Лейк-Фроумский Кошмар - Артур Уильям Апфилд

на всех шестнадцати дюнах, — пояснил Ньютон. — Ваша задача — поддерживать землю по обе стороны Изгороди, свободной от всякой поросли. Вырывайте из земли пучки колючей травы и отгребайте их в сторону, чтобы песок беспрепятственно продувался сквозь сетку. Иначе они запутаются в ячейках, и в два счета гора начнет расти еще выше.

— Похоже, Нуггет неплохо здесь поработал, — заметил Бони.

— Всю работу выполняют его женщины и дети. Сам же он только валяется кверху брюхом да курит трубку. Уютная жизнь для отца семейства. А вы женаты? Дети у вас есть?

— У меня есть жена и трое детей, но сюда я их брать не собираюсь. Изгородь против кроликов номер один в Восточной Австралии еще помощнее этой. Но колючей травы там нет.

— Шары из сухой травы запутываются в ячейках сетки, громоздятся все выше и выше и в конце концов уносятся поверх Изгороди в Новый Южный Уэльс. Вы должны перебрасывать их вилами через Изгородь, а там уж ветер погонит их дальше. — Ньютон набил трубку и закурил. Взгляд его скользил вдоль Изгороди.

— Я три года пробыл на этом участке, пока не выслужился до смотрителя. Здесь нет ни единого дюйма, не политого моим потом. И уж коли вы угодили к нам, то и вам придется потрудиться в поте лица над каждым квадратным дюймом здешней песчаной почвы.

Да, это и была «Сибирь»! Неповторимый ландшафт! В бурю — ад кромешный, ни зги не видать. А потом приходится перебрасывать через Изгородь пуки колючей травы, пуки всяких размеров — порой целые клубы, куда большие по объему, чем футбольный мяч. И скатаны эти мячики из жесткой, высохшей, острой, как нож, колючей травы.

— Когда вы здесь один, непременно нужно постоянно иметь при себе ружье, — сказал Ньютон. — Кто знает, что ждет вас в следующей ложбине. Бывает, пойдут дожди, и ложбина превращается в гигантское озеро, и сразу же туда слетаются сотни тысяч уток. А один раз я прихватил двух динго. Доводилось вам когда-нибудь видеть пененти?

— Пененти? Это же зверь из сказки, или…?

— Вовсе нет. У него пасть крокодила и тело огромной игуаны. Если встретите пененти, обходите его подальше. А захотите подстрелить, так стреляйте только с другой стороны Изгороди. Но если ваши верблюды на той же стороне, что и пененти, то стрелять лучше и не пытайтесь. Будьте уверены, своих верблюдов вы уже не найдете. Они умчатся прочь и будут бежать до самого Сиднея.

— Как же, до Сиднея! — рассмеялся Бони. — Сидней-то отсюда в восьмистах милях к востоку!

Снова и снова поднимались они, тяжко дыша, вверх по песчаному склону очередного бархана, чтобы по другую его сторону снова спуститься вниз. Мерно качаясь, шли вперед верблюды. Когда Бони и Ньютон взобрались на последний бархан, перед ними открылась широкая равнина и ворота, ведущие за Изгородь.

— Здесь мы разобьем лагерь, — сказал Ньютон. — А может, вам хочется посмотреть сперва на «Колодец 10»? Нет? Ну, тогда за дело.

Они отыскали место, где вокруг валялось много сушняка. Там они уложили верблюдов на колени и сняли с них груз и седла. Животных спутали по передним ногам и освободили от поводьев, продетых сквозь ноздри и закрепленных с помощью деревянных колышков. Мешки с засоленным мясом подвесили на ветки. Затем вдвоем пошли к решетчатым воротам.

По эту сторону Изгороди равнина щедро поросла кустарником; стоило, однако, зайти за ворота, как кустов словно вовсе не было. Только отдельные деревья поближе к Изгороди, а дальше — пустынная бесконечность. Они дошли до колодца. Из стальной трубы ключом била вода, и солнышко сверкающими алмазами дробилось в прозрачных струях. Воздух был так чист, что ясно просматривалась даже вздымавшаяся над узким ручьем легкая дымка. Пронесся ветерок, и поверхность озера, в которое вливался ручей, подернулась легкой рябью.

— Там, возле этого дерева, Мэйдстоун оставил свой мотоцикл. Рядом, на суку, висели фотокамера и бурдюк. Колышками отмечено место, где нашли труп. Все выглядело так, что и не подумаешь, будто ночью его застрелили…

Ньютон ожидал, что скажет Бони, но тщетно: инспектор был всецело занят своими мыслями. Он внимательно осмотрел место происшествия, а потом и стоянку Мэйдстоуна.

— Возвращаемся к нашему лагерю, Эд, — сказал Ньютон немного погодя. — Солнце скоро зайдет. Верблюдов напоим завтра прямо из колодца.

3

Стада рогатого скота изменили ландшафт у «Колодца 10». Сперва животные выщипали всю траву и низкий кустарник, потом в дело пошли и акации — листья, ветви и кора — на корм, а об мертвые стволы быки и коровы чесали бока. Павших животных не убирали. Над их скелетами и обглоданными деревьями выросли маленькие песчаные холмики. Западные ветры позаботились о том, чтобы холмики эти вверх не росли: песок уносился к высоким барханам, поверх которых шла Изгородь. Колодец и маленькое озерко, в которое стекала вода, казалось, находились совсем рядом, в каких-нибудь двух сотнях метров, однако Бони точно знал, что на самом деле удалены они на добрую милю. На пологом косогоре по ту сторону озера паслись пегие бело-бурые коровы и быки.

Бони со своими двумя верблюдами следовал за смотрителем, который вел своих связанных, как обычно, одной веревкой животных. Бони глубоко вдыхал сухой, чистый воздух. По плотному песку шагалось легко. Как и Ньютон, он предпочитал идти пешком, а не ехать. Поэтому Рози он не стал даже и седлать. Инспектор чувствовал себя отдохнувшим и пребывал в самом лучшем настроении. Больше всего он радовался трудному заданию, которое предстояло выполнить. Здесь был убит Мэйдстоун, и в округе ему необходимо отыскать нечто, что не увидели глаза других. Ньютон остался возле двух вбитых в землю колышков. Эти колышки обозначали место, где управляющий Квинамби нашел труп. Никаких следов не обнаружено — ни человеческих, ни звериных.

— Мэйдстоун лежал лицом вниз, головой у этого вот восточного колышка, — пояснил смотритель, нарезая прессованный табак для своей трубки. — Должно быть, на обратном пути к своему лагерю.

— По одному только его положению судить об этом несколько опрометчиво, — возразил Бони. — Он вполне мог развернуться при падении. С таким же успехом он мог идти к колодцу.

— Полиция полагает, что он как раз шел с озера.

— Конечно, надо же им в конце концов дать хоть какое-то заключение, — саркастически сказал Бони. — Мой же основной принцип гласит: не делать никаких выводов на основании одного лишь внешнего осмотра. Я бы вынес определение, в каком направлении шел Мэйдстоун, когда его застрелили, лишь подкрепив свои предположения твердыми доказательствами. Из предположений мы можем, разумеется, развить целую теорию и в