Красивая женщина умирает дважды - Анна и Сергей Литвиновы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом тысячу раз себя корил. Но кто подумать мог, что в благополучной, прошитой видеокамерами Москве случится такое? И Машку свою вздорную, но любимую и привычную он больше никогда не увидит?
* * *
На новогодний «Щелкунчик» в Главном театре собирается весь бомонд. Это Ксюша знала прекрасно и заранее начала капать главному редактору на мозг, что редакция должна оплатить ей билет.
– Да не вопрос, Кременская. Покупай, чек принеси. Потом бухгалтерия компенсирует.
Ксюша честно отправилась в кассу двадцать второго октября – в день начала продаж. И оказалась у разбитого корыта. Нужно было, видишь ли, накануне с вечера очередь занимать, утром какие-то браслеты получать, вход только по ним, иначе и внутрь не пускают. Попробовала с охранниками договориться – послали. А спекулянты просили втрое больше официальной цены, хотя на дворе только октябрь. И уговаривали: «Бери, в декабре гораздо дороже будет».
Кинула тогда клич по знакомым, на сайтах театральных вывесила объявления – но звонили ей только перекупщики. Или мошенники – предлагали «гостевое приглашение», а по факту – просто красиво распечатанную фальшивку.
Но попасть на «Щелкунчика» все равно надо. Хотя бы для того, чтоб в социальные сети выложить собственную фотографию на фоне раззолоченного партера. Так что пришлось покупать неудобное место в последнем ряду четвертого яруса. Тоже с переплатой, но всего несколько тысяч получилось, а не двести штук, как за бенуар просили.
Не видно, правда, ни черта. Впрочем, Ксюша на сцену и не смотрела. Разглядывала через бинокль понтовый партер, заносила в телефонную записную книжку громкие фамилии. Завидовала: дамы в вечерних платьях, на каблуках, при мужчинах эффектных. А она, как дура, ютится в каком-то курятнике.
Вот откуда, терзала себя, у тусовщицы, ее тезки, Ксюши, полмиллиона на ложу бенуара отдельную? Директорша музея сидит в партере за какие такие заслуги?
А когда увидела Полуянова и его ненавистную спутницу – вообще закипела от ярости. Седьмой ряд, черт возьми! Только официальная цена – двадцать тысяч за штуку, если у спекулянтов – вообще запредельно! И этот хмырь еще смел ее когда-то учить, что журналист должен быть честным? Ладно, зарплата у него в «Молодежных вестях» немаленькая. Но не будет ведь утверждать, что минимум ее треть спустил, чтоб свою глупую, толстую курицу порадовать?!
Подкрутила бинокль на максимальное увеличение, начала разглядывать Митрофанову. Корова сельская, одно слово! Юбочка по колено, на кофте брошечка. Волосы в пучок собрала, ну, просто отстой! А Дима, вместо того чтоб выбрать ее – юную, эффектную, стройную, – этой деревенщине руку на коленку положил. Что-то на ухо шепчет, а Надежда его еще смеет по руке программкой хлопать, мол, мешаешь.
«Вот был бы с собой яд – подойти в буфете и подсыпать!»
Ксюша совсем расстроилась. Да и сладкая парочка на сцене – глупо счастливая девочка Маша и стройный, эффектный принц – раздражали ужасно. Так, что покинула свое неудобное место посреди действия, отправилась в буфет – благо рядом, на том этаже, где и четвертый ярус.
Драконовские цены на шампанское в Главном театре она знала, поэтому пронесла с собой. Давно проверено: в дамских сумочках на входе особо не копаются, литр коньяка не протащишь, а маленькую бутылочку – запросто. Так что подошла с деловым видом к стойке, купила (за двести рублей!) воды, к ней потребовала бокал и тарелку. Перелила контрабандное шампанское, выложила конфеты (приобрела в супермаркете, чтоб не дать буфетчикам возможность на ней прибыль в тысячу процентов сделать).
Устроилась в самом удобном кресле – чтоб видеть всех, кто входит. Выпила, закусила «грильяжем». Сделала томное селфи с бокалом. Настроила фотокамеру на телефоне: светских дам щелкать.
Народ в буфет потянулся еще до того, как аплодисменты отгремели. Первыми, конечно, старушенции с «социальных» мест, но эти ничего не покупали, только ценам ужасались. Дальше и бомонд стал появляться. Ксюша поймала в кадр министра (почему-то в новогодний вечер с секретаршей). Щелкнула известную гимнастку с молодым, эффектным спутником (официальный возлюбленный, когда увидит фотку в газете, точно разозлится). А потом снова узрела Полуянова с ненавистной Митрофановой. Шикует, подлец, – целую бутылку шампанского оплатил. А курица его щебечет: «Димочка, ну, зачем так много, по бокалу бы хватило!»
Уселись за соседний столик, Ксюшу не заметили. Она сначала собиралась по буфету пройтись, еще кого из селебрити половить, но решила остаться – подслушать, о чем болтают. Когда общались в «Молодежных вестях», всегда старалась, чтобы каждый разговор с Димой превращался в искрометный обмен остроумными шутками, колкостями, интересными фактами. Но сейчас просто уши вяли! Митрофанова ему про новой рецепт оливье заливает, с креветками и красной икрой! Тот слушает, кивает – просто подкаблучник, а не журналист топовый. Еле вклинился в монолог своей клуши, бокал поднял:
– Ну, Надюшка! С наступающим!
Отпила манерно глоточек, порозовела:
– Спасибо тебе, Димочка, за шикарный подарок!
– Ты про балет? – улыбается. – Это только прелюдия. Дома продолжение будет.
– У меня тебе, – смутилась, – тоже два подарка. Один дома. А другой… прости, смешно, наверно, но просто не могу удержаться…
Ксюша обратилась в слух. Митрофанова в сумочку полезла. И достает – журналистка глазам своим не поверила – пластиковую палочку. Тест на беременность! Блин, сериал мексиканский!
Дима смотрит – баран-бараном. Спрашивает:
– Это что?
– Ээ… ну… ты скоро папой будешь.
Побледнел.
«Может, пошлет?» – в надежде замерла Ксюша.
Полуянов секунд десять молчал.
«Ну, заори: «Не от меня!» Или хотя бы: «Что ты наделала!» – умоляла небеса журналистка.
Но он отставил бокал и нежно притянул толстуху к себе:
– Надюха! Ну, ты даешь! Пресловутые две полоски?
– Д-да.
– А ты не ошиблась?
– Наверно, нет. Это четвертый по счету. Ты не сердишься?
– Ох, Надька! Страшно, конечно. Но я очень, очень рад!
И Ксюша почувствовала себя самым несчастным человеком на этой планете. Ну почему одним все, а другим ничего?
* * *
В девять вечера Юра чувствовал себя совсем пьяным, но к одиннадцати слегка протрезвел и, конечно, забеспокоился: где Машка шляется?
Заглянул в комнату к отцу, спросил:
– Тебе Мария не сказала, куда пошла?
Батя насупился:
– Нет. Но ты, Юра, ее зря отпустил. Нельзя, праздник все-таки, да и беременная она.
– Да хоть какая! Сколько можно терпеть капризы!
Захлопнул в раздражении дверь.
Выносить сор из избы, звонить будущей теще не стал. Да и вряд ли подруга поедет к матери – с ней она
