Курсант: Назад в СССР 7 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Как это? — спросил Горохов.

— Все зависит от эластичности стенок сосудов, от свертываемости крови, от факта приема гормональных препаратов и даже от состояния и функционирования печени. Вскрытие покажет. Исследования мы проведем по полной.

— Куда экспертизу назначать? — спросил Горохов. — В какое учреждение?

— В НИИ судебной медицины минздрава СССР.

Значит, я не ошибся. Не простой это судебный медик оказался. Как пить дать — профессор.

— Вот еще, — продолжал эксперт. — Обратите внимание. На запястьях тоже имеются кровоподтёки. Будто руки связывали при жизни. Ну или надевали наручники.

— Похоже, что парня убивали долго и мучительно, — задумчиво пробормотал Горохов, обгрызая кончик авторучки. — Скорее всего, пытали… Но зачем? По предварительным данным, ничего, кроме бриллиантовой подвески, не похищено. А тут ещё осталось столько всего. Значит, это не ограбление.

— Или убийца шел именно за подвеской, — предположил Катков, оторвавшись от обработки журнального столика дактилоскопической кисточкой.

В этот момент он был похож одновременно на маляра и на трубочиста, так как умудрился перемазать черным порошком лицо и руки. Но не обращал на это никакого внимания, ушел с головой в работу — в буквальном смысле этого слова.

— Возможно, что так, — кивнул Горохов. — Что там у тебя, Алексей, есть пальчики?

— Полно, Никита Егорович, только вопрос — чьи они… Труп я откатаю, проверю. Отсею лишние. Но тут есть несколько следов, оставленных явно женскими пальцами. Отпечатки четкие. Папиллярные линии аккуратные, тонкие, кожа явно без мозолей. Руки не видели физической работы. Похоже, что к нашему убитому в гости захаживала аристократка.

Дьявол! — ругнулся я про себя. Надеюсь, это отпечатки не Галины. Иначе нам явно не поздоровится. Хотя даже если и ее. В базе пальцев дочки Брежневой сто процентов нет — и вряд ли кто-то позволит нам ее вызвать на допрос, да к тому же дактилоскопировать. Принцесса сейчас неприкасаема. Наслаждается кутежом, любовниками и дорогими бриллиантами. Жизнь в Голливудском стиле. Но она еще не знает, что после смерти отца все в одночасье рухнет. А жизнь она закончит, страдая от алкоголизма в девяностых — нищей в психиатрической больнице.

Я пошарился по комнатам. Осмотрелся. Номер аккуратный, ухоженный, окна выходят на Васильевский спуск, с видом на Красную площадь и собор. Но обстановка как в дешевом мотеле, хотя тут как посмотреть — на сегодняшний день для непритязательного советского гражданина трёхзвёздочная гостиница может показаться очень даже шикарной. Все-таки в номерах «России» по-домашнему уютно.

— Андрей Григорьевич! — позвал меня Горохов, увидев, что я брожу с озадаченным выражением на лице. — Что, есть мысли?

— Много странностей, — ответил я, не переставая мерить комнаты шагами. — Порядок не нарушен. Даже постельное не сбито. Если его пытали, хоть что-то должно об этом говорить. Например, разбитая кружка. Перевернутый стул, на худой конец. Следов борьбы нет совсем. Как театральная постановка, где экономят время и деньги на реквизите.

— Что ты хочешь этим сказать? — Горохов заинтересованно на меня уставился.

— Такое ощущение, что потерпевший знал убийцу. Спокойно впустил его в номер. Дал себя связать. Высечь какой-то плетью. При этом не орал, кляпа нет, а криков никто не слышал. А потом дал себя прирезать.

— Бред какой-то… — пробормотал Горохов.

— Вот и я так думаю.

В номер залетел запыхавшийся Погодин, следом за ним два МУР-овских опера.

— Никита Егорович! — выдохнул Федя. — Есть свидетель! Подняли вчерашнюю смену, администратор видела, как около полуночи Дицони вошел в гостиницу с какой-то дамой.

— А почему нам об этом не сказали сотрудники милиции и доблестные смежники в штатском, что тоже вчера дежурили?

— Нам об этом говорили, — вмешался один из приданных оперов в кепке-хулиганке. — Но никто из них дамочку эту не запомнил. Видели ее издалека.

