Взмахом одