Курсант: Назад в СССР 7 (СИ) - Дамиров Рафаэль

В том, что Марго врет, я не сомневался… Как говорится, не вчера родился. Только пока не понимал, к чему эти игры? На убийцу она явно не похожа. Я ещё раз внимательно осмотрел путану. Руки у нее трясутся. От страха? Вид болезненный, будто с похмелья.

Катков отточенными движениями разложил на столе бланк дактилокарты, квадратик стекла с застывшими слоями «ваксы», тюбик с краской. Раскатал валиком по стеклышку тягучий «мазут».

— Дайте вашу правую руку, — не дожидаясь согласия, Катков бесцеремонно взял кисть проститутки и профессиональными движениями стал мазать подушечки пальцев взмахами валика от сгибов к кончикам.

После прокатал фалангу по бумаге, поморщился:

— Что-то у вас, гражданка Луцкая, пальцы влажные. Вроде не жарко сегодня. Волнуетесь?

— А я всегда волнуюсь, когда ментов вижу, — огрызнулась Алевтина. — Не люблю я вас.

— А нас любить никто не заставляет, — парировал Горохов, хотя по должности был вовсе не милиционером, но под слово «мент» справедливо подвел всю правоохранительную братию. — Вчера убили Артура Дицони. Вы главная подозреваемая.

— Да не убивала я! — дернулась путана, смазав отпечаток на дактилокарте.

Катков снова поморщился, но стоически продолжал откатывать подопечную, вцепившись в ее кисть, как коршун в добычу.

Когда он закончил, я встал:

— Никита Егорович, я провожу гражданку руки помыть.

— Добро, — кивнул тот. — Разговор у нас с ней предстоит долгий…

Я вывел Луцкую в коридор и проводил до уборной. Внутрь вошел вместе с ней. Открыл кран умывальника.

Та брезгливо потрясла руками подняв кисти чуть вверх, пытаясь откинуть рукава блузки к локтям.

— Давай помогу, — я ухватил рукава и оттянул их повыше, заголив руки больше, чем надо.

Бегло осмотрел руки. Так я и думал…

Луцкая мусолила землистого цвета кусок мыла. Дактокраску без губки хрен ототрешь, а на раковине таковой не оказалось. Путана с остервенением шоркала ладони хозяйственным мылом. После пятого раза пальцы ее уже не были как у папуаса, но все равно напоминали персты бывалого слесаря-моториста.

— Хватит, — я крутанул барашки крана, перекрывая воду.

— Это что? Теперь не отмоется? — вытаращилась на свои руки Алевтина.

— Через месяц само сойдет, — подковырнул я. — Пошли.

Мы зашли в кабинет. Катков уже корпел над следами рук, что изъяли при осмотре гостиничного номера, сличая их со свежеиспеченной дактокартой. Работал, не отходя от кассы.

— Продолжим, — Горохов впился взглядом в Луцкую, — В ваших интересах, Алевтина Петровна, с нами сотрудничать… Мы терпеливые. Не захотите рассказывать сегодня, повторим вопросы завтра и послезавтра. О чем вы разговаривали с Дицони? Где вы его встретили, почему он вам помог пройти внутрь?

— Встретились на крыльце гостиницы, — уклончиво ответила проститутка. — Я попросила его помочь.

— Насколько я знаю, такие как вы вхожи в «Россию» без всяких провожатых. Ведь так? Это легко проверить. Вы просто тянете время, мы все равно узнаем правду.

Я подошел к Каткову, тот пыхтел, склонившись над столом, что приткнулся в углу, и рассматривал в криминалистическую лупу завитушки папиллярных узоров.

— Ну что? — тихо спросил я его, чтобы никто из присутствующих не услышал. — Есть ее пальчики?

Тот со вздохом оторвался от лупы и покачал головой:

— Не её это следы.

— А чьи?

— Там чьи угодно могут быть. Даже недельной давности могли сохраниться, на предметах, которые горничная не протирает.

— Никита Егорович, — с торжествующим видом я распрямился. — Есть совпадение!

Катков с удивлением на меня уставился, раскрыл рот и уже хотел ляпнуть лишнего, но осекся и промолчал, когда я кинул на него хмурый взгляд.

— Пальцы в номере Дицони оставлены гражданкой Луцкой.

— Замечательно, — Горохов отбил короткую барабанную дробь по столешнице и снова впился взглядом в допрашиваемую. — Что вы на это скажете?