— Как так? — возмутился Горохов. — А для чего тогда на входе столько стражников? Дармоеды…

— Артур Дицони, — продолжал оперативник, — проживал на особых правах. Его гостей не регистрировали и даже позволяли им оставаться после 23-х часов. Он частенько появлялся в гостинице с девушками. Всегда с разными. Поэтому на него уже никто не обращал внимания. А администратор была новенькой, работала недавно и остановила парочку. Дицони ее отчитал и даже пригрозил увольнением. Дескать, таких уважаемых постояльцев, как он, надо знать в лицо и выполнять негласное правило гостиницы — не досаждать ему и его гостям глупыми вопросами. Вот она и запомнила его спутницу.

Картина вырисовывалась интересная.

— А наш Артурчик был не промах, — задумчиво проговорил следователь. — Настоящая звезда. Что насчет его спутницы?

— Администратор говорит, что дама одета была вызывающе. Очень короткая юбка, как она выразилась, не слишком отличалась от широкого пояса. Туфли на шпильке такой, что росту ей в полголовы добавляли. Макияж, как боевой раскрас индейца. Но в целом дама ухоженная и с виду одета в шмотки недешевые, скорее всего, заграничные.

— Отлично, везите свидетельницу ко мне в кабинет на Петровку, здесь закончим и там с ней побеседуем. Фоторобот составим, пока помнит все…

— Есть, — оперативник кивнул (Горохова уважала и знала вся Петровка) и вместе с напарником вышел из номера.

— Похоже, что убитый пользовался услугами элитных проституток, — высказала предположение Света.

— С чего вы так решили? — вскинул на нее бровь Горохов.

— Тогда нестыковки, что обнаружил Андрей — сходятся. Никто убитого не пытал. Он развлекался с продажной женщиной. Игры такие у них.

Однако! Честно сказать, не ожидал я такого услышать от Светы. А спокойно как говорит, загляденье.

— Какие такие игры? — Горохов с интересом уставился на Свету. — С пытками?

— Это не пытки, а так называемое сексуальное доминирование. Сейчас я объясню, чтобы было понятно. Убитому в жизни не хватало некой госпожи. Тогда версия Андрея вполне объяснима. И потом, не просто же так труп абсолютно голый. Явно прослеживается сексуальный подтекст.

— Вы хотите сказать, что проститутка причиняла боль потерпевшему? Но зачем? Он что? Мазохист?

Горохов был здорово сбит с толку.

— Скорее всего, да. Возможно, причина кроется в психической травме, пережитой в детстве. Подчинение, переживание боли, унижения становится единственным понятным способом получения любви и связанного с ней удовольствия.

Светлана так и выдала все это ровным лекторским голосом, но потом всё-таки тихонько выдохнула. Не слишком удобно даме мужчин в таких вот вопросах просвещать, даже если она — эксперт по потёмкам человеческой души.

— Хм-м… — Горохов поскрёб затылок. — Какая неординарная личность этот товарищ Дицони. Значит, ищем проститутку. Найдем ее и закроем дело.

— Я бы не рассчитывал на быстрое раскрытие, — я снова внес свои «три копейки». — Сомневаюсь, что проститутка убила артиста.

— Почему? — поморщился Горохов, словно негодуя, что я помешал и забрил его такую правильную следственную версию. А главное — такую короткую в плане сроков ее реализации. Мечта следака, а не версия.

Я вздохнул и стал загибать пальцы.

— Во-первых, проститутка бы не ограничилась кражей одной подвески, а прихватила бы с собой перстни и браслеты тоже. Во-вторых, удар смертельный и нанесен в сердце. Точный. Какова глубина раневого канала? — спросил я судмеда.

— Около двадцати сантиметров. Точнее определим на вскрытии.

— Получается, что удар был довольно сильный. По-мужски твердый?

— Похоже на то, — кивнул профессор.

Казалось, ему нравится наш спор и то, что он в нём участвует.

— Может, эта женщина в прошлом спортсменка, — не унимался Горохов. — некоторые наши олимпийские чемпионки любого мужика за пояс заткнут.

— Ну, на олимпийских чемпионок не будем клеветать. Но даже если предположить, что женщина эта подготовленная и убила Артурчика, когда он был связан. То зачем тогда после заморачиваться и снимать путы с его рук? Следы же все равно остались.