Не вспомню - Джессика Броуди

– Что это было? – спрашиваю я, все еще не оправившись от головокружения.

Она смеется, ерошит мне волосы, а потом говорит тихо, чтобы не слышали остальные:

– Все хорошо, милая. Я всего лишь обняла тебя.

Только когда мы выходим из больницы через главные двери, до меня начинает доходить смысл слова «цирк», которое услышала раньше применительно к репортерам.

Я жмурюсь от непрерывно сверкающих странных вспышек света, но они ослепляют меня снова и снова. Моим глазам нужно время, чтобы привыкнуть к этому. Зато мозгу требуется чуть больше, чтобы осознать то, что я вижу перед собой.

Людей.

Сотни и сотни людей.

Больше, чем, как уверена, я когда-либо раньше видела собравшимися в одном месте.

В груди появляется резь. Я начинаю их считать, полагая, что знание точного числа может каким-то образом успокоить. Если я установлю, сколько их, то ко мне, вероятно, вернется способность нормально мыслить. Дышать. Существовать. Но я так взволнованна, что сбиваюсь, досчитав до 142. А мистер Рэйюнас тянет меня за руку, принуждая идти сквозь них, отчего боль под ребрами только обостряется.

Повсюду я слышу голоса. Их так много, что я перестаю понимать, реальны они или же звучат только в моей голове. Они чего-то от меня требуют. Того, что я не могу им дать.

– Вы помните хотя бы что-то?

– Вы сели в самолет, чтобы сбежать из дома?

– У вас уже появились догадки, кто вы такая на самом деле?

Я же только крепче сжимаю кулак, в котором держу медальон, полностью его закрывая.

– Никаких комментариев. Ей пока нечего вам сказать, – снова и снова повторяет мистер Рэйюнас, пока мы с трудом пробираемся вперед. И если он надеется заставить толпу расступиться своими репликами, пора ему объяснить, что так ничего не получится.

Потом он на мгновение останавливается и делает еще одно столь же бесполезное заявление.

– Послушайте все! – взывает он. – Этой девушке многое пришлось вынести. Оставьте же ее хотя бы на время в покое!

На секунду у меня возникает иллюзия, что это сработает, но лишь на секунду. Потому что атаки со всех сторон тут же возобновляются:

– Вы можете рассказать, что происходит у вас в голове прямо сейчас?

– Что вы думаете о том, как авиакомпания проводит расследование?

– Вы уверены, что они вас не обманывают?

Я останавливаюсь и впервые отрываю взгляд от земли. И несмотря на настойчивые рывки за рукав, которыми меня пытаются заставить продолжать двигаться, пока мы не доберемся до транспортного средства, ожидающего в конце прохода, я остаюсь на месте. Кто-то тут же сует мне почти в лицо длинную черную палку.

– Что вы сказали? – переспрашиваю я.

– Вы уверены, что они вас не обманывают? – повторяет женщина с длинными светлыми волосами, откровенно гордая тем, что именно ее вопрос привлек мое внимание.

Толпа мгновенно затихает. Они все ждут, что я скажу.

«С какой стати им лгать?» – думаю я.

Но у меня самой нет ответа на этот вопрос.

Море окружающих лиц начинает кружиться. Все быстрее и быстрее. Теперь отдельные черты становятся неразличимы. Я чувствую, как теряю равновесие и вот-вот упаду. Ориентировку в пространстве я уже утратила. Небо больше не у меня над головой. Тротуар больше не под ногами. Я уже ничего не соображаю.

Но меня вовремя снова слегка тянут за руку. Мир перестает вращаться. Я опять способна разглядеть отдельные лица. Под ногами ощущается твердая почва.

– С вами все хорошо? – спрашивает мистер Рэйюнас.

Я восстанавливаю дыхание и отвечаю:

– Да. Просто немного голова закружилась.

– Пойдемте же! – говорит он. – Нужно как можно скорее усадить вас в машину.

Теперь я послушно следую за ним, вперив взгляд в землю. Она быстро мелькает под ногами, которые посылают в мозг сигнал: беги! – но я продолжаю двигаться за своим сопровождающим.

Наконец мы добираемся до длинного черного транспортного средства, стоящего у тротуара, и меня предупреждают, чтобы я не ударилась головой, когда буду в него садиться. Я буквально падаю на сиденье. Дверь захлопывается так громко, что я вздрагиваю.

Хезер и Скотт уже внутри. Чувствуя себя защищенной стеклом окна, я нахожу в себе смелость вновь посмотреть на людскую стену, сквозь которую мы только что прошли. Они все еще выкрикивают мое имя, требуют внимания. Хотя теперь их голоса сливаются в сплошной гул, в котором отдельные слова почти не разобрать, не говоря уж о том, чтобы понять суть вопросов.

