Вот Человек ! - Николай Бондаренко

На равнинах хорошо просматривались леса, степные просторы; бурные и тихие реки свободно несли воды, подныривая под мостами и разбиваясь у частоколов-плотин мощных электростанций. А на крутых и пологих берегах необъяснимо угадывались большие города…

Вся поверхность макета была усеяна светлыми точками. Вероятно, для красоты, на зеленом равнинном просторе одна точка выделялась особенно ясно. Что это? Краска? Металл? Я осторожно коснулся белого пупырышка ногтем мизинца и обомлел: свет в библиотеке погас и противоположная стена будто открылась прямо в поле! Комбайнеры жнут хлеб — широкие лопасти подминают под ножи колосья, зерно густо льется в кузова машин. Второй комбайн встал, комбайнер выскочил из кабины, что-то кричит…

Что же это — киносъемка или прямой репортаж с местности? На киносъемку не похоже… Неужели передают спутники? Зарябили полосы. Глаза мои привыкли к темноте, и я глянул на глобус. Точки, оказывается, светятся! «А если ковырнуть в Африке, — подумал я, — появится что-нибудь?»

Наугад тронул светящееся пятнышко и был удовлетворен: изображение появилось. Но то, что я увидел, заставило содрогнуться. Пылали хижины и густой черный дым застилал все вокруг. В просветах возникали солдаты с автоматами в руках, и можно было рассмотреть их прокопченные лица. Ветер раздвинул дымовую завесу и близко, почти в упор, обнажил для обозрения кровавые, истерзанные трупы убитых жителей африканской деревни…

Вдруг все исчезло, вспыхнул свет, и сзади меня прозвучал властный, грубый голос:

— Ни с места! Руки!

Я не успел поднять руки. Там, где только что разворачивались постыдные для человечества события, возникло и сразу же исчезло удрученное лицо Карла. Он поспешно сказал:

— Не трогать! Я разрешил.

Обернувшись, я заметил быстро исчезающих военных высшего генеральского ранга. Бахрома эполет молниеносно выскользнула за дверь.

Я немного помедлил, ожидая вызова Карла и размышляя о случившемся. Вызова не последовало, и весь путь до пятого этажа я старался уложить в систему все сегодняшние впечатления. Проходя мимо железных дверей, чутко прислушивался и смотрел во все глаза. Судя по всему, в закрытых помещениях располагались не только склады с продовольствием… Экспериментировать я уже опасался — и так слишком много на сегодня…

Нет, чересчур обильно было всего, сразу и не разобраться. Одно я уже понимал: Карл очень хитер, опасен, и опасен не только для меня одного… Канцелярские дела только отвлекали. Карл сам говорил об этом. А главное… Что же главное для Карла?.. Неужели то, что я видел минуту назад?..

Очаровательная Ри смягчила мое подавленное настроение. Только я заглянул в приемную, она ласково предложила сесть напротив. Я вспомнил о музейной чернильнице и усмехнулся: нет уж, душа девушки не может находиться где-то под замком…

Ри просто, по-свойски спросила:

— Ну как? Познакомились с нашим учреждением?

— Да, частично, — вздохнул я и с опаской покосился на дверь кабинета Карла — не слышит ли он?

— Господина Карла нет, — опустила глаза Ри. — Но в общем-то он слышит все. Такой у нас руководитель. Умный, проницательный.

— Проницательный — это верно, — согласился я. — Ну, а если откровенно: вам все в нем нравится? Ну, ничего вы такого не замечали?..

Глаза у Ри вдруг застекленели, стали безразличными, ответила она нехотя, с зевотой:

— Собственно, что я должна была заметить?

Неожиданный поворот в поведении Ри меня насторожил, и развивать критическую мысль я побоялся.

— Так, ничего. Наверное, мне показалось. С непривычки. Сначала все кажется не так.

— А, — улыбнулась Ри. К ней вернулось прежнее обаяние. — Я и сама не сразу привыкла. Теперь о приятном поручении господина Карла. — Ри щелкнула дверцей сейфа и на раскрытой райской ладони подала мне ключ. — От вашего особняка. Как выйдете — сразу за парком. Господин Карл позаботился, чтобы у вас на первый случай были деньги. Здесь сумма вашего недельного заработка. — Белые холеные пальцы извлекли из сейфа конверт. — Разживетесь — долг отдадите. Теперь о внутреннем распорядке. Господин Карл любит точность. Приходить на работу и уходить следует вовремя. У нас пропускная система. Без этого пропуска, — Ри протянула металлический жетон с номером, — сюда не попасть. Далее. Сотрудникам пользоваться лифтом запрещено. В конце коридора есть лестница. Да и согласитесь, подняться на третий этаж не так уж трудно. На первом этаже бар. Легкие завтраки, горячие обеды, по предварительному заказу — ужин. Кажется, все. Свой офис-четыре видели?

— Не успел.

— Это последнее, что остается вам до конца дня. Господин Карл желает вам всяческих успехов и ждет завтра утром с докладом.

— До свидания, Ри. Приятно было с вами познакомиться.

Ри улыбнулась, и пока я выходил, чувствовал ее провожающий внимательный взгляд.

Офис-четыре находился почти по соседству. В кабинете было все, что нужно для нормальной канцелярской работы: письменный прибор, телефон, настольный календарь, стопка чистой белой бумаги… Под стеклом списки фамилий и телефонные номера. Окна зашторены, что, вероятно, предусмотрено дисциплинарной системой Карла: во время работы ничто не должно отвлекать…

Пронзительно зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал тягучий сипловатый голос:

— Это ты, Чек?

— Я. С кем имею честь говорить?

На другом конце провода поперхнулись.

— Подумай. Позвоню еще.

Конечно, это Карл, усмехнулся я. Однако как изменился голос! Звонок.

— Слушаю, господин Карл.

— Завтра у тебя первый рабочий день, — наставительно оторвался Карл. Будет нелегко. Подготовься, настрой себя на серьезное дело.

— Хорошо, господин Карл.

— Дома найдешь соответствующую литературу. Желаю всех благ.

Карл положил трубку, и я, наконец, был свободен. Скорее на волю, на свежий воздух. Остро почувствовал голод. Решил заглянуть в бар. Да и следовало познакомиться с заведением, где мне предстояло питаться.

По инерции едва не повернул к лифту, но вспомнил о запрете. Что ж, я не гордый, прогуляюсь по лестнице.

Офис-двенадцать был открыт, и я мимоходом заглянул в него. Бо-Э-Ни мгновенно повернули головы в мою сторону. Бо, которого я запомнил потому, что с него каждый раз начиналось перечисление сотрудников, вытянулся над столом, и жестом пригласил в кабинет.

Я вошел и почувствовал, что нахожусь в фокусе пристального внимания: двенадцать пар глаз скрестили на мне изучающие взгляды. Я смутился и сказал первое, что пришло на ум:

— Ну как живете, господа?

— Извините, — осклабился Бо, — у нас так не принято.