Ералаш. Elisir d’amore. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 6 - Александр Амурчик

Губы девушки тронула самодовольная улыбка, которую она тут же попыталась скрыть. Оставив Зульфию у стойки общаться с Кондратом, я отправился к Гульнаре: девушка сидела за двухместным столиком, положив на него руки ладошками вверх и рассматривала их.

– Ну, Гульнара, – сказал я, присаживаясь напротив девушки. – Если я не ошибаюсь, линия жизни на твоей ладони говорит о том, что жить тебе теперь до ста лет. – Протянув руки, я мягко взял ее ладони в свои. – Как ты себя чувствуешь?

– Я… простите, что напугала вас тогда. Зульфия сказала, что я вас чуть не утопила. Я почти ничего не помню. Спасибо за все.

– Пожалуйста, – улыбнулся я. – Знаешь, пожалуй, это было бы несправедливо – утонуть там вдвоем, да еще с такой симпатичной девушкой, причем даже не познакомившись с ней.

Мои слова вызвали улыбку на лице девушки. Следующие несколько секунд мы сидели, безмолвно разглядывая друг друга. Мой взгляд, к моему стыду, в первую очередь приковывала ее грудь – крупная настолько, что тонкие лямки лифа едва ее удерживали. Третий размер, не меньше – пронеслось в голове, а то и вовсе четвертый. Я поднял глаза выше – модная майка на двух бретельках открывала оголенные смуглые плечи, руки девушки были худенькими, а кожа – гладкой, практически без волос. Затем я решился поглядеть ей в глаза… А хорошо разглядев их, от неожиданности обомлел: глаза у нее были необыкновенно красивые – раскосые, что не редкость для девушки из Татарии, но при этом совершенно необычные – яркие, с блеском; цвет золотисто-карий, к тому же мне показалось, что в этот момент они светятся, возможно, симпатией ко мне – мне было приятно так думать; или же девушка испытывают ко мне какое-либо другое чувство – пусть даже это и обыкновенное чувство благодарности.

Я с удовольствием продолжал разглядывать девушку: небольшая красивой формы головка, модная стрижка жестких черных волос под «сассон», небольшие аккуратные ушки, обычный прямой носик, губы средней полноты. В молчании прошло несколько минут, затем наши головы, словно по волшебству, сблизились. Гульнара улыбнулась мне и прошептала:

– У тебя такие красивые губы…

– А у тебя – необыкновенные глаза.

– Мне ужасно стыдно, Савва, но я хочу… чтобы ты меня поцеловал, – еле слышно произнесла она. – Мне кажется, я ощущала уже эти губы, там, на озере.

– Да, – смешался я. – Только я не целовал тебя тогда, я просто… помогал тебе… дышать.

– Спасибо тебе, – Гульнара высвободила свои ладони из моих рук, после чего довольно сильно сжала их своими кистями и тут же отпустила. – Спасибо. Я тебе бесконечно благодарна.

Я взял и поднес ее руку к своим глазам, затем, разглядывая ее, сказал удивленно:

– Вот этой самой ручкой ты хотела меня утянуть за собой под воду? Руки-то у тебя сильные.

Руки ее от плеч и до кистей действительно были худыми, но в моменты напряжения на них выделялись четко очерченные мышцы.

– Просто я волейболом занималась, – оглядывая свои руки, виновато сказала Гульнара. – Десять лет в спорте, между прочим, призер Союза среди девушек, кандидат в мастера.

– Что ж это ты, – улыбнулся я, – такая спортивная, а плавать не умеешь?

– В моем городе нет реки, а потом, когда я стала заниматься в универе, тоже плавать некогда было. То есть, я плаваю, конечно, но плохо и недалеко, да еще быстро устаю.

Я склонил голову и прижал ее руку к своим губам.

– Ну что ты, Савва? – смущенно покраснела девушка. – Это я должна тебе руки целовать.

– Это наше мужское дело – дамам руки целовать. А ты – просто живи и радуйся! И обязательно научись хорошо плавать.

– Я научусь, – пообещала она. – Я тебе очень, очень благодарна.

– Если ты еще раз заикнешься о благодарности, – нарочито строгим тоном проговорил я, – то я попрошу тебя остаться со мной сегодня до самого утра. – И тогда я, то есть мы… наверняка утопим друг друга… в поцелуях.

– Хорошо, я, я… согласна, – выговорила Гульнара и стыдливо опустила свои прекрасные глаза.

– И ты не боишься утонуть в поцелуях?

– Н-нет, не боюсь, – ответила девушка, – я с тобой уже ничего не боюсь.

