Отряд особого назначения - Макар Бабиков

Характер у Васи веселый, неунывающий, парень он удалой. Правда, ходить часто в город, встречаться там с девчонками, разгуливаться с дружками большого пристрастия по имеет. Поет озорные песенки, какие издавна сочиняет русский народ в селах на потеху себе и на забаву другим.

Поляков и Кашутин вывели отряд к бывшей погранзаставе. На месте поселка остатки пожарища, угли, пепел.

Неуютно и тоскливо на месте прежнего солдатского жилья. По следам видно, что и после пожара здесь появлялись егеря.

Привал устроили на берегу озера.

За неделю исколесили по округе около двухсот километров. Устраивали на сопках дозоры, наблюдали тщательно, пока не уверились, что эту зону ни немцы, ни финны еще не осваивают, ходить можно.

Молодые разведчики обрели первый навык дальнего похода.

Глава IV

Заместитель Визгина подполковник Леонид Васильевич Добротин недавно вышел из госпиталя. Раны на ногах затянулись, но ходил он еще с палочкой. При каждом шаге пощипывало под кожей и в мышцах покалывало, будто иголочками. В мирное время его еще выдержали бы в госпитале, а потом отправили бы на курорт для укрепления. Но сейчас — война. Человек на ногах, это уже хорошо. Добротин исправно нес службу, читал сводки, донесения, обсуждал с командирами подразделений и работниками отдела проекты операций, но его все время тянуло в отряд, с которым испытал он свою военную судьбу, хлебнул сполна горечь утрат. Но он понимал, что пока совсем не поправится, делать ему у разведчиков — нечего. Да и врачи отговаривали.

Визгин вместе с Добротиным обсудили итоги двух походов разведчиков. Они сошлись во мнении, что резервные маршруты проверены. Сейчас следует снова обратиться к Мотовскому побережью.

— Планы операций групп Инзарцева и Карпова готовы, — сказал Визгин. — Когда будем докладывать?

— Докладывать рано, — ответил Добротин. Надо нам самим определиться, кого поставим командиром отряда? Я бы предложил Инзарцева, но меня настойчиво отговаривает наш новый сотрудник — Люден. По его мнению, у Инзарцева нет оперативной грамотности, зато полно самоуверенности. К тому же он якобы резок, прямолинеен.

Визгин добавил от себя, что Люден, который закончил военную академию, считает, что каждый командир должен иметь высшее образование. Об этом можно только мечтать.

— Вы, Леонид Васильевич, — обратился он к Добротину, — тоже окончили академию, прошли все воинские ступеньки, но не кичитесь образованностью, а считаете своим долгом учить людей словом и личным примером. По-моему, Люден судит об Инзарцеве предвзято. Мне хорошо известно, что, когда разведчики, будучи в глубоком немецком тылу, обсуждали, как быть после побега бойца к фашистам, Инзарцев настаивал на налете на аэродром. Люден был против и использовал свою власть, чтобы боевая операция не состоялась. Вот тогда Инзарцев прямо высказал свое недовольство Людену, обвинил его в нерешительности, в боязни активных действий. Мне нравится в Инзарцеве напористость, стремление к боевому делу. Люден — осторожен. Инзарцев — горяч, излишне категоричен. Вот в чем суть их расхождений в решении боевых задач.

— А что вы думаете о Карпове? — спросил Добротин.

— Я его совсем не знаю. Молодой лейтенант. Серьезно с ним я не беседовал. К сожалению, никак не хватает времени, чтобы поближе сойтись с людьми, разобраться, на что они способны.

— Моряки его хвалят, — сказал Добротин, — он им приглянулся. Говорят, что человек простой, душевный, строг в меру.

— У Инзарцева все-таки побольше опыта командования, напомнил Визгин. — Сколько лет он сколачивал спортивные команды, тренировал их. Этот навык работы с людьми в пользу Инзарцева. Возьмем Карпова в резерв, будем растить. Пошлем сейчас обоих командирами групп, посмотрим, как каждый выполнит задачу. Сопоставим и решим.

Хотя Инзарцев не был назначен командиром отряда, фактически же он был за командира. Звание он имел, как и его коллеги в области военного спорта — интендант III ранга. На рукавах носил нашивки серебристо-белого цвета. И хотя такие командиры нередко служили в плавающем составе, состояли в корабельных экипажах, по знакам отличия, по воинским званиям они выделялись среди строевых командиров.

26 сентября группы Инзарцева и Карпова вышли из Полярного на мотоботе «Север». Приблизились к входу в Мотовский залив, приглушили мотор и на малом ходу, прячась под берегом Рыбачьего, подкрались к губе Эйна. Здесь легли в дрейф и какое-то время всматривались в южный берег залива. Не разглядели там ни движения, ни огня. Все, казалось, спокойно, тихо. Командир бота младший лейтенант Яковлев повел его через залив осторожно, мотор работал вполсилы, лишь глухое урчание доносилось из машинного отделения да потрескивали выхлопы в трубе на корме.

