Неторопливая игра - Диана Блейн

 - Почему? – поинтересовалась Кина, упрямо не поднимая глаз. – На моей памяти вы бросали людей на произвол судьбы и в куда менее безобидных ситуациях… и при этом смеялись.

 - Я не могу бросить вас, - ровным тоном произнес он. – Ни при каких обстоятельствах.

 Кина медленно обернулась и наконец посмотрела на него. Он сидел ближе к ней, чем она предполага­ла. Темные глаза горели всего в нескольких дюймах от ее лица, тепло его большого тела захлестывало Кину волной, будя необъяснимые чувства.

 - Я вовсе не считаю вас старым, - прошептала она дрожащим голосом. - И вообще, я никогда не придавала значения разнице в возрасте.

 Взгляд Николаса блуждал по ее лицу.

 - Можете дразнить меня по поводу моей комплек­ции, моих денег или моего характера. Но с этого дня оставьте в покое даты рождения раз и навсегда!

 Кина сглотнула комок в горле.

 - Хорошо, Николас.

 Он внезапно отдернул от нее руку, словно обжегся.

 - Увидимся, когда я вернусь. Чтобы уладить все дела, может понадобиться пара недель, так что рань­ше середины февраля меня не ждите.

 Целых две недели! Холодная скучная зима те­перь потянется еще медленнее. Кина только теперь поняла, до чего же пустой станет ее жизнь без этих неожиданных визитов и телефонных звонков. Ни­колас и прежде не раз уезжал из Нью-Йорка надол­го, и это ее не расстраивало. Но сейчас Кина внезапно огорчилась. Ее светло-зеленые глаза ус­тавились на Николаса с любопытством, брови слегка нахмурились.

 - Почему вы на меня так странно смотрите? - спросил он.

 - Мы с вами очень давно не ссорились. Похоже, даже вообще никогда, - тихим голосом ответила Кина.

 - Думаю, мы теперь мы лучше узнали друг друга, - предположил Николас, тоже против обыкновения негромко. 

 - Вы так считаете? - прошептала Кина. Дыхание Николаса участилось. Он впился взгля­дом в ее нежные губы с такой неожиданной страстью, что у Кины заколотилось сердце. Она невольно приоткрыла рот и опустила веки, словно ждала поцелуя.

 - Я сейчас буквально чувствую ваши губы свои­ми, понимаете? - услышала она бархатный шепот Николаса. - Чувствую, как они дрожат от желания, как ваша грудь прижимается к моей...

 - Николас! - воскликнула она, задыхаясь то ли от возбуждения, то ли от гнева.

 - Если бы Джимсон не старался так отчаянно не обращать на нас внимания, я, черт побери, оставил бы вам на память не только слова, - хрипло проговорил Николас. - Я повалил бы вас на сиденье и открыл бы вам такие восхитительные тайны вашего тела, о каких вы даже не подозреваете. И не отпирайтесь, вы ведь сами этого хотите! - добавил он, про­должая смотреть на нее так пристально, что Кина почувствовала, как буквально тает под этим взглядом. — Ну, разве я не прав?

 Ее тело сотрясла дрожь. Кина пораженно смотрела на Николаса, ненавидя в этот момент и себя за свою податливость, и его за то, что он знает, что творится в ее душе. 

 - Вы - мой друг, - задыхаясь, проговорила она.

 - Я намерен стать вашим любовником, - без обиняков заявил Николас. – Подумайте над этим, пока я буду в отъезде.

 Кина торопливо выскочила из машины, едва не споткнувшись. Николас остался сидеть в салоне, по лицу его бродила плутовская улыбка, а глаза победо­носно блестели. Он знал, как этот разговор подей­ствовал на нее. У него, черт побери, было слишком много опыта, чтобы этого не понимать.

 - Возможно, когда вы вернетесь, меня здесь уже не будет! - крикнула Кина в жалкой попытке сохра­нить остатки гордости.

 - Будете! - заявил Николас и захлопнул дверцу.

