Бесединский путепровод - Геннадий Львович Федин

и переводе их в разряд государственных Анна Алексеевна Орлова-Чесменская уступает Островское имение в казну. Причём крестьяне в обеспечение ее долга, то есть за нее, платят ежегодно, в выше упомянутую казну, с каждой крестьянской души, а выплатив ее долг к 1861 году, становятся свободными хлебопашцами.

Дальние родственники «свободных хлебопашцев» герои моего рассказа. Населяют они анклав, состоящий из деревень Мильково, Дроздово, Картино, Мамоново, Слобода и села под вышеупомянутым названием Беседы.

Удалимся от древних времен. Идет тысяча девятьсот восемьдесят четвертый год . Унылый год. За несколько предыдущих десятилетий большинство работоспособного населения убежало из наших деревень в города и поселки городского типа. Живут в квартирах, работают в крупных хозяйствах и на заводах. Приезжают в деревни навестить оставшихся в своих домах стариков. Есть дома и заколоченные вымерзшие. Особенно угрюмо зимой. Темнеет рано. Идешь с рейсового автобуса, не поздно, часов в 19 вечера, а уже ни души, ни какого движения в деревне. Из пятнадцати в ряд фонарей развешанных на столбах горит три четыре. Темно страшно. Кошки темные на сине-сером снегу и хруст под ногами. Днем также грустно, в выходной день бывает еще идет по деревне знакомый гражданин, ринется к окну бабка посмотреть: «кто ж такой пошел», – пройдет гражданин и опять покой. Сидят бабки с дедками в типовых пятистенках, смотрят телевизор. А по телевизору – умер Леонид Ильич. Интересно конечно, но скука. Знали бы дедки с бабками, что через двадцать лет земля, на которой стоят их домишки и сараи, будет стоить непостижимые для их ума деньги, что их пьяницы сыновья и изработавшиеся на государство дочери смогут на вырученные от продажи земли средства отправить внуков, да хоть бы, и, за рубеж. Радовались бы дедки да бабки такой перспективе.

В тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году умер «по телевизору» Леонид Ильич. Еще три года подряд «по телевизору» будут умирать «Дорогие Ильичи». Потом перемены, потом Чернобыль, потом разруха, потом черт знает еще что будет, а сейчас в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом страна на последнем издыхании. Уже в городах не хватает продуктов, одежды, километровые очереди в магазинах. В деревне упадок еще сильнее. Пьянство. В деревенском магазине водка, и как издевательство – кубинский ром Havana Club, им заставлена вся верхняя полка в помощь великой Кубинской революции. Все расчеты «поллитрой»: привезли навоз – четыре «поллитры», починить забор – одна «поллитра». Праздники всегда попойка. Проводы в Советскую Армию страшное дело. Старших забирают в восемнадцать, младшие провожают старших в семнадцать лет, водка рекой, семнадцатилетние упиваются так что блюют, спят где придется, дерутся в кровь и только самые стойкие друзья призывника доезжают до призывного пункта. Там «принимают на грудь» еще и уж обратно, бывает, теряются в дороге. Но, удивительно, всегда возвращаются.

Афганистан: самый разгар войны. Сегодня проводили Вовку, завтра уйду я. Страшно! Записали в морфлот не в афган, хорошо! Служить хочу, все деревенские проходили или пройдут эту науку. Мне и им, моим друзьям, предстоит служить. А пока они, прапраправнукивнуки «свободных хлебопашцев» танцуют пьяными на местных дискотеках, и учиняют драки – «пойдем, выйдем», а девушки, воспитанные той же эпохой сопереживают соперникам, хорошо сами не дерут друг другу волосы.

Вообще девочек того поколения стоит пожалеть. Представьте, наступило лето, съехались в деревню на каникулы к бабкам и деткам подростки и детвора, много их, деревня ожила. Про детвору пропустим. А про подростков охотно. Так вот, играют пацаны-подростки в карты на деньги, по пятачку, вечерами-ночами по шесть часов подряд в течение месяца, а девочки расфуфыренные рядом. Как в казино. Обидно за девочек скучно им, не за тем гулять вышли. Не за тем выпрашивали у родителей дорогую импортную косметику. После дневной работы в огороде такое развлечение не прогулка под луной. Хотя я все ж похвалю мальчиков. Когда им надоедает играть, вспоминают они про своих дам и следующий летний месяц посвящен только девочкам. До утренней зорьки прогуливаются парочки, по местным деревням обнимаясь и целуясь. Современник возмутится как это в 15-17 лет до утренней зорьки. Да вот так. Не следили за нами родители. И мы в тот момент этим были счастливы. Так проходит самый теплый месяц – июль. Следующий август.

Васька Комар и Мара «Трудовая неделя»

Васька Комар и Мара «Трудовая неделя» дождливой августовской ночью забрались в кривой сарай выстроенный «совхозником» на своих на шести сотках. Сотки эти в СССР раздавали с начала шестидесятых годов, чтоб решить вопрос с продовольствием для трудящихся руками самих трудящихся. Забрались ребята не для того чтоб поживиться каким ни будь барахлом, а чтоб в культурной обстановке выпить две бутылки плодово-ягодного вина и закусить яблочком. Наши места славились яблочными садами еще с царских времен. Яблочко выращено с любовью, вино приготовлено из местных садовых я блок на заводе совхоза им. Ленина с любовью. Совхоз миллионер, Хрущев Никита Сергеевич посещал его – орден вручал хозяйству. Васька Комар и Мара «Трудовая неделя» укрылись от дождя в деревянном сарае, сколоченном неизвестным «совхозником». Хранится в нем рабочая одежда да садовый инвентарь. Сорвали замок и забрались, уселись на деревянные нары, разломили антоновку, употребили из горлышка по несколько глотков «барматухи». Внутри потеплело.

Васька Комар! «Комар» – подворное прозвище. Приезжего гостя или вновь поселившегося на землях «Островской волости» господина (или басурманина) удивит, пожалуй, тот факт, что местные аборигены имеют две фамилии. Одна записана в паспорте, по другой определяют «чьих будешь».

Встретив пожилого человека, на вопрос: «Чей ты будешь сынок?» Нужно отвечать: «Нюшки Губиновой внук» и очевидно тогда всем аборигенам, чей ты внук. А если ответить: «Анны Артамоновой внук» то не очевидно, чей же ты внук, потому как Артамоновых в нашем крае видимо, не видимо.

Оказывается, это явление не уникально для русского села и имеет свое название: «.… внутри каждой фамилии существуют так называемые подворные прозвища, которые давались главам семей. Эти прозвища пережили несколько поколений».

В 1899 году в нашей деревне Мамоново проживало 346 человек. (согласно википедии). Из этих 346 человек жители носили фамилию Артамоновы, Детинкины, Винокуровы, Свешниковы, Давыдовы, и пр. Дворов с фамилией Артамоновы можно было насчитать с десяток. Необходимо было научиться делить дворы по прозвищам.

Фамилия: Артамоновы – Подворные прозвища: Губиновы, Комары, Зарубины

Фамилия: Детинкины – Подворные прозвища: Рыжовы, Матрюшины.

Подворные прозвища Маланины, Чуркины, Святые… В соседних деревнях; Слободе, Дроздове, Милькове, Ащерино, селах Остров и Беседы есть свои подворные прозвища.

Мара «Трудовая неделя» – «погонялово». Сложносоставная кличка. Мара сокращенно от имени великого аргентинского футболиста. Мара