Лейк-Фроумский Кошмар - Артур Уильям Апфилд

в так называемом «трехштатном углу». Разожжет костер в Новом Южном Уэльсе, спитой чай выплескивает в Квинсленд, а кости и пустые консервные банки швыряет через забор в Южную Австралию. И еще много всякой всячины узнал Бони из этой болтовни, но, к сожалению, ничего полезного по делу об убийстве Мэйдстоуна.

Судя по Южному Треугольнику — характерному созвездию австралийского неба, — спать они легли около десяти часов. Ночи среди зимы холодные, но палатку Бони и Ньютон ставить не стали, а завернулись в свои одеяла прямо у костра. Проснувшись от шороха, Бони поднял голову и увидел, что Ньютон набивает трубку. До рассвета было еще далеко, и инспектор повернулся на другой бок и снова крепко уснул.

На восходе дня Бони помешал золу в еще тлеющем костре. Он подложил свежих дров, и вскоре костер запылал ярким пламенем. Час спустя он увидел, как женщины Нуггета таскают дрова к своему костру. Вскоре после этого встал и сам Нуггет. Он раскурил трубку и грелся у огня, пока его люди готовили завтрак и скатывали одеяла. Когда на горизонте показалось солнце, Нуггет подошел к Бони и Ньютону.

— Мои люди хотят съездить сегодня в Квинамби, — сообщил он. — Если я вам не нужен, то тоже отправлюсь с ними. Все равно надо напоить верблюдов. Может, вам что-нибудь привезти?

— Нет, у меня есть все, что требуется, — ответил Ньютон.

Привели верблюдов. На спине вожака красовалось верховое седло с притороченными к нему ящиками с провизией и разными пакетами, видимо, как решил Бони, со шкурами динго. Верблюдов связали друг с другом, и караван тронулся в путь. В голове шли обе женщины, взад и вперед носились довольные детишки. Сам Нуггет степенно вышагивал сзади, замыкая шествие. Здесь он был боссом.

Ньютон и Бони всю первую половину дня перебирали разную утварь. Осмотрели верховые и вьючные седла — не нужна ли починка, потом пришел черед инструментам. К удивлению Бони, среди них оказались вилы для сена и садовые грабли. Все это хозяйство осталось от парня, которого Ньютон уволил накануне.

Покончив с этим, мужчины испекли в горячей золе костра плоские пресные лепешки — обычный для буша хлеб, затем разделили пополам свежую говядину и засолили мясо.

Бони был сегодня в рабочей одежде: старый тиковый костюм и мягкие сапоги для верховой езды. Широкополая фетровая шляпа выглядела так, будто ею снимали с костра горячие котлы.

Вскоре после захода солнца аборигены вернулись обратно. Дети устали, кое-кто из них ехал на верблюдах, крепко вцепившись руками в горбы. Переметные сумы вожака раздулись, словно толстые животы каких-то неведомых зверьков. Очевидно, черное семейство закупило кучу добра. Одна собака хромала, должно быть, ввязалась в драку. Одним словом, денек для всех выдался, похоже, что надо.

В семь часов следующего утра Бони и смотритель повели верблюдов по ухабистой тропе к Изгороди. В распоряжение Бони поступило два животных: Рози — вожатая верблюдица под верховым седлом, и мерно вышагивающий за ней с тяжелым вьючным седлом Старый Джордж. Достигнув Изгороди, путники повернули на север. Изгородь здесь была высотой в два ярда, а в длину казалась нескончаемой. Она тянулась по плоской, как доска, степи. Изгородь из металлической сетки сверху завершалась двумя рядами колючей проволоки — препятствием почти непреодолимым.

Эта защитная Изгородь, как явствует из самого названия, не дает диким собакам динго проникать в Новый Южный Уэльс; она должна также защищать фермы и от диких кроликов. Бони был достаточно опытен, чтобы с первого взгляда понять, что Изгородь содержалась в безупречном состоянии.

Плоская степь перемежалась невысокими песчаными дюнами. Колючая трава была свежей и сочной. Прошлогодних высохших пучков нигде не наблюдалось. А вот мульговые деревья, как и прочие разновидности акаций, выглядели довольно чахло и никакой защиты от суровых западных ветров собой практически не представляли.

Незадолго до полудня путники добрались до разбитой в густом буше лагерной стоянки Нуггета. Абориген соорудил из веток некое ветрозащитное устройство и связал проволокой несколько шестов и кольев, с помощью которых всякий раз мог быстро поставить палатку. Несколько к востоку отсюда (чтобы обезопасить палатку и инструмент от летящих искр) было разбито костровище — две рогатины, вертикально воткнутые в землю, и покоящаяся на них поперечная перекладина с закрепленными проволочными крюками, на которые можно вешать над огнем котлы или ведра.

Ньютон провел своих верблюдов чуть подальше и привязал их к деревьям.

Бони последовал его примеру, заставил Рози опуститься на колени и снял ящик с провизией с передней луки железного верхового седла.

Ньютон меж тем разжег костер и наполнил котелок из бурдюка.

— Около часа назад я видел по ту сторону Изгороди собачьи следы, — сказал Бони, когда они оба уселись у костра, ожидая, пока закипит вода. — Должно быть, Нуггет ставит там свои капканы, чтобы его собственные собаки в них не попали.

— Не иначе, — согласился Ньютон и добавил смеясь: — На нашей-то стороне ведь динго не поймаешь. Изгородь на то и построена, чтобы их не пропустить… Ну, а как вам Нуггет?

— Парень как парень. Только вот для человека с преимущественно черной кровью говорит многовато. Это признак лукавства. Не приглашали, случайно, его и его людей следопытами после того, как нашли Мэйдстоуна?

— Не думаю. Впрочем, когда это случилось, он как раз стоял тут лагерем.

— Сколько сильных бурь было со времени убийства?

— Одна. Она началась почти сразу же, как нашли Мэйдстоуна. Черные трекеры едва успели закончить поиски следов, как разразилась буря.

— Хм-м-м! Тогда и я, пожалуй, тоже ничего не найду.

Вскоре после обеда они добрались до «Сибири». Слегка волнистая плоскость заканчивалась у подножия высокой дюны. Изгородь здесь шла кверху, а на противоположной стороне — снова вниз, к узкой ложбинке, за которой начиналась следующая дюна. Когда они достигли гребня дюны, Бони увидел, что песчаные барханы и к востоку и к западу идут абсолютно параллельно друг другу. Чем дальше продвигались путники на север, тем выше и круче становились дюны. В ложбинах между ними не росло ни единого кустика, но песчаные склоны были покрыты свежей колючей травой, а на гребнях торчали кустики терновника и еще какие-то растрепанные ветром деревца. Эти дюны больше не двигались, они давно обрели покой.

В нескольких сотнях ярдов дальше возвышался «Эверест» с его плоской вершиной. Ни единого дерева не росло там. Нижняя часть Изгороди была очищена от травы и кустарника. Здесь ее несколько раз надставляли, первоначальная Изгородь давно утонула в песке. В ложбине, по которой они как раз проходили, лежали запасные столбы и рулоны металлической сетки.

— Так