 - Надейтесь-надейтесь, — прошипела Кина вслед элегантному «роллс-ройсу», который, сверкнув на про­щание задними огнями, растворился в вечерних су­мерках. Она еще не знала, что ее слова окажутся пророческими.

 На следующее утро Кине позвонил лечащий врач ее отца и сообщил, что тот был найден мертвым в постели. Похороны произвели на нее очень тягост­ное впечатление, и Кина едва дождалась, пока счи­танные друзья покойного наконец разошлись по домам и оставили ее одну. Она просмотрела бумаги, лежавшие на письменном столе, и печально улыбну­лась. Конечно, здесь царил полный порядок, отец всегда был таким аккуратным! Похоже, он готовился к смерти заранее, поскольку давно уже страдал от тромбоза коронарных сосудов. Завещание Алана Уитмэна оказалось столь же простым, как и сам этот прямолинейный, искренний человек. Отец оставил Кине в наследство дои и все свои жалкие сбережения.

 Кина расстроилась, подсчитав, что все состояние отца едва-едва превышало прибыль от ее работы за один день. Она встала из-за стола и подошла к окну.

 Отец никогда не позволял ей посылать ему деньги и даже не разрешил купить ему в подарок новый авто­мобиль. Он очень любил свою дочь, но, подобно ей самой, высоко ценил независимость и не хотел при­нимать то, чего не заслужил своим трудом. Впрочем, успехами Кины он гордился и часто говорил ей об этом.

 Кина взглянула в окно на узкую тропинку, веду­щую от дома к городку. В очередной раз она задалась вопросом: интересно, узнали бы ее сейчас одноклассники? В ранней юности Кина была болезненно за­стенчивой и неуклюжей, любая одежда почему-то всегда висела на ней мешком. Почти все ее школьные товарищи смеялись над ней, издевались над тем, как она одевается, и говорили, что ходит она с грацией пеликана. В этом маленьком городке Кина чув­ствовала себя также, как воробей в ястребином гнезде. Алан Уитмэн переехал сюда из Майами и обосновал­ся в этом симпатичном на первый взгляд местечке надеясь открыть свое дело. Но болезнь нарушила его планы и подорвала бюджет. Поэтому Алан устроился на текстильный завод - в надежде, что проработает там лишь до тех пор, пока не сможет снова твердо встать на ноги. Но выплаты за купленный в рассрочку дом и счета от врача не позволяли уйти с ненавистной работы, и Алан вскоре понял, что выхода нет. Он влип. Осознав это он совсем пал духом, и просторный светлый дом, на который Уитмен потратил сбережения всей своей жизни, с тех пор больше не оглашали звуки веселья и радостного смеха. Все планы Алана терпели крах. Он потратил жизнь на бесплодную погоню за химерами, и вершиной его достижений стало место на поточной линии по по­шиву брюк.

 Кина горько вздохнула, размышляя над неспра­ведливостью жизни. Ее отец упорно ходил в обнос­ках, хоть она сама и разбогатела. Даже сейчас, в рабочем костюме дизайнера: джинсах и шелковой блузе с широкими рукавами, - она выглядела шикарной деловой женщиной. Серьги и браслет с изум­рудами были настоящими драгоценностями, а не фальшивыми безделушками вроде тех, какие она но­сила, еще будучи подростком.

 Как далеко в прошлом осталось это время! Каки­ми давними казались теперь короткие тайные свида­ния в лесу и первые редкие поцелуи, ради которых наивная юная Кина пришла в квартиру, принадле­жавшую одному из друзей Джеймса. Высокий, тем­новолосый, с ярко-голубыми глазами и густыми черными ресницами, Джеймс Харрис был баловнем судьбы, подающим надежды молодым юристом. Кина понимала, что влюбиться в него было катастрофой, но сердце не слушалось доводов разума. Вскоре Кина уже не обращала внимания ни на одного молодого человека, кроме Джеймса, - даже на обожавшего ее Ларри Харриса.