Сталин. Человек, который спас капитализм - Льюис Е. Каплан

Единственная экономика, не раздавленная войной, — это была экономика Соединенных Штатов. Она не только стала своеобразным арсеналом для союзников, но, с учетом природного потенциала и людских ресурсов и несмотря на возможные понесенные потери, она единственная в мире способна была выйти из войны жизнеспособной. Исходя из этого, Уайт заключил, что международным валютным стандартом должен стать доллар, как фунт стерлингов служил таковым вплоть до Первой мировой войны. Остальные валюты будут измеряться относительно доллара. Кейнс, со своей стороны, опасаясь слишком большой мощи, которую это придаст Соединенным Штатам после войны, возражал. Его концепция состояла в том, чтобы создать Центральный мировой банк, в котором каждая страна-участница будет обладать определенной долей золотого запаса, в соответствии со своими предвоенными экономическими возможностями. Этот банк будет выпускать международную валюту, которую он назвал Bancor, комбинация из французских слов «банк» и «золото». У Кейнса был мировой авторитет, которого не имел Уайт, но простые факты говорили о том, что без поддержки Соединенных Штатов никакая финансовая система в послевоенном мире не будет работать. Доллар был предназначен судьбой стать официальной валютой в послевоенном мире, и все остальные валюты должны были быть привязаны к нему.

Но оставалось одно досадное препятствие. Какова истинная цена доллара? Ее следовало измерять в чем-то осязаемом, чтобы доллар был принят в качестве официальной торговой валюты в мире. Когда подобную роль выполнял перед Первой мировой войной фунт стерлингов, его цена была привязана к определенному весу золота. Да, старая цена золота могла исчезнуть, смятая в порошок произошедшими войнами, но этот металл сохранял свое символическое достоинство. После долгих споров решили, что соотношение будет таким — 35 долларов за тройскую унцию золота. Иными словами, раз доллар будет исходным стандартом для определения стоимости любой валюты, избыток долларов можно будет продавать за золото по этому курсу. Царь Мидас, одним словом, может оставаться на своем троне.

Решение утвердить доллар взамен фунта стерлингов было шагом в верном направлении. Но более сложной проблемой стало восстановление свободной торговли между странами в послевоенном мире. Оба переговорщика не знали толком, до какой степени вторжение союзных войск в Европу разрушит инфраструктуру Франции, Бельгии, Голландии и Германии. Не могли они знать и о том, в какой степени нацисты «обобрали» индустриальную инфраструктуру завоеванных ими стран. Вынужденные работать «с чистого листа», они были принуждены ограничиться только предположениями об условиях послевоенного мира. По их мнению, две вещи были необходимы, если будет возрождена свободная торговля. Необходим Всемирный банк, куда страны могли бы обращаться за кредитами, чтобы поставить свою экономику на ноги. В дополнение необходим Международный валютный фонд, который мог бы вмешиваться для стабилизации национальных валют, что является обязательным условием для международной торговли. У этих новых организаций были разные функции. Следовательно, у каждой будет и свой Совет управляющих для руководства действиями.

Концепция Всемирного банка и Международного валютного фонда (ВМФ), которые будут снабжать деньгами страны для восстановления их экономики и восстановления торговли путем поддержки слабых валют, была блестящей; внешне благородный жест, который в действительности означал привязку стран-должников к странам-кредиторам. Но капитализация этих двух новых образований была нереалистичной. Мировой банк и ВМФ должны были иметь капитала по 10 миллиардов долларов каждый. Когда средства от всех стран, участвующих в проекте, будут взяты наконец на депозит, цели еще не будут достигнуты. Предполагалось, что представители 44 стран в июле 1944 года соберутся в курортном местечке Бреттон-Вудс, штат Нью-Хэмпшир, чтобы обсудить и принять план экономического и финансового восстановления экономики после войны в Европе и в Азии. По настоянию Уайта Советский Союз также прислал своих представителей на эту международную конференцию.

Когда планы в отношении Всемирного банка и ВМФ были озвучены Кейнсом и Уайтом, единственным пунктом возражения у присутствующих делегатов стал вопрос о размерах вкладов каждой страны, необходимых для достижения нужного уровня капитализации. Никто из делегатов не озаботился структурой руководящих органов этих организаций, назначением директора или президента. Никто из миноритарных стран-вкладчиков не обеспокоился и тем, что страны, вложившие большую часть средств в фонды, будут ведь иметь и право решающего голоса при их распределении.

