На фронтах Первой мировой войны. 18-й гусарский Нежинский полк - Александр Карский

Сводная дивизия генерала А. М. Драгомирова была вынуждена повернуть на восток и начать отход. На пути следования происходили небольшие стычки: 23 сентября у д. Топоров (Топорув), 24 сентября у д. Липница. У д. Седлунка (Седлянка) была обнаружена идущая наперерез вражеская колонна, но обходным маневром боя удалось избежать. Самое крупное столкновение произошло 26 сентября уже на подходе к р. Сан, у д. Бжоза-Крулевска (неподалёку от г. Лежайск). В РГВИА хранится рапорт командира 2-го эскадрона ротмистра Ф. Хакольского с припиской полковника А. Д. Дросси, подтвердившего всё изложенное и особо подчеркнувшего энергичность, быстроту и решительность действий арьергардного эскадрона. Приняли участие в том столкновении и другие эскадроны Нежинцев. Так, гусар 4-го эскадрона Григорий Припекин получил Георгиевскую медаль 4-й степени с надписью «За храбрость»:

«26 сентября в бою под д. Бжоза-Крулевска будучи в цепи, отлично командовал отделением, подавая своим мужеством и храбростью пример товарищам».

Вероятно, в тот же день дивизия переправилась через р. Сан. Таким образом, за две недели было пройдено с боями более двухсот вёрст. Впечатляющий рейд!

В начале октября 18-й гусарский Нежинский полк располагался со своим штабом в д. Буковина, немного западнее м. Тарногруд, что недалеко от г. Билгорай. Туда вечером 2 октября и прибыл новый командир полка полковник Д. И. Ромейко-Гурко. Вот как он описывает первую встречу со своим полком на построении 3 октября в 10 часов утра:

«Люди имели бравый вид, но были ободраны, плохо обуты. Я это заметил старшему полковнику, который мне сказал, что у людей нет иголок, ниток и пуговиц. Я сделал тотчас распоряжение, чтобы послали во Львов и там на мой счет купили ниток, иголок, крючков, пуговиц, подошв и сколько-нибудь кожи для сапог. Тут же я объявил, что через три дня буду смотреть полк и лучший взвод получит от меня по 2 рубля на рядовых, 25 рублей взводному и по 5 рублей на унтер-офицеров…».

На следующий день новый командир полка обнаружил, что ковка в отчаянном состоянии – у половины полковых лошадей копыта задних ног стерты до красной линии. Во Львов на поиски подков был срочно послан офицер, но он раздобыл мало железа – всего несколько лошадей смогли подковать. Тем временем пришел приказ перейти в наступление. Д. И. Ромейко-Гурко вызвался идти со своим полком в авангарде – специально для того, чтобы по пути снимать с павших лошадей подковы и перековывать полковых коней. Таково было состояние русской кавалерии в период контрнаступления на Сане.

6 октября в нескольких пунктах переправ закипели бои, однако сил для оттеснения противника не хватило. Очередную атаку на Рудник наши войска провели в ночь с 18 на 19 октября, на сей раз удалось овладеть замком, вокруг которого строилась оборона местечка и всего нижнего течения р. Сан. Узнав о падении Рудника и Сандомира, командующий 4-й австро-венгерской армией генерал от инфантерии барон Мориц Ауффенберг фон Комаров решил в ночь на 22 октября отойти левым флангом назад. Этим и закончилось сражение на реке Сан, продолжавшееся 18 дней и унесшее около 50 тысяч жизней наших воинов.

7. Бои в Западной Галиции

В конце октября 3-я армия двигалась от реки Сан на запад. Сводная кавалерийская дивизия преследовала части отходящей 4-й австро-венгерской армии, высылая вперед разведывательные эскадроны. Вся местность была заражена холерой. «Воспоминания» Д. И. Ромейко-Гурко рисуют неприглядные картины тяжелой военной повседневности. По мере сил он старался навести порядок: наказывал начальников разъездов, которые были изобличены в грабеже и незаконном изъятии провизии и фуража, предлагал крестьянам деньги за понесенный ущерб.

Наши конники делали за сутки по 30–35 вёрст. Почти каждый день, под вечер, неприятель давал короткие арьергардные бои. В результате ежедневно брали в плен десятки пленных. Обозы и пехота всё больше отставали.

27 октября Главнокомандующий Юго-Западным фронтом поставил перед 3-й армией задачу захватить переправы на реке Вислока (правый приток р. Висла). Но прежде необходимо было преодолеть реку Вислок (левый приток р. Сан). Как именно происходила переправа, видно из представлений офицеров 18-го гусарского Нежинского полка к высоким наградам. Поручик Борис Мостовой получил орден Св. Георгия 4-й степени:

«…28 октября 1914 г. первым во главе своего взвода, под сильным ружейным огнем, переправился через реку Вислок у города Кросно, утвердился на этом берегу и дал возможность переправиться отряду. Далее, ворвавшись в город Кросно, несмотря на сильный огонь из окон домов, выбил и очистил город от противника».

