «блистал» наш лучший официант Славка – настоящий ас своего дела, несколько лет до этого ходивший на кораблях по Дунаю за границу. Он обслуживал высокое начальство в «обнос» – все остальные официанты с трудом представляли себе, как это делается. У нас же, в общем зале, все шло своим чередом: пока я приобретал «бесценный» опыт работы официантом, Кондрат тоже времени зря не терял, а «снял» на первом этаже в баре двух длинноногих местных «козочек» и теперь методично накачивал их шампанским, развлекая анекдотами и байками. Я же для бодрости духа хватанул в буфете 150 граммов коньяка, после чего напряжение сразу спало, и работать стало легче. Я даже вспомнил ту хорошенькую женщину, что встретил в фойе гостиницы, и на душе от этого стало совсем хорошо, мне почему-то показалось, что, возможно, мне посчастливится вновь увидеть ее.

К одиннадцати вечера я рассчитал всех своих клиентов и уже собрался было на этом завершить работу, когда в зал вошли три девицы в сопровождении одного парня, и эта компания с ходу заняла один из моих столиков. Едва я успел подойти к ним, как парень заказал бутылку шампанского. Я принес, откупорил бутылку и стал наливать шампанское в фужеры, заодно разглядывая девушек, и лишь теперь заметил, что одна из них мне знакома – девушку звали Ирина, еще недавно она была жительницей нашего города.

– А что вы, Савва, здесь делаете? – тоже узнав меня, спросила Ирина, улыбаясь. – Вы что, перебрались в Кишинев?

– Временно, – ответил я, останавливаясь напротив и глядя ей прямо в глаза. – Только для того, чтобы навестить старых друзей… и подруг.

Мой ответ девушку несколько сконфузил, и она смолкла. А дело было в том, что мы с Ириной были хорошо знакомы и даже, если можно так сказать, дружны – но не близки, нет: за время нашего знакомства, который охватывал период сроком примерно в полгода, эта девушка, одаривая меня надеждами и обещаниями, несколько раз весьма изобретательно упорхнула из моих рук, что в итоге очень больно ранило мое самолюбие. Любой, увидев ее, мог бы меня понять: Ирина была высокая, стройная, привлекательная шатенка, и улыбка ее, кокетливая и озорная одновременно, словно звала: «Ну, иди же за мной, не пожалеешь». Появляясь в моем баре с периодичностью примерно два раза в неделю, эта девушка почти всегда была одета в один и тот же желтый обтягивающий батник при черной юбке, который, надо признать, был ей весьма к лицу, за что и получила у нас с Кондратом прозвище «Желтый цыпленок». Общаясь со мной, она откровенно кокетничала и призывно улыбалась, при этом охотно угощалась, выпивая бокал-два шампанского, после чего, когда я уже раскатывал губу в предчувствии интимного продолжения, исчезала, и это повторялось неоднократно. О том, как у нас с ней развивались отношения, можно написать отдельный рассказ, но эти самые отношения, увы, ничем не завершились – Ирина так и не попала в мои любвеобильные объятия, а потом, месяца два или три тому назад девушка и вовсе исчезла из нашего города, и, как теперь выяснилось, жила постоянно в Кишиневе.

Но… я все же не могу удержаться и займу внимание читателя всего лишь одним, последним эпизодом из наших с ней отношений.

Время было позднее, немногим за полночь. Я провожаю Ирину домой – она, как я знал, снимала комнату в трехкомнатной квартире в одной из 4-этажек в районе Липованки, где вместе с ней жила бездетная семейная пара среднего возраста. Выбив из меня честное слово, что я не буду настаивать на том, чтобы войти вместе с ней в квартиру, Ирина стала ключом открывать дверь – я уже получил от нее прощальный поцелуй в щечку. Внезапно я решил: или сейчас, или никогда. Сделав шаг по лестнице вниз, я стал медленно опадать на ступеньки, хватаясь рукой за грудь в области сердца, пока не замер в неудобной позе навзничь. Ирина, вскрикнув, возвращается, подходит, берет меня за руку и с тревогой спрашивает: «Что, Савва, что с тобой, тебе плохо?» Голос у девушки испуганный и это меня радует. «Да, – шепчу я, оттягивая ворот рубашки. – Сердце. Дай таблетку, валидол, что-нибудь, воды. Ну же, скорее». – «Да-да, сейчас», – произносит она, затем бежит к двери и исчезает за ней. Я тут же вскакиваю и ныряю следом. Врываюсь в незнакомый мне коридор, как говорят военные, на плечах противника. Тут мы и столкнулись с Ириной – она как раз спешила ко мне со стаканом воды в руке. Я беру из ее рук стакан и ставлю его на трюмо, после чего хватаю девушку в охапку и волоку ее в зал. Глаза ее округляются от ужаса.

– Я буду кричать, – шепчет она мне в самое ухо. – Отпусти меня сейчас же, Савва.

Но, ощутив в своих руках ее стройное гибкое тело, я мгновенно загораясь желанием, втаскиваю девушку в зал, где с восторгом убеждаюсь, что в комнате кроме нас, никого нет.

– Тут кричи, иль не кричи, не услышат нас в ночи, – шепчу я ей на ухо, и пытаюсь повалить девушку на диван. Она сопротивляется изо всех сил.

– Как ты не понимаешь, что сейчас сюда заявится хозяйка квартиры, – чуть не плача шепчет Ирина, отбиваясь от моих рук. – Она даже днем в гости не разрешает никого приводить, а тут ты, ночью, да еще на моем диване.

– Кричи и зови, делай что хочешь, – говорю я, начиная ее раздевать, от близости ее тела кровь ударяет мне в голову и в другие, нижние части тела. Через несколько минут я, изрядно вспотев, раздел девушку до белья и, теряя остатки терпения, бросаюсь на нее. И как раз в эту минуту в комнате загорается яркий свет.

Мы с Ириной в растерянности садимся в постели, и, ослепленные, с удивлением озираемся по сторонам. И тут она вдруг произносит:

– Мама? А ты откуда здесь?..

«Мама?!» Меня молнией пронзает ужас, затем волной набегает первобытный страх и еще почему-то дикий восторг. К нам, раздетым почти догола – я в трусах, Ирина тоже в трусиках и уже без лифчика, – направляются двое – мама, а за ней мужчина – должно быть папа Ирины; при этом, следует отметить, на них тоже немного одежды – мама в ночнушке, а папа, как и я, в одних трусах.

– Вот ты здесь чем занимаешься, дочечка, – подходя, замахивается на Ирину мама – женщина, надо признать, довольно высокая ростом и крупно скроенная. – А я ведь тебя учиться сюда посылала, специально квартиру сняла, а ты… Сучка!

Ирина прикусывает губу, затем, всхлипнув, прикрывается покрывалом и отворачивается к стене, однако я успеваю заметить, что у нее небольшие, но прелестные, в форме яблочек, груди.