Нагорная проповедь - Иоганнес Мюллер

В нас есть нечто от превосходства Творца над стихиями и созданиями, которые Он сотворил. Оно происходит из нашей сопричастности Ему и возрастает от единения с Ним. И если человек хочет пребывать в истине, то ему надлежит черпать свои жизненные силы из жизненных проявлений Бога, действующих во всем происходящем в мире. Жизнь человека определяется не только ее обстоятельствами и событиями, но и тем, что за ними стоит, и в них находит свое выражение. Ибо Бог говорит с нами через все, что нас окружает. И насколько человек это понимает, насколько этим живет, настолько истинна и его жизнь.

Уже одно это даст нам представление о сути и путях становления грядущего нового. Все человеческое получит подлинный фундамент и, опираясь на него, устремится ввысь. И к тому же станет ясно, что для этого нужно делать. Переворот должен произойти сначала в собственной жизни, а потом уже распространиться и во внешний мир. Слово Божье – семя, и если оно прорастет, то преобразует все.

Приняв данный порядок за основу, Иисус отказался от неисчислимого множества хитроумных приемов и средств, которые невольно оказываются в распоряжении каждого, кто наметил для себя такую же цель. Конечно, Иисус видел в том надвигающемся перевороте не просто изменение настроя сердец, примирившихся с Богом, но и новый порядок вещей, который преобразует все, касающееся человеческого начала и самого человека. Но Он пришел к твердому убеждению, что Его задача – вовсе не избавление людей от жизненных скорбей и житейских неурядиц посредством чудес и иных действий, поскольку внешние бедствия и человеческая безалаберность исчезнут сами собой в результате некоего устроения собственной жизни человека и его проявлений. Не обстоятельства создают человека, а человек обстоятельства – вот главный закон становления нового человечества. Царство Божье, без умаления его универсальной значимости для всех обстоятельств человеческой жизни, не сводится к вопросу о хлебе насущном, для него всего важнее духовное устроение собственной жизни человека. Обновление мира – его выражение и следствие, оно – результат творческого развития и проявления во всех внешних обстоятельствах собственной жизни каждого человека, которая уходит корнями в Божественное начало и именно оттуда получает силы и направление своего становления, своей созидательной деятельности.

Затем сатана повел Его с собой в священный город и, поставив его на крыле храма, сказал ему: «Если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: „Ангелам Своим заповедает о Тебе охранять Тебя на всех путях Твоих: на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею“. Иисус ответил ему: написано также „не искушай Господа Бога твоего“».

Только представьте, насколько Иисус был проникнут сознанием того, что через Него в человечестве установится власть Бога. Неужели тогда у Него не возникала мысль одним махом, магически явив чудо, привлечь внимание к Себе, к Своему делу и таким образом добиться всеобщего признания? Но Иисус устоял перед таким искушением. Сенсационные выступления, грандиозные манифестации и внешнее воздействие на толпу к Его цели не вели. Царство Божье имеет свое начало в сокровенном, неприметном, рассеянном повсюду. Отныне главный Его принцип – заронить семя нового в скрытую от глаз внутреннюю жизнь открытых ему людей, – ведь «нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано» (Мф 10: 26).

Этим, по сути, и объясняется сам отказ. Но из ответа Иисуса мы узнаем еще и глубокую причину такой Его позиции: «не искушай Господа Бога твоего». Именно это и было бы искушением Бога, если бы Иисус, доверившись Его всемогуществу и обетованию, уповая на принятую Им миссию, спрыгнул бы с храма. И Он искушал бы Его постоянно, если бы встал на путь магических фокусов и насильно устанавливал новый порядок вещей, пользуясь Богом как инструментом Своего волшебства. Искушать Бога – значит предпринимать нечто по собственному произволу, а затем требовать от Бога, чтобы Он этим произвольным поступком подтвердил Свое сотрудничество с таким человеком, вынуждать Его обнаруживать Себя совершенно необычным образом, склонять творить знамения и чудеса, «внемлить молитвам» и жить, руководствуясь этим, вместо того, чтобы не мешать Его свободному проявлению и ждать от Него откровений. Иисус отвергает тот образ действий, который рассчитывает на прямое вмешательство Бога и нарушение естественных законов, отчего вера вырождается в суеверие, полновластие новой жизни – в волшебство, а сам живой Бог принижается до deus ex machina[4]. Тем самым Иисус признает Свою приверженность главному закону пришествия Царства Божьего – дать жизненной силе Вселенной самой ожить и творчески раскрыться в человеке, выступая таким образом за естественное, органичное, внутренне обоснованное действенное проявление Бога в человечестве. Правда, не в меру нашего знания возможного хода событий и закономерностей происходящего, а в соответствии с объективной реальностью, нам пока что по большей части неизвестной. Поэтому Иисус, исцеляя больного, также оставался верным своей изначальной позиции, как и впоследствии, когда не воспользовался всемогуществом Бога для Своего спасения от креста. Ибо Его дела были естественным проявлением полновластия Сына Человеческого, которым Он и был, воплощением полноты Его уникальной личности.

