Куда ведут дороги... - Шубхаш Мукерджи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Длинный Гирджа проглядел список и нашел имена этих двух других пассажиров: Гупта, сорока двух лет, и Раджу, сорока пяти лет. На чемоданчике-«дипломате» Раджу написано имя полностью: Чандрашекхар Раджу. Под именем — название фирмы: Эн-Би-Джи-Ти-Кº. Еще чуть ниже: Гунтур, Андхра-Прадеш. Сомнения нет, этот Раджу — бизнесмен и его бизнес — табак. «Джи-Ти» — вероятно, сокращенное «Голден Табэккоу». Гунтур славится своими табачными плантациями.
Посмотрев внимательней на пассажира, ехавшего по билету на имя Гупта, Длинный Гирджа сразу все понял. Этому пассажиру было самое большее лет тридцать — тридцать два, а уж никак не сорок два. Длинный Гирджа решил позабавиться: еще раз заглянул в список пассажиров, а потом стал пристально всматриваться в лицо этого Гупты. Тот быстро отвернулся и с отсутствующим видом уставился в окно, но пальцами нервно постукивал по картам, зажатым в руке.
Длинный Гирджа мог побиться об заклад, что этого пассажира звали вовсе не Гупта. Просто он купил билет через транспортное агентство. А агентство предварительно закупает билеты большей частью на фамилии вроде Гупта, Рай, Дас, Чоудхури, Датта и так далее. Потому что такие фамилии распространены если и не по всей Индии, то по крайней мере в нескольких штатах. Возраст агентство проставляет обычно от сорока до пятидесяти лет. Если на самом деле пассажиру будет лет на десять меньше или лет на десять больше — не велика разница.
При желании Длинный Гирджа мог бы продолжить свою забаву. Если бы он еще немного посидел, с озабоченным видом изучая список пассажиров, ему бы непременно предложили пропустить стаканчик. Дело уже именно к тому и шло, но Длинный Гирджа поднялся, сказал:
— Спасибо! — и решительно вышел из купе, закрыв за собой дверь.
В коридоре сильно дуло: поезд шел на большой скорости. За окнами — непроглядная тьма. На небе — ни звезды. Наверное, тучами затянуло.
Вынув из кармана пачку сигарет «Чар минар», Длинный Гирджа остановился покурить. Достал из другого кармана дорогую зажигалку. Ее подарил ему один болельщик-почитатель двадцать пять лет назад, а зажигалка до сих пор как новенькая.
Дымя сигаретой, Длинный Гирджа увидел, что из крайнего купе в дальнем конце коридора вышел пожилой господин и, держась руками за стены, направился в его сторону. Судя по всему, этот пожилой господин шел в туалет. Очевидно, он не знал, что в том конце вагона тоже есть туалет, а не то бы не стал проделывать столь долгий путь через весь коридор. Пожилой господин садился в вагон с этой стороны — вот и заметил, что туалет здесь. Выражение лица у него какое-то странное. Уж не болен ли он?
Дверь одного из купе в середине вагона была приоткрыта. Пожилой господин, поравнявшись с ней, остановился — наверное, увидел какого-нибудь знакомого. Но тут же пошел дальше, опасливо прижимаясь к наружной стене. Сразу понятно: он не привык ездить в таких вагонах.
Чтобы пожилому господину легче было пройти мимо него, Длинный Гирджа прижался к окну. Ну и рассеянный же, видать, этот господин! Длинного Гирджу он как будто даже не заметил.
5
Предупредив движение Шоходеба, Татия отстранилась от него, прижала палец к губам и безмолвно, одними глазами показала на дверь. Но потом все же сказала тихо:
— Погоди, сейчас придут проверять билеты.
Шоходеб состроил недовольную гримасу и уныло ответил:
— Ну да, проверка билетов! Потом придет разносчик: «Ужин, мэм-сахиб?» И будем ужинать. Потом придут за грязной посудой. Потом…
Татия подхватила:
— Вот-вот! Я совсем забыла. Твой приятель Онукуль попросил нас навестить… Упен-бабу — так, кажется, его зовут. Пожилой человек, к тому же больной. И болезнь у него какая-то серьезная.
Шоходеб спустился с облаков на землю.
— Да, ты права. Закажем ужин и сразу пойдем к нему. В общем-то, я совсем не голоден. Днем мы здорово наелись у тебя дома. Жаль только, что я не захватил с собой несколько бутылок пива. Ну да ладно…
С этими словами Шоходеб неожиданно поцеловал Татию в щеку и столь же быстро, схватив в охапку букеты цветов, улизнул от нее в другой угол купе.
Татия почувствовала себя в безопасности и сделала вид, будто собирается дать Шоходебу пощечину, но, подняв руку, тут же ее опустила и лишь воскликнула:
— Ух, противный!
А Шоходеб как ни в чем не бывало разбирал букеты и рассуждал:
— Кто бы мог подумать, что нам натащат так много цветов? Ведь теперь, при гражданском браке, никто не устраивает цветочное ложе! Тоже мне, хитрецы! Принесли цветы, будто на проводы. Совсем свихнулись! Цветочки-розочки — это все не по мне.
Татия, занявшаяся багажом, бросила через плечо:
— Ты предпочитаешь шипы да колючки?
— Вот-вот, — передразнил ее Шоходеб, — особенно женские шпильки. Там, в Кёльне, они все время застревают у меня в постели. Сама увидишь.
Татия не смутилась:
— От моих шпилек ты еще наплачешься.
И как раз в этот момент в дверь постучали:
— Проверка билетов!
Шоходеб, открыв дверь, сказал:
— Проходите! Проходите! — и быстро сгреб все вещи, разложенные на нижней полке, чтобы проводник мог присесть.
Татия достала билеты из своей сумочки и подумала: «Вот это рост!» А вслух сказала:
— Пожалуйста, садитесь.
— Ничего, ничего, — отвечал проводник, чуть не стукнувшись головой о верхнюю полку. Он достал свои бумаги и жестом пригласил присесть Шоходеба и Татию.
— Мистер и миссис Бошу, не так ли?
— Да.
Но Длинный Гирджа сделал пометку в своих бумагах, прежде чем услышал ответ. Он уже успел разглядеть, что молодая женщина очень хороша собой. Шоходеб в свою очередь, посмотрев на проводника, отметил, что у того прекрасная фигура. Наверняка в студенческие годы он занимался спортом — может быть, играл в футбол.
Мистер Бошу, ясное дело, живет за границей. Только недавно оттуда. На чемодане до сих пор висят багажные бирки, какие выдают в аэропортах. Бирки совсем еще свеженькие. А из вещей кое-что как будто подарено на свадьбу. Ну да, конечно же, это молодожены: в углу купе — куча цветов.
Длинный Гирджа вдруг затосковал. Миссис Бошу немного похожа на его дочь Кальяни. У Кальяни тоже была родинка. На шее, под подбородком.
Это случилось весной. Оспа. Кальяни уже совсем выздоравливала. И вдруг — сердце не выдержало. Он даже не успел с ней попрощаться. Как раз в ту ночь он спокойно пошел на дежурство. А когда через день вернулся — все было кончено.
— Спасибо, — сказал Длинный Гирджа и,
