Иная судьба. Книга I - Вероника Горбачёва

Помедлив и не дождавшись, капитан выразительно приподнял бровь, посторонился, энергично кивнув в сторону дверного проёма. Марта скорее почувствовала, чем увидела, как рейтар справа отвёл для замаха руку — наверное, чтобы схватить её за шиворот и втолкнуть в комнату. Не дожидаясь, пока к ней прикоснётся тот, кто обсуждал её за стеной сортира, она поспешно шагнула вперёд. Скорей бы уж… Пусть всё решится, она больше не выдержит сколько же можно бояться.

В кресле напротив камина, вытянув ноги к огню, сидел мужчина в чёрном. При Мартином появлении он даже не шелохнулся, мрачно уставившись на пламя. Красноватые отблески плясали на лице, в полировке тяжёлого кресла, и непонятно было: то ли это живой человек застыл, как мёртвое дерево, то ли кресло под ним оживает, дышит, хочет погреться и потянуть подлокотники к огню… Марта робко сделала несколько шажков в его сторону. Остановилась. Чёрный человек повернул голову — и девушка замерла, как мышь, парализованная предсмертным ужасом перед котом.

Он был уже немолод, герцог д'Эстре, наверняка лет тридцати семи, а то и сорока, почти старик… с точки зрения молоденькой девушки. Старый — а совсем не седой, в копне иссиня чёрных волос до плеч — ни единой белой нити. Марта даже не догадывалась, сколько женщин мечтали вцепиться в эту гриву в порыве страсти; а уж сколько мужчин жаждали… небрежно поднять её, отделённую от туловища, и отбросить прочь… Ей вообще было не до мыслей. Она и лица-то светлейшего разглядеть не могла, потому что от волнения перед глазами рябили какие-то пятна.

— Итак, Анна, — обманчиво спокойным голосом проговорил всесильный герцог и наконец, поднялся, заложив руки за спину. — Ты всё-таки здесь. Не могу сказать, что рад тебя видеть. Полагаю, это взаимно. Тем не менее, объясниться нам придётся.

С каждым шагом он приближался к Марте всё ближе, пересекая громадную, как ей казалось, комнату с неотвратимостью тяжёлой ледяной глыбы, крошащей на своём пути рядовых мелких товарок. Если бы девушка могла читать по лицам, она бы поняла, что руки его светлости, сцепленные в замке за спиной, чесались слишком уж сильно — в порыве либо закатить дражайшей супруге оплеуху, либо вообще придушить на месте. Потому и прятались от греха подальше.

— … А ведь обстоятельства таковы, что тебе надо бы радоваться нашей встрече, ибо дела твои любым судом могут рассматриваться не просто как прелюбодеяние и кража, но в первую очередь как государственная измена. Каково при этом наказание — ты знаешь. Только я могу защитить тебя перед королём.

Марта открыла рот, чтобы вставить хоть словечко, но «супруг» пресёк её попытки нетерпеливым жестом.

— Помолчи.

Приблизился вплотную, плотно сжав губы. Над верхней розовым усиком тянулся рубец знаменитого шрама, из-за которого герцог и получил своё прозвище — «Троегубый»… Марта не сводила с него глаз. На какое-то мгновение ей вдруг показалось, что всё это — во сне: не может такого случиться на самом деле! Никогда не встретятся в реальной жизни настоящий герцог, живая легенда — и она, простушка из забытой богом деревеньки…

— Будешь говорить, когда разрешу. Я готов закрыть глаза на твою распущенность и даже сохранить тебе свободу — в определённых рамках, ибо намерен впредь установить за тобой самый жёсткий контроль. Но всё это — при условии, что ты немедленно возвращаешь украденное. Твой любовник так ничего и не сказал о тебе, скорее всего, не по стойкости — таких женщин, как ты, не выгораживают — а просто по незнанию. Думаю, он сам не прочь был бы воспользоваться результатами твоих трудов, но, к сожалению, — герцог развёл руками, — подробностями ему уже не поделиться. Вынужден огорчить: его кончина не была лёгкой.

Он выдержал паузу, но, не дождавшись ожидаемой реакции, подчёркнуто недоумённо приподнял брови.

— Как, ни слёз, ни горестных воплей с твоей стороны? Впрочем, правильно, самое время подумать о себе. Итак, я жду ответа.

«Вы ошиблись!» — попыталась сказать Марта, но из пересохшего горла вырвался лишь невнятный сип. Нахмурившись, герцог подхватил с письменного стола серебряный кубок.

— Вот, выпей. Не бойся, в отличие от тебя, не имею привычки травить собеседников.

Послушно хлебнув, Марта закашлялась от неожиданности: горло обожгло вином, которое она сроду не пила, разве что на причастии в церкви, да и то — оно было разбавленным и всего-то ложечка, а тут… в волнении Марта хватанула от души. Даже в глазах поплыло.

— Можно… воды? — с трудом спросила она. С непривычки хмель ударил в голову и придал храбрости. Во всяком случае, хоть голос прорезался.

— Пей, что дают, — резко ответил мужчина. — И брось свои игры, я не собираюсь тут перед тобой вытанцовывать. Анна, ты же хитрая женщина, раз уж хватило сообразительности провернуть всю эту аферу; но уже пора понять, что разжалобить меня не получится. Я жду ответа: где оставшиеся письма?

Тянуть было нельзя. Вряд ли у Марты будет случай ввернуть словечко, чтобы хоть как-то оправдаться. Вот тут-то и пригодились вытверженные за дорогу слова. Начало заготовленной речи покатилось на удивление гладко.

— Я не та, за кого меня приняли, — быстро заговорила Марта, опасаясь, что её прервут. — Я простая деревенская девушка, господин герцог, меня зовут Марта… у меня даже фамилии нет, потому что отца нет, я незаконнорожденная, правда. Должно быть, я просто похожа на ту, кого вы ищете…

И запнулась. Слова кончились. Там, в возке, она ловко приводила доказательства того, что она — это она, а не чья-то сбежавшая супруга; но сейчас — в голове не осталось ни единой мысли. И, на беду свою, она даже не подумала, что слишком уж старалась пригладить свою речь, дабы не опростоволоситься… Вот эта правильность её и подвела.

— Так и думал услышать что-нибудь в этом роде, — угрюмо отозвался собеседник. — Ты совсем изолгалась, Анна. Что это за игры? Разве так говорит деревенщина? Ну-ка, скажи что-нибудь ещё. Серьёзно, скажи, что-то мне твой голос кажется странным. Тебе так старательно затыкали рот? Кляпом — или чем-то ещё?

Марта в отчаянии заломила руки.

— Вы всё равно не поверите! — вырвалось у неё. — Что бы я не сказала…

— Вот! — герцог торжественно поднял указательный палец. — Совершенно верно! Всегда поражался твоему неумению не замечать очевидных вещей. Говоришь, деревенская девушка? Святая простота… — Он медленно обошёл Марту по кругу, высокий, широкоплечий, она чувствовала себя рядом с ним этакой былинкой, которую вот-вот сломают и не заметят. — Ну, давай рассуждать логически. Ты выглядишь точь в точь, как моя жена; хоть и немного потрёпанная, похудевшая, но три дня в бегах — не шутка. На тебе платье моей жены, обручальное кольцо моей жены; письма, которые нашли рядом, были выкрадены моей женой… — Он возвысил голос. — И после этого ты ещё имеешь наивность… наглость, я бы сказал, заявить, что ты не моя жена? Хватит!