— Я не знаю, — растерянно пробормотала та, — это ошибка…

— Криминалистика — наука точная, — торжествовал Горохов. — Ошибки быть не может…

Луцкая съежилась и облизнула пересохшие губы:

— Я не была в номере Артура.

— Вот как? — сощурился следователь. — Однако, называете его по имени, как старого знакомого… Правду говори!

Бум! — Горохов стукнул кулаком по столу.

Луцкая и Катков вздрогнули.

— А зачем нам ее показания, Никита Егорович? — вмешался я. — Доказательств и так достаточно. Пальчики на месте преступления ее. Администратор видела их вместе в холле. Потом видела, как Маргоша пулей выбегает из гостиницы. Куда бы ей бежать? Оформляйте постановление об аресте, думаю, прокурор подпишет санкцию.

— Мне нельзя в камеру, — пробормотала путана, борясь с дрожью в руках. — Я не могу… Я не убивала.

— Говори правду, — я резко подошел к Луцкой и бесцеремонно заголил рукав блузки на правой руке, обнажив синюшные, истыканные иглой вены. — Иначе ты в камере долго на протянешь. У тебя ломка… Без дозы не выживешь. Если скажешь правду, есть шанс выйти под подписку. Или вообще пройдешь как свидетель.

— Я не могу сказать…

— Тогда пойдешь как основная подозреваемая… А так можешь выжить. Взяться за ум. Пролечиться от зависимости, — я уже говорил голосом ровным и спокойным, даже немного доброжелательным. — Тебе решать. Что выбираешь? Мучительную смерть в СИЗО или шанс на жизнь?

— Я скажу, все скажу! — вдруг зарыдала Луцкая. — Но я правда не убивала. Это был человек с горящими глазами.

— Так! Какой человек? — оживился Горохов. — Что значит — с горящими?

— Я не знаю… Его взгляд. Будто прожигал. Мне показалось, что глаза горят.

— Подробнее.

— Наши развлечения с Артуром были в самом разгаре, когда в дверь кто-то постучал. Я просила его не открывать, но он сказал, чтобы я посмотрела, кто там.

— Почему он сам не открыл? — спросил с подозрением Горохов.

— Он был связан. И голый, — как будто говоря о простых и обычных делах, пояснила она, и только потом спохватилась: — Нет! Не подумайте… Он сам попросил его связать. Любил, когда я это делала.

— И плеткой просил отходить? — хмыкнул следователь.

— Да-да. Я обернулась в полотенце и открыла дверь. Была ночь. В проеме передо мной вырос черный силуэт. Он с силой втолкнул меня внутрь и захлопнул дверь. Закрыл ключом изнутри и сунул его себе в карман. Я хотела закричать, но увидела его взгляд. Он будто прожигал… Слова застыли в горле. Я поняла, что, если закричу, он меня просто уничтожит. В его руке блеснул нож, он прошел в комнату и ударил им лежащего на кровати Артура. Тот даже вскрикнуть не успел… Потом что-то еще с ним сделал, кажется, порезал тело. Я не видела. Все как в тумане.

— Гипноз, что ли?

— Не знаю… Я еще под дозой была. Плохо соображала.

— Потом что было? — Горохов настороженно (как, впрочем, и все мы) и жадно ловил каждое слово.

— Он ушел. Как смерч. Так же быстро, как и ворвался. Я была в ужасе и сперва подумала, что это был и не человек вовсе. Демон.

— Как он выглядел? Что говорил?

— Ничего не говорил, ему не нужны были слова. Он угрожал одним взглядом. Я почувствовала себя беззащитным кроликом рядом с коброй. Вы не сможете понять.

— Как выглядел?

— Я не знаю.. Я не помню.

— Как так?

— Сама не пойму… От ужаса или чего-то еще. Я даже не поняла, в чем он был одет. Во все темное, кажется… Но это не точно. А лица не разглядела. Ночь, и мы с Артуром свет не включали, нам-то он зачем. В номере полумрак был. И в коридоре почему-то тоже. Будто лампочка перегорела.

— А куда делась подвеска? Бриллианты на золотой цепочке, с которой Дицони не раставался. Думаю, вы прекрасно знаете это украшение.

— Убийца прихватил ее с собой. С журнального столика.

— Вы же говорили, что он ушел стремительно?

— Я просто сейчас вспомнила. Да, точно... Он схватил ее и скрылся.

— А как он ее так быстро нашел на столике? — не унимался Горохов. — Было же темно…

— Я не знаю. Говорю же. Он будто демон был.