Мандаринка на Новый год - Дарья Александровна Волкова

– Да? – Даже удивительно, что она может еще разговаривать, двигать языком, когда все нервные окончания сосредоточены там, под его пальцами.

– Угу. Дыхание рот в рот, непрямой и прямой массаж сердца, прекардиальный удар…

– Сделай уже мне массаж сердца! – вцепившись ему в короткие волосы на затылке, прошептала она.

– Все показания к этому есть. – Он запускает вторую ладонь ей под джемпер.

Она выгибается еще сильнее.

– Заткнись и целуй!

Он хотел было еще повыпендриваться и поумничать, но тут уже она засунула руки ему под футболку, и он заткнулся на вдохе и поцеловал, как его и просили.

– Так, пора менять диспозицию.

Она не имела ни малейшего представления, сколько прошло времени. Оно не отсчитывалось секундами и минутами, оно измерялось жадными поцелуями, торопливыми руками под одеждой, выгнутыми в попытке прижаться плотнее друг к другу телами.

Ник отстранился от нее, пара быстрых движений, и вот она уже верхом на его коленях. Но этим он не ограничился, подхватил ее под попу и без малейших усилий встал. Она же совершенно неосознанно обхватила его ногами за талию. «Как мартышка на пальме», – мелькнула в голове идиотская мысль.

– Куда мы идём?

– Иду только я. В свою комнату. А ты держись крепче.

У него тяжёлое дыхание, но явно не от того, что ему трудно нести ее вот так. Нет, он двигается совершенно без какого-либо напряжения. Все-таки есть прок в том, что Колька такой здоровенный – идёт со взрослой девушкой без малейших усилий. А дышит он так, наверное, с самого начала года – благодаря Любе. Она усмехнулась своим мыслям. И это было последнее, о чем она успела подумать, прежде чем ее опустили на кровать и принялись за нее всерьёз.

Второй раз пожарная сирена завыла, когда на ней из одежды остались только золотые серёжки в ушах. Правда, скромняга Ник пока не удосужился снять с себя штаны, но за этим дело не станет, как только… Надо же сказать, пока еще не поздно! Ну, нельзя же промолчать?! Он должен знать. Наверное, должен знать заранее. До… Скажи ему, Люба, чёрт побери, скажи ему! Но как же трудно…

– Ник…

Они лежали тесно, близко, пальцы Ника что-то чертят на ее бедре, в опасной близости от того места, где его ждёт… хм… сюрприз. Надо сказать. Надо!

– Что?

Голос Ника прозвучал так, что ее и без того невеликая решимость едва не растаяла. Оказывается, как офигенно звучит голос мужчины в такие моменты – низко и волнующе. И сколько в одном коротком маленьком слове – чего? Желания? Страсти?

– Я хочу сказать тебе кое-что! – прошептала она на остатках смелости.

– Говори.

Пальцы Ника переместились Любе на попу, только вот ей это лучше соображать никак не помогло!

– Я… я…

Нет, она просто не в состоянии выговорить это! «Я девственница»? Ужасно звучит! «Я невинна»? Еще хуже. «Я девушка»? Ни хрена не информативно!

– Что случилось, Люб? Что ты хотела сказать?

И она хватается за мелькнувшую вдруг в голове формулировку:

– Ты будешь у меня первым! – выпаливает она на одном дыхании.

Пальцы Ника замерли.

– Что?

– Ты слышал! – Самое страшное сказано, но отчего-то не легче.

– То есть ты никогда не… Ни с кем не… И сейчас вот… в первый раз?..

– Да! – Она рявкнула громко, не сдержавшись. Стыдно ужасно.

– Угу…

После этого многозначительного замечания он замолчал. Молчал так долго, что Люба поняла: всё, надо вставать, одеваться и уходить. И устраивать свою жизнь так, чтобы никогда больше не видеть Ника Самойлова! И тут он снова заговорил:

– Ты хочешь, чтобы я… остановился?

Отлично! Ему нужен повод сбежать! Оказывается, бывает еще стыднее и унизительнее. Ну уж дудки, она пойдёт до конца, раз уж так влипла!

– Нет. Я хочу, чтобы ты знал.

Он еще раз угукнул. А потом пальцы его снова пришли в движение, да так неожиданно, что она вздрогнула.

– Слушай… – Ник вздохнул. – Раз уж у нас сегодня ночь откровений, то я тоже кое в чем признаюсь.

Она ужасно перенервничала. Именно это, а также, наверное, три бокала шампанского стали причиной того, что ее понесло. И остановиться она смогла далеко не сразу.

– В чем признаться? Ты что, тоже… девственник?

От неожиданности Ник натурально хрюкнул, а потом и вовсе рассмеялся. Правда, быстро справился с собой.

– Это было бы… хм… сильное переживание, думаю. Незабываемое. Для нас… обоих. Нет. – Он еще раз коротко хохотнул. – Жаль тебя разочаровывать, но это не так.

– Что тогда? Что? О господи, не может быть! Ты… ты гей?

– Очень смешно. – Ник обиженно засопел.

– Что еще может быть? Коля, прекрати меня пугать! Ты импотент?

– Ага, – хмыкнул он. – Протяни руку и убедись в степени моей импотенции.

Люба, однако, не рискнула воспользоваться этим щедрым предложением.

– Ну, у тебя еще есть версии?

– Миллион. Но давай ты уже сам скажешь.

– Хорошо. – Ник вздохнул. – Дело в том, что я… слегка негабаритен… в области… хм… гениталий.

– Что? В какой области? – До нее дошло не сразу. – Господи, Самойлов, ты всегда так вычурно выражаешься в постели?

– Я стараюсь быть воспитанным человеком в присутствии дамы!

– Перестарался! Так, погоди. Что это значит? Что значит – негабаритен? Квадратный, что ли?

– Нет, блин! Треугольный! – Похоже, она его все-таки достала. – Я о размере говорил!

– Подожди, дай сообразить. Это что же получается… У тебя маленький… член? Ой, Коль, да не переживай ты так! Для меня это скорее плюс, чем минус.

– Люба… – Он еще раз вздохнул. – Я в обратном смысле негабаритен. Крупно… габаритен.

– О-о-о… – Это у нее вырвалось совершенно непроизвольно. Она помолчала немного, осмысливая услышанное. – Слушай, может быть, ты себе льстишь, а?

– Нет, – спокойно ответил он, – не льщу. И не горжусь. Просто это… вот так. Я… – Он выдал еще один вздох. – Я, наверное, не самый комфортный партнёр… для первого раза.

Ну почему же всё так сложно! Еще сложнее, чем она себе представляла!

– Ты хочешь, чтобы я отказалась?

– Нет. Я хочу, чтобы ты поняла.

Люба не знает, что сказать. Острое и абсолютно детское желание просто обидеться. На всех. Ей стыдно, неловко, и собственная нагота сейчас становится такой унизительной. А Ник вдруг придвигается чуть ближе, пальцы его сжимаются.

– Похоже, ты не собираешься отказываться, – сказал он негромко ей на ухо. – И я этому только рад…

А потом он ее снова поцеловал. Она думала, что после этого их во многих отношениях странного и непростого диалога ей будет уже не до продолжения. Она просто не сможет, каким бы непоследовательным это ни казалось. Но оказалось достаточным всего