Размер участия каждой страны в данных фондах подразумевал, что доля будет определяться пропорционально предвоенным уровнем валового национального продукта в них. 25 процентов доли будет внесено золотом или долларами, а остальная часть — в национальной валюте, по ее курсу к доллару. Если золотого запаса у страны недостаточно — то тогда 10 процентов в золоте и остальное в долларах. После долгих препирательств относительно количества золота, предписанного внести разным странам, представители стран-участниц наконец пришли к согласию. Самая большая доля предоставлялась от США, затем, по нисходящей, Британии, Советскому Союзу, Китаю и Франции, иначе говоря, пяти членам Совета Безопасности ООН (см. Приложение, табл. 1 и 2). Эти золотые авуары должны были храниться в Форт-Ноксе, штат Кентукки, и могли частично извлекаться, если страна имела положительный платежный баланс с США, выраженный в долларах. Одновременно все валюты привязывались к доллару. Поскольку доллару предстояло остаться единственной валютой международного обмена, сравнительная ценность национальной валюты страны не обязательно должна была соответствовать стоимости этой валюты на внутреннем рынке страны.

Например, в послевоенной Франции официальный курс франка был установлен на уровне 349,49 франка за доллар. На международном валютном рынке, где курс национальных валют определяется тем, сколько товаров и услуг можно приобрести на нее, франк стоил уже 500 долларов. Тем не менее внутри самой Франции банки должны были обменивать франки именно по установленному правительством курсу. По меньшей мере, это была несовершенная система, да от нее и не ожидали другого. Кейнс и Уайт ожидали, что по мере роста послевоенной экономики будут сделаны необходимые поправки.

Однако в 1946 году Кейнс умирает. В 1948-м, через два дня после допросов в Антикоммунистическом комитете, где он отрицал свою причастность к коммунистам, Уайт умирает от сердечного приступа. Ни один из них не предвидел реакцию Советского Союза и его союзников. После того как было достигнуто соглашение по квотам, ни Советский Союз, ни Польша, ни Чехословакия не присоединились ни к одной из финансовых организаций, поскольку «железный занавес» уже опускался. В тот исторический момент Вашингтону должно было быть ясно, что Советский Союз совершенно не заинтересован в сотрудничестве с капиталистическими странами, ни в рамках займов, ни в рамках международной торговли. Можно сказать, что в действительности «холодная война» была затеяна в 1944 году в Бреттон-Вудсе. Сталин рассматривал и Всемирный банк, и ВМФ как капиталистические организации, создаваемые для разрушения противников. С его точки зрения, капиталистическая система должна была потерпеть неудачу, а следовательно, нет нужды участвовать в финансовых провалах этой мрачной системы.

Фундаментальная слабость исходной концепции Всемирного банка и ВМФ была в том, что здесь не учитывалась степень ущерба, нанесенного экономикам европейских стран в результате пятилетней войны. От Атлантики до Урала (на самом деле до Волги. — Прим. пер.) континент лежал в руинах. Не только была разрушена предвоенная инфраструктура, но и многие миллионы людей покинули свои дома, насиженные места. То, что не случилось всемирной катастрофы, как после Первой мировой войны, можно считать просто чудом. Сдавленная между Красной Армией и германской армией, Восточная Европа погрузилась в прострацию. В отличие от 1918 года немцы получили войну у самых дверей своих домов. Авиация союзников превратила главные города Германии в руины. Берлин, который ожесточенно защищали гитлеровские части войск СС с боями за каждый дом, был разворочен. Не намного лучше обстояли дела и в странах, которые союзные войска освобождали от германской оккупации. По всей Франции были видны следы страшных бомбежек. Хотя Париж особенно не пострадал, но вот древний город Страсбург испытал на себе опустошающие бомбардировки.

Концепция Всемирного банка, направленная на предоставление кредитов для подъема экономики пострадавших от войны стран, выглядела логичной только на бумаге. Но если перейти к делу, то она была абсурдной. По здравому смыслу, кредиты вливают в хорошо идущий бизнес, а не в тот, который нуждается просто в «переливании крови» ради выживания. Наконец, Кейнс и Уайт не знали, что Советский Союз, тогда военный союзник, рассматривал расстроенную экономику европейских стран как возможность местным коммунистическим партиям взять легитимный контроль над послевоенными правительствами. Кейнс и Уайт задумали план игры со старой колодой карт, примерно 1918 года, когда только Бельгия и часть северо-восточной Франции находились под германской оккупацией. А в 1945 году Франция не только целиком оказалась под ударами наступающих союзников и обороняющихся немцев, но и большинство портов на атлантическом побережье испытали большие разрушения.