Вот это да! А я чуть было не сглупил, собираясь уступить эту девушку Кондрату. Зульфия, конечно, тоже очень интересная девушка, но если присмотреться, она ничем не лучше Гульнары, просто ее имя – Зульфия – напомнило мне другое, несколько с ним схожее. Альфия – так звали одну необыкновенно красивую девушку, мою любовь двухлетней давности, которая, кстати, была студенткой того же университета и родом из тех самых мест.

Не удержавшись, я спросил Гульнару, задав свой вопрос как можно равнодушнее:

– Знаешь, пару лет назад, когда ваши студенты так же, как и вы, работали в нашем городе, среди них была одна девушка по имени Альфия. Она была активистка, везде и во всех мероприятиях участвовала, даже с городской трибуны выступала, поэтому я ее и запомнил.

– Ты имеешь в виду… невысокая такая, яркая, красивая, и волосы черные?

– Да, – ответил я как можно беззаботнее, не акцентируясь на слове «красивая», – пожалуй, да, черные. Как у тебя.

– Я знаю ее, – кивнула девушка. – Она теперь секретарь комсомольской организации университета, на правах секретаря горкома. Учится на пятом курсе, весной выпускается. – Гульнара слегка надула губки и вопросительно посмотрела на меня. – А что, ты был с ней знаком?

– Да так, немного. – И добавил поспешно: – Она встречалась, будучи здесь, с моим соучеником, Гришей. Через него мы с ней и познакомились. И тоже, кстати, на озере. А запомнил я только глаза ее, они с твоими чем-то схожи.

– Пожалуйста, давай не будем больше о ней, – мягко попросила Гульнара. – Ладно? А то я сейчас ревновать начну. Разревусь еще.

«О боже, а ведь девочка действительно ревнует!»

– Нет-нет, что ты, – сказал я вставая и подавая ей руку, не показывая при этом, насколько мне ее ревность приятна. – Конечно, нет. Я не дам тебе повода для ревности и грусти, и уж тем более для слез.

Двумя часами позднее, когда мы с Гульнарой лежали в постели, а за стеной, в соседней комнате Кондрат развлекался с Зульфией, я бережно стянул простыню, которой Гульнара стыдливо прикрывала грудь, и сказал:

– Ты позволишь мне поцеловать ее?

– Конечно, милый, – Гульнара сдержанно засмеялась, – только там синяк, память от тебя, поэтому я стесняюсь.

Надо же, подумал я, зарываясь лицом в большие и упругие груди. Я же ее тогда, в воде, кулаком прямо в грудь саданул. Всю, можно сказать, избил: по лицу треснул, руку вывернул и даже на груди синяк оставил – хоро-о-оший был повод для последующего любовного приключения. Однако моим действиям есть оправдание – все это я сделал, спасая ее.

Новелла вторая. Конкурс ресторанов

Коктейль «Марионетка»

Светлый ром 20 мл.

Ликер абрикосовый 15 мл.

Херес сухой 15 мл.

Ликер вишневый 15 мл.

Слегка взбить со льдом, подать в бокале для коктейлей.

Я не стыжусь и не таюсь,

когда палюсь в огне,

я сразу даме признаюсь

в ее любви ко мне

Игорь Губерман

На часах, установленных в барной стойке, ровно пять пополудни. Пора, пожалуй, отправляться на обеденный перерыв, подумал я, и в эту самую минуту дверь, что ведет в фойе ресторана, приоткрывается, и я неожиданно для себя слышу голос директора общепита:

– Савва, можно к тебе?

Весьма удивившись столь необычному визиту, – Наина Васильевна редко появляется в баре, – я подошел к двери и распахнул ее настежь; «Мамочка» – так все работники общепита называют нашего директора, шагнула внутрь, быстро огляделась по сторонам, словно желая убедиться в том, что кроме нас двоих здесь никого нет, затем уставилась на меня глубоким и пронзительным взглядом своих темно-синих глаз, выдержать который было весьма непросто.

Высокая, полноватая, одетая в строгий серый костюм, всегда весьма уверенная в себе дама в самом рассвете бальзаковского возраста, на этот раз она казалась расстроенной и даже, по-моему, растерянной.

– Скажи мне, Савва, ты доволен своей работой? – спросила она.

Через силу улыбнувшись, я кивнул, но все же сердце от какого-то неприятного предчувствия сжалось.

– Конечно, – наконец выдавил я из себя.

– А мной?

– Еще бы, ведь вы нам всем здесь вместо мамы – всегда поможете, поддержите, защитите. А что – я в чем-то провинился, что-нибудь не так сделал?

– Нет, просто недавно я узнала, что на меня…, – Наина Васильевна вновь огляделась по сторонам, словно кто-то невидимый мог нас здесь подслушивать, – …наш районный прокурор собирает компромат. – Она грустно улыбнулась. – Получается, что на этот раз я провинилась.

– А кто, вы думаете, заказчик компромата, кому это нужно? – спросил я, и сам испугался своего вопроса.