Бесединский путепровод - Геннадий Львович Федин

славиться малая наша родина, до того как она стала славиться клубникой. Все дары богу земледелия Дионису, все на пиру отдадим в жертву ему, то есть съедим. Предвкушаем пир и зрелище.

Спустились с бесединской горы. Справа кладбище. Прабабки наши тут, праотцы. Здесь мамки и тетки ухаживают за могилами наших пра…

Здесь позволю себе отступление, опишу праздник Святой троицы, как это было.

Верующие и не очень стягиваются к заутреней. Помню ночью дождь, тепло.

– Девочки пойдете?

– Нет.

А мы идем на крестный ход.

Дорога под промозглым дождем 6 километров. Дома остались тетки и дядьки им нельзя на службу они коммунисты!!! Но ждут разговения в праздник. Не спят. Из деревень с сотню бабок и дедок собрались на крестный ход. Но больше, больше граждан разного возраста из Москвы! Изгои материалистического общества.

Зачем идем туда мы? А не зачем! Вру, идем развлечься. Прошла зима, первый зрелищный праздник, скопление народа. Привезли прожекторы, это дополнительное освещение. Храм сияет. Он важен, он высок, настеж открыты ворота в храм и из него струится теплый сдержанный свет. Уже высоко подняли хоругви. Сейчас начнется. Славя воскресение Христа, процессия двинется вкруг Храма.

В конце концов, зачем так много воронков?

Чуть опохмелившись группа из 11 пацанов допризывного возраста спускается к церкви. Конечно, внутрь войти не возможно, но нам это и не надо! Мы зрители инкогнито.

Совершается обряд. После крестного хода все в храм. Понятное дело, что Юг Москвы в одном храме не поместиться.

Серые люди из темноты нас хватают. И в кунг. Почему? Мы не безобразничали. В кунге, конечно, тепло, но боязливо. Страх нарастает. Страшно в течение часа. Никто не заходит, не открывает, сидим в темноте. Ужас у нас на протяжении всего срока пока не окончилась служба. Боже! Храм же рядом! Боже!!! Помилуй, машину завели, сейчас повезут! Пик ужаса для шестнадцати летнего ребенка, в кунге ЗИЛ сто тридцать первого. Нас повезут!

Тридцать минут поездки, машина остановилась. Серые милиционеры открыли дверь и вышвырнули нас на улицу. Красный милиционер рассказал нам чудилам куда двигаться далее.

Отпустили. В висках стучат слова: «отпустили, отпустили».

Черная ночь. Нас выбросили километров в двадцати пяти от Храма. Но в пятнадцати от наших домов. Мы дорогу знаем и идем обрадованные. Нас не отправили в участок, доберемся домой, родители даже не узнают, что мы сидели в каталажке всю службу. Есть даже бутылка водки, правда не собой. Она лежит за двести метров от деревни, под могучей плитой, в тайнике, всегда лежит там что либо, старшие загрузили. Точно есть! Старшие с разрешения тещи разговляются уже, никто не полезет в тайник. Если закладку съели, то положили уж свою. Как у охотников, зашел в сторожку пользуйся, но вышел, оставь дрова.

Темень и грязь, дождь. Березовая аллея. Идем по тропинке внутри аллеи. Вдруг что-то сорвалось с березы ль невысокой, с забора ль бетонного высоко и ввысь, и в сторону потом исчезло. Предзнаменование. Глупость. Летучая мышь видимо!

Заметили все, испугались. А может здорово! Расшутились, засуетились, закричали друг на друга. Идти стало веселей!

Вдруг Леха заплакал.

– Гундя не реви. Донесем.

Все заржали. Лешка не дотягивал в весе до пятнадцати летнего мальчика. Был худ. Донесли бы мы его от того и смех.

А далее все просто, доходим до Картино, до «лесных братьев», как мы называли мальчишек и девчонок из этого села, совершенно не задумываясь о происхождении этого «словосочетания». Глупости нашей в этом смысле не было предела, не воевали «картинские» против Советсякой власти в нашем лесу. Однако вдоль дорожки от Картино до Мамонова по лесу ночью идти страшно аж жуть! Не могу себе представить как моя мать в конце сороковых, будучи ребенком, ходила по этой дорожке 3 километра в одну сторону и обратно каждый день в школу. Я взрослый прогуливаюсь с овчаркой по этой дорожке вдоль речки малюсенькой Юшенке, дорожка сохранилась. Мусорили, мусорили, не замусорили. В конце нулевых собрались, ответственно убрали мусор. Сейчас грибы растут, чистые вкусные. Дубы вековые стояли в прошлом веке и сейчас стоят. В ту Пасхальную ночь, возвращаясь по дорожке, ребята пугались тех дубов. Кто это былинный тирано-змей или конь в пальто? И все ж вековой кряжистый дуб красив в предрассветной мгле. Одинаков и вширь, и ввысь, а переверни на сорок пять градусов все одно – дуб! За ним пелена, а дуб черен. Ребята шумели, радовались, что менты выбросили их, тем самым заглушали свой страх. А Гундя не прятал, по-настоящему впечатлялся страхом. Запомнил эту ночь на всю жизнь. …позже редактируя черновик я показывал ему этот абзац, Лешка ругал меня ужасными словами за мою фамильярность по отношению к нему. Но автор как видите, оставил в тексте это трогательное описание.

Группой идти смелей. Ура подходим к тайнику. Озябли. Перпендикулярно нашему движению главная дорога асфальтированная, мы поднимаемся к ней с низины, тут и прудик с ивами. Железобетонную плиту бросили при строительстве дороги, укрепляли склон, но ничем не засыпали, под ней лаз «для кошки», можно просунуть руку.

– Есть!

Светает, бутылку распили тут же у плиты. Боль в ногах, срам в мозгу. По домам.

«ТРУП»

Ночь пришла. Пришел час. Толпа долботрясов и их спутниц на мосту.

Разделились на «исполнителей» и «наблюдателей». «Исполнители» те же персонажи, Васька Комар, Мара Трудовая Неделя и я. «Наблюдатели» на мосту, если не поднимать голову кверху, то случайный прохожий, продвигающийся по низу, не заметит всю шоблу под покровом ночи. Расположились, так как в современное время наблюдают фейерверки в день проведения праздника «Круг света» в Марьинно. Кстати, не далеко от места описываемого приключения, километров пятнадцать в строну города. Над Москвой рекой в наши дни на этот праздник к наступлению темноты на Марьинский мост, над Москвой рекой стекаются тысячи Москвичей и гостей столицы, которым нужно зрелищ. Вдоль моста выстраивается в две полосы шеренги авто разного калибра и разночинный люд располагается и так и сяк. Кто постарше и повыше стоят, те кто помоложе и поменьше сидят на корточках за перилами, а детей и вовсе сажают на крыши высоких внедорожников и минивенов. Самые шикарные места. Светопреставление начинается. И в ту ночь, «наблюдатели» расселись похожим порядком. И авто были, прямо с заездом на тротуар, на мосту была припаркована дорожная техника, два ЗИЛа-133 с кунгом, забрались и на кунг и на кабину. Обзор отличный интересующий отрезок кольцевой как на ладони. Мост через кольцо на возвышенности, лучшей трибуны и придумать нельзя –