Вплотную к берегу подходить не рискнули, в темноте можно было запросто наскочить на подводные луды, так на Севере зовут камни под водой. Нарвись на такую луду, будешь сидеть как на мели, пока не снимет приливом. Группа высадилась на берег двумя шлюпками.

На боте осталась команда и медсестра Маша Иванова. Ей положено быть на боте, ждать возврата групп, чтобы в случае необходимости оказать первую помощь.

Маша — типичная русская молодица, пышные русые волосы не укрывает матросская шапка, кудри распушились и рассыпались по плечам. Румяное, красивое лицо, задорная улыбка, широкий рот открывает два ряда белых зубов. Смеется раскатисто, звонко.

Группа Инзарцева высадилась на берег в полночь на 27 сентября.

Бот повернул обратно к Рыбачьему, в Озерки.

Разведчики вышли на берег восточнее мыса Могильного. Непроглядная темень, ни дорог, ни тропок, скользкие камни, о которые то и дело спотыкались моряки, проклиная и камнелом и ночной мрак. Инзарцев решил сделать остановку. Примерно в полукилометре от берега устроились на ночлег. Завернувшись в плащ-палатки, легли на намокший мох. Малюсенькие, высотой до колена, кустики кое-как приглушали ветерок.

Первую вахту заступил Степан Мотовилин. Через час он разбудил себе на смену Ивана Полякова, от него службу принял Василий Кашутин. До пяти утра все по очереди отдежурили по часу, последним охранял покой спящих Алексей Маер.

Было еще темно, рассвет должен был наступить часа через два, но все встали и тронулись в путь.

День выдался хмурый и неприветливый. Густые, набрякшие от холодной воды черные тучи медленно плыли с моря. Туман затянул все вокруг, вскоре и сопки не проглядывались.

На одной из высот, километрах в семи-восьми от берега ближе к селению Титовка наткнулись на трехорудийную зенитную батарею. Затаились. Стали наблюдать. Стволы пушек опущены и зачехлены. Солдаты собирают и подносят камни-валуны, выкладывают из них высокую стенку вокруг батарейной позиции. Такие же круглые ячейки, но только меньшего размера, уже выстроены возле каждого орудия. Примерно в сотне метров от орудийной позиции, прилепившись к отвесному обрыву скалы, устроена землянка. Она тоже обмурована валунами.

Долго у батареи не задержались. Все что нужно отметили на карте.

На высоте невдалеке от Титовки залегли и из-под плащ-палаток в бинокли стали всматриваться во все, что делалось в поселке.

— Товарищ командир, что-то больно много машин в Титовке. Грузовики укрыты брезентом, что под ним — не разгадать. Но грузовиков-то только половина, остальные легковые. Насчитал почти шестьдесят автомобилей. Поодаль вижу машины санитарные, с красными крестами, а еще чуть в сторону четыре трактора, — доложил Мотовилин.

— Скорее всего, у них тут автобаза, — предположил Инзарцев.

— Я тоже так думаю. До начала войны здесь стояли машины 14-й дивизии. Вон овощехранилище нашего армейского интендантства.

— А каменный склад был? — спросил Инзарцев.

— Нет, его не было. Это что-то новое.

— Уж больно массивное, крепкое, из рваных камней сложено. Ни окон, ни дверей не видно.

— Может, они скалу рвут, тоннель строят, из этих камней выложили вход в убежище, — предположил Инзарцев, видевший, как подобные сооружения строились на базе. — Это надо взять на заметку.

Днем примерно полторы роты солдат пешим маршем ушли по дороге в сторону Западной Лицы.

Утром 28 сентября разведчики видели, как в семь часов проиграла побудка, солдаты пошли в столовую на завтрак. Затем разошлись по разным работам.

Часов около одиннадцати в поселок по дороге из Лицы въехала грузовая автомашина. В кузове ее привезли человек пятнадцать в одном нижнем белье. Всех под конвоем повели в сторону Верхней Титовки.

Невдалеке от моста через Титовку дорога разветвляется: одна повернула, в поселок — бывшую базу тылов 14-й, дивизии, другая пролегла на восток. Разглядели пешеходную тропу от Титовки к Пикшуеву, по ней прошло несколько групп в ту и другую сторону. Поблизости от развилки ровными рядами выстроились палатки. Машины там ходят часто, идут к Петсамо и к Лице, в Нижнюю Титовку не сворачивают. Несколько раз в колоннах проскочили и легковые автомобили. Вдоль дороги выставлены пикеты, патрули пешие и на мотоциклах следят за дорогой днем и ночью.