Я вижу, как мистер Рэйюнас отчаянно прокладывает себе дорогу обратно к зданию больницы. Мои глаза всматриваются в толпу, изучая составляющие ее лица. Их черты. Выражения глаз. Не напоминают ли чьи-то мои собственные? Кияна утверждает, что никогда прежде не видела таких глаз, как у меня. Фиалкового цвета. Наверняка я унаследовала их от родителей. А значит, существует способ разыскать их. Или узнать, когда они сами придут за мной.

Если они придут.

Я чуть ослабляю хватку пальцев. Ровно настолько, чтобы взглянуть на медальон, зажатый в кулаке.

Кто его подарил?

Кто был настолько для меня дорог?

Если он был на мне, когда я садилась в самолет, значит, он важен для меня. И кто-то еще был тоже важен.

Мы начинаем двигаться. Одни лица в окне исчезают, но их тут же сменяют другие. Но все они в чем-то похожи: их взгляды устремлены на меня.

Мы поворачиваем за угол, когда я вдруг вижу его лицо.

Лицо юноши, приходившего ко мне в палату. Те же густые волосы. Те же пристальные глаза кленового оттенка. А стоит нашим взглядам встретиться, как на его губах появляется та же чуть кривая улыбка.

Это снова галлюцинации?

Или же происходит на самом деле?

У меня появляется странное жжение где-то между глазами. И с каждой секундой оно усиливается. Как будто луч лазера направили в одну точку над переносицей. Я морщусь и прикасаюсь пальцем к коже. На ощупь она совершенно нормальная. Даже прохладная.

Но чем дольше я смотрю на юношу, тем жарче пылает огонь на моем лбу. Как пожар. Как лихорадка. Но только это не причиняет боли. Это…

Успокаивает.

Почти умиротворяет.

Как будто шестнадцать лет забытой жизни больше не имеют значения. Ничто больше не имеет значения.

Я искоса бросаю взгляд на ручку двери. Осторожно кладу пальцы на ее хромированную поверхность. Но в этот момент у меня в голове снова раздаются слова Кияны: «желающие попасть в «ящик»… «самозванцы»… «жаждущие привлечь к себе внимание»… И лихорадка, охватившая меня, сразу исчезает.

Он тоже никто, говорю я себе.

Его улыбка не несет никакого смысла.

И моя рука снова опускается на колено. Не без усилия, но мне удается отвести от юноши взгляд. А как только зрительный контакт обрывается, пропадает и жар. Все приходит в норму.

Я с силой сжимаю медальон в кулаке. С такой яростью, что металл впивается в кожу ладони.

Мы двигаемся дальше. Люди продолжают мелькать перед глазами, но по мере того как мы набираем скорость, их становится все меньше и меньше, а потом они совсем пропадают из вида.

Глава 7

Дом

Карлсоны рассказывают мне, что живут в доме, который был частью ранчо, когда его построили в начале 1900-х годов. По их словам, поселок Уэллс Грик когда-то полностью принадлежал фермерам, но за последние пятьдесят лет туда переселились многие жители больших городов, которым захотелось тишины и покоя.

Мне сообщают, что мы доедем до места за три часа. Карлсоны путешествуют вместе со мной на заднем сиденье, а некто по имени Лэнс управляет транспортным средством, которое Хезер называет то автомобилем, то машиной.

Мне нравится, как мы едем. Дорога в основном гладкая, хотя попадаются и ямки, которые, как считает Скотт, являются следствием неправильного распределения бюджета штата Калифорния. Я киваю, словно мне понятно, о чем речь, хотя не соображаю в этом ровным счетом ничего.

Внутри тоже очень приятно. Пальцами я ощупываю черную кожу сиденья, мягкую и шелковистую. И одним нажатием кнопок можно много чего сделать, как и в больничной палате. Я интересуюсь у Хезер и Скотта, им ли принадлежит автомобиль, что почему-то вызывает у них смех.

– Хотел бы я иметь такой же! – отвечает Скотт. – Но нет, лимузин прислала авиакомпания. Вероятно, они посчитали, что могут сделать для вас хотя бы это. Словом, отделаться по дешевке.

– Почему вы так говорите? – спрашиваю я.

Он проводит ладонями по брюкам на коленях.

– Дело в том, что, как считают многие, они допустили преступную халатность. Взять хотя бы тот факт, что вы даже не значились в списке пассажиров. Хотя, если честно, это скорее всего произошло из-за сбоя в компьютере. Такое часто случается.

– Скотт работает с компьютерами, – поясняет Хезер, чуть касаясь пальцами бедра мужа.