Дебри - Джон Голсуорси

Колли. Если вы собираетесь благословить нас на дорогу, шеф, то у меня припасено немного святой водички. (Вытаскивает из кармана бутылку шампанского и штопор.)

Сэмуэй (Задигу, стоящему в глубине сцены). Подай бокалы!

Задиг. Мистер Хэррик идет обратно, сэр. (Берет бутылку и уходит за бокалами.)

Входит Хэррик, следом за ним Амина.

Хэррик (обводя взглядом собравшихся). Добрый вечер!

Сэмуэй. Ну как, мистер Хэррик?

Хэррик (Струду). Если вы серьезно предлагаете взять меня с собой, то мне остается только поблагодарить вас.

Струд. Я рад, что вы идете с нами.

Хэррик (Сэмуэю). Амина останется с вами, Сэмуэй, - если, конечно, это вас не затруднит.

Сэмуэй (посмотрев на Амину). Какие могут быть сомнения!

Струд. Еще одно, мистер Хэррик. Вы, конечно, понимаете, что вам, как и всем остальным, придется подчиняться моим приказам. В такой экспедиции, как наша, начальнику поневоле приходится устанавливать жесткую дисциплину. В здешних краях, знаете, всякое бывает.

Хэррик легким поклоном выражает свое согласие. Амина, которая стоит неподалеку, прикрыв углом платка лицо, напряженно смотрит на Струда. Задиг

разносит и подает всем мужчинам налитые бокалы.

Сэмуэй (поднимая бокал). Господа, пью за ваше благополучное возвращение. Желаю удачи!

Струд. Сэмуэй, за наш успех! (Осушает бокал.)

Амина стоит неподвижно, переводя глаза со Струда на Хэррика. Осушив бокалы,

Фрэнкс, Локьер и Колли выходят на веранду.

(Идет следом.) Одну минутку, доктор.

Он догоняет их на веранде, и они, разговаривая, уходят все вместе. Амина

стоит неподвижно, наблюдая за Хэрриком и прислушиваясь.

Хэррик (подойдя к Сэмуэю). Что-то не лежит у меня душа к Струду, Сэмуэй. Чем бы это объяснить?

Сэмуэй. Я раза два бывал с ним в серьезных переделках.

Хэррик. Значит, вы должны были неплохо изучить его характер. Что же вы скажете?

Сэмуэй (улыбаясь). Думается мне, что Струд сотворил себе бога по образу и подобию своему. Наверное, в этом все дело.

Xэррик. Иначе говоря, он добивается своего любыми средствами?

Сэмуэй. Вы привыкли называть вещи своими именами. Да, он добивается своего - будь это в лондонском Сити или в африканских лесах.

Xэррик. Понятно.

Сэмуэй. Если б сам аллах сел играть с ним в карты, ему понадобилась бы полная рука козырей, чтобы выиграть у Струда. Это крепкий орешек.

Хэррик. Благодарю. (Вполголоса.) Я могу быть спокоен за Амину?

Сэмуэй. Если она не сбежит отсюда. Не могу же я держать ее под замком.

Хэррик. Если ей нельзя быть со мной, то вы единственный, от кого она не сбежит. Еще раз доброй ночи.

Он пожимает руку Сэмуэю и, сделав Амине знак рукой, уходит. Амина подбегает

к Сэмуэю.

Сэмуэй. Ну что, Амина?

Амина. Вы клянетесь аллахом: я иди за Хэрриком?

Сэмуэй. Клянусь аллахом.

Амина. Вы друг мой, друг моего брата. (Наклонается вперед, берет руку Сэмуэя и прикладывает ее к своему лбу.)

Сэмуэй. Да, да, Амина.

Амина. Я верю.

Она поднимается и быстро уходит за Хэрриком. У входа на веранду она сталкивается со Струдом и в ответ на его пристальный взгляд закрывает лицо

платком. Он останавливается и продолжает смотреть на нее.

Струд. Помни, Амина, ты должна слушаться меня, как все остальные.

Амина. Я слушаться Хэррика.

Струд. То-то ты не хочешь остаться здесь!

Амина. Я слушаться Хэррика, когда с ним.

Струд. А с другими мужчинами ни-ни-ни!

Амина ("опуская руку с платком, гордо). Ни-ни?! Я никогда ни-ни-ни!

Струд. Так-то! Значит, помни.

Амина (сверкнув глазами и зубами). Да, я помни.

Он проходит мимо нее. Глядя через плечо, она провожает его напряженным

взглядом и затем исчезает.

Сэмуэй. Эта девчонка - странное создание. Ей ничего не стоит пырнуть человека ножом. Вам лучше ладить с ней.

Струд. Это от нее зависит. Никаких особых поблажек ей не будет... Какого вы мнения о моих ребятах, Сэмуэй? Колли - это неотшлифованный алмаз; Фрэнкс знает свое дело. А как насчет Локьера?

Сэмуэй. Типичный английский джентльмен, насколько я могу судить.

Струд. И это говорит не в его пользу?

Сэмуэй. В здешних краях человека со слишком высокими понятиями о чести могут съесть, вот и все!

Струд (смеется). Ну, а теперь, Сэмуэй, пишите обещанное письмо к брату Амины и расскажите мне все подробности нашего маршрута: я намерен добраться до цели во что бы то ни стало.

Он развертывает карту, и они склоняются над нею.

Занавес

КАРТИНА ВТОРАЯ

Два месяца спустя. Полдень. Большая туземная хижина на западном берегу реки Луалабы. Часть циновок над входом в задней стенке хижины приподнята; вдали виднеется вытоптанная поляна, окруженная высокими деревьями и кустарником. Дальше поблескивает река. Хижина выстроена из жердей, переплетенных огромными листьями амомы, и обмазана изнутри глиной. Крыша имеет коническую форму. Никаких предметов, кроме разбросанных там и сям рюкзаков и мисок, в хижине нет. Справа, завернувшись в одеяло, спит Колли. У него только недавно кончился приступ малярии. В центре прямо на земле, скрестив по-турецки ноги, сидит Локьер, все еще сохранивший некоторую воинскую подтянутость. Он в рубашке и брюках. На коленях у него путевой журнал, в который он вносит очередную запись. Рядом с ним на полу стоит туземный кувшин. Кое-где развешана на просушку одежда. Изредка в дверях мелькает солдат-суданец, несущий караул снаружи. Входит Фрэнкс. Он похудел, зарос темной бородой и выглядит изможденным. Проходит к центру хижины и поднимает кувшин,

намереваясь выпить воды.

Локьер. Осторожно, Фрэнкс. Тут некипяченая. Возьмите. (Протягивает ему свою флягу.)

Фрэнкс пьет.

Фрэнкс. Ваш суданец годится теперь только на корм крокодилам, Локьер.

Локьер. Жаль беднягу.

Фрэнкс. Против этого яда углекислый аммоний почти не действует. Двое из носильщиков тоже скоро умрут. У них уже начинается столбняк. (В полном изнеможении прислоняется к стене слева и глядит на Локьера.)

Локьер. А как у нашего шефа, прошла малярия?

Франке. Прошла. Здоров, как бык. Теперь мы скоро двинемся в путь.

Локьер. А у вас ведь тоже малярия как будто разыгрывается?

Фрэнкс кивает.

У Колли температура упала. (Закрывает журнал.) Послушайте, старина, ложитесь спать, а я вас потом сменю. Если мы действительно снимемся с места, вам нужно отдохнуть.

Фрэнкс (у него начинается пароксизм лихорадки). Скажите, Локьер, для чего мы переправились через Луалабу? Дело, ради которого все это затеяно, требовало, чтобы мы оставались между Луалабой и озерами. Два месяца мы добирались сюда с таким дьявольским трудом, а сделать ничего не сделали. Работорговцев мы даже и не пытались искать. Да и следов их нигде не видно. И все гоним этих несчастных негров вперед. Гоним и гоним! Шестерых доконали. Еще двое обречены на гибель. Восемь из них не в состоянии нести поклажу. Какое там! Они и двигаться не могут: придется оставить их здесь. И еще шесть свалятся, когда мы снова выступим в поход. А впереди - лес, экваториальный лес, боже мой! (Он почти кричит.)

Колли просыпается и садится.

Что затеял Струд? Черт бы его побрал!

Локьер. Спокойней, дружище!

Колли. "Врачу: исцелися сам!" (Встает.) Э! Да я чувствую себя совсем хорошо. А вы ложитесь, Фрэнкс. Не такой уж вы здоровяк. Я же вам вчера говорил, чтобы вы скинули промокшую одежонку.

Фрэнкс. Мне было не до того! Трое из наших людей умирали у меня на руках, а шеф выходит из себя от каждой потери. Он ведет какую-то свою игру и скрывает ее от нас. Я это почувствовал с самого начала. Дальше мы так двигаться не можем: наши люди превратились в скелеты. Мы обязаны сделать передышку и дать им подкормиться.

Колли. Передышка кончится тем, что мы сами попадем на корм кому-нибудь. Барабаны гремели всю ночь. В любой момент на нас могут снова напасть.

Локьер. Ну, вчера-то, во время переправы, мы им как следует всыпали.

Колли. Всыпать-то всыпали, но у этих черномазых память короткая.

Фрэнкс идет к сложенным на полу одеялам.

Я согласен с доктором - пусть нам скажут, ради чего мы так рвемся вперед.

Фрэнкс. Им даже незачем тратить на нас стрелы. При такой гонке мы через две недели все свалимся и больше не встанем. Проклятые вонючие болота!

Фрэнкса начинает бить сильный озноб. Колли закутывает его в одеяло и чуть ли не силой усаживает у стены справа. Часовой у входа становится навытяжку.

Часовой. Начальник идет! Капитан! (Издает еще какой-то нечленораздельный звук и, вытянувшись, замирает.)

Входит Струд. Часовой снова начинает ходить взад и вперед. В отличие от остальных членов экспедиции Струд не кажется измученным, несмотря на то, что

и он похудел и пожелтел. Лицо его мрачнее тучи; у пояса револьвер.

Струд. Господа, как прикажете это понимать? Кто из вас начальник караула? Неужели вы забыли, что вчера во время переправы мы подверглись нападению? Чье дежурство сегодня?