Похожие формулировки и в наградном листе командира полка Д. И. Ромейко-Гурко:

«…при овладении конным корпусом гор. Кросно 28 октября 1914 г., во главе командуемого им авангарда, под сильным огнем противника, переправился через р. Вислок и, не взирая на сильный огонь на улицах и из домов, выбил неприятеля из гор. Кросно и занял последний…».

В «Воспоминаниях» Д. И. Ромейко-Гурко этот эпизод воссоздан более подробно. Как выясняется, переправа и захват Кросно были проведены вопреки прямому приказу А. М. Драгомирова не переходить реку, так как генерал опасался встретить превосходящие силы противника. Однако штурм удался, потому что деморализованный австрийский полк и две батареи орудий поспешно бежали из города.

В тот же день чуть севернее г. Кросно отличился взводный унтер-офицер 4-го эскадрона Дмитрий Сухинин:

«28 октября у д. Корчина, находясь в разведке прапорщика Хвостова, в конном строю атаковал пехотную цепь противника, обстрелявшую разъезд, выбил их и тем способствовал всему отряду взять д. Корчина».

В этой деревне 18-й гусарский Нежинский полк и расположился со своим штабом и обозом. Через два дня штаб полка был переведен в д. Ровне (Рувне), но долго там не задержался. 31 октября полк выступил в поход.

Сводная кавалерийская дивизия неуклонно продвигалась на запад по маршруту Ясло – Биеч – Мощеница – Бобова – Корженна. Стычки с вражескими разъездами и заслонами происходили ежедневно. 5 ноября взводный унтер-офицер 5-го эскадрона Семён Кулаков ночью с тремя гусарами-охотниками разведал сторожевое охранение противника у д. Могилня (Могильно), уничтожил пост и захватил в плен трех пехотинцев. 6 ноября у д. Недлисе отличился другой взводный этого же эскадрона – Николай Чухраев:

«…посланный за начальника с тремя гусарами для осмотра местности, атаковал неприятельский разъезд силою в 6 коней и захватил в плен офицера и двух драгун».

Наконец, ночью с 6 на 7 ноября был занят г. Новый Сандец (Новы-Сонч). Поскольку в литературе приводятся различные даты взятия города, сошлюсь на хранящийся в РГВИА рапорт командира 18-го гусарского Нежинского полка. Полковник Д. И. Ромейко-Гурко 7 ноября в 8 часов утра сообщает уже из Нового Сандеца о потерях в 5-м разведывательном эскадроне (ранены мл.у.о. Иван Сергеев и гусар Иван Родионов), при этом в качестве трофеев были захвачены пять австрийских лошадей.

10 ноября Сводная кавдивизия выбила из г. Старый Сандец (Стары-Сонч) арьергард, прикрывавший отход в карпатские ущелья главных сил противника. Генерал А. М. Драгомиров вспоминал:

«Был очень холодный день с ледяным ветром. Резервы укрылись по дворам. На главной улице стоял взвод конно-пулеметной команды с пулеметами на двуколках. Прислуга понемногу разбрелась, оставив при запряжках по одному ездовому… Начальники всех степеней сидели на балконе школы и мирно беседовали.

Неожиданно все переменилось…

Шальная граната разорвалась позади самого пулеметного взвода. Лошади шарахнулись, сбили с ног державшего передний унос ездового и полным ходом понеслись по улице в сторону противника. Все обомлели…».

И тут вновь отличился Иван Гороховец: унтер-офицер Черниговцев на своем коне догнал запряжки и медленно развернул их под самым носом у опешивших австрийцев. Генерал А. М. Драгомиров был в восторге от такой находчивости и в тот же день приказом по Сводному кавалерийскому корпусу наградил смельчака солдатским Георгиевским крестом 4-й степени. Случай этот широко обсуждался в дивизии.

А на следующий день, 11 ноября, произошло событие, которое потрясло дивизию: пропал целый разведывательный эскадрон 17-го уланского Новомиргородского полка. Полковник Д. И. Ромейко-Гурко тогда как раз временно командовал дивизией. Он узнал о происшествии утром 12 ноября, когда на неоседланной лошади прискакал чудом спасшийся вахмистр. Оказалось, в деревне, где эскадрон остановился на ночлег, на спящих улан напал хорошо вооруженный отряд. Генерал А. М. Драгомиров пишет, что случай этот долго оставался загадкой, пока о нем в начале 1930-х годов не рассказал в своих мемуарах “Mes premiers combats” маршал Юзеф Пилсудский. Оказалось, эскадрон вырезали пилсудчики. Адъютант Пилсудского Болеслав Венява-Длугошовский по этому поводу даже сочинил песню «Шел улан раз на отдых», состоящую сплошь из скабрезностей.