И, наконец, дьявол, возведя Его на самую высокую гору, показал ему все царства Вселенной и их великолепие и сказал: «Дам Тебе все это, если Ты поклонишься мне». Иисус сказал ему в ответ: «Отойди от меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи».

Иисус почувствовал искушение достичь Своей цели – добиться власти Бога и славы Его на Земле – с помощью того же мирового существа, которое до сего времени определяло историю и культуру человечества, и осуществлять это теми же средствами и силами, которыми в прежние времена совершалось столько насилия, – пробуждением невиданного энтузиазма в борьбе за некую великую идею; лавинообразно нарастающим числом сторонников, способных подавить любое сопротивление; игрой на различных уродливых инстинктах человека: его тщеславии, властолюбии, боязни наказания, надежде на вознаграждение, суеверии и похоти; объединением людей во всевозможные организации и подчинением их единой воле с помощью догм, законов и правил; с помощью политической власти и социальных институтов; культивированием в них соответствующей внутренней жизни и выстраиванием с помощью целенаправленного отбора нужных форм общественной жизни. Короче говоря, ценой порабощения человека и чисто внешней перестройки внешних условий его жизни. Но вместо власти Бога тогда бы пришла и провозгласила бы себя Царством Божьим власть идеи, религии, политики, социального принципа, высшей культуры ума. Не нужно большого воображения, чтобы представить себе возможность всего этого, ибо христианство в очень скором времени не устояло перед подобным искушением и в рамках Католической Церкви прямо-таки со зловещим упорством пошло именно по этому пути.

Иисус решительно отказался и от этой возможности. Его лозунгом было служение одному Богу. Великое событие должно было возникнуть и обрести форму только из Божьего духа и силы, как результат Божьего творения и Его владычества на Земле. Отсюда и ясная, принципиальная отповедь грубому и изощренному обмирщению Его целей и средств, любой половинчатости и смешивания, суррогатам и подражаниям.

Это искушение сыграло важную роль в деле исполнения Иисусом Своего замысла. Его позитивной оборотной стороной явилась Нагорная проповедь. Она указывает путь, ведущий к цели, на фоне тех заблуждений, которые Он распознал тогда, в пустыне, отвергнув их. Позиция Иисуса по отношению к искушениям служит принципиальной основой для рассуждений, которые мы находим в речи, произнесенной им на той горе.

Вряд ли мы еще точнее определим место и значение Нагорной проповеди в делах Иисуса. Вскоре после возвращения из пустыни, когда Иоанн Креститель уже находился в темнице, Иисус пришел в Галилею и нес благую весть о Царстве Божьем, «говоря, что исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие».

На первый взгляд, сказанное Им в точности совпадает с тем, что предвещал Креститель, только лишь перенесено из душной атмосферы грозного суда на сияющий солнечный свет близкого спасения. Но у Его слов явно появился и другой смысл, поскольку им предшествуют внутренние переживания Иисуса во время пребывания в пустыне. Именно ими и пронизано Его предсказание, иначе одержанные там победы и открывшиеся истины остались бы бесплодными. Иисус видел приближение Царства Божьего иначе и распознал его на свой манер куда отчетливее, чем находящийся в заточении ветхозаветный Иоанн.

Это заметно уже по тому, что Иисус обращается к людям совсем не так, как Его предшественник. Он пришел к ним не как аскетический проповедник покаяния, повелевающий людям признаться в грехах и символически очиститься через крещение водой, а как «утешение Израилево». Дело Иоанна свелось к провозглашению великого поста во имя наступающего дня Божьего. Он был гласом герольда и прокладывал путь к сердцам через спасительное устрашение. Иисус возвестил о пришествии Царства Божьего, дал людям возможность спасения и ввел их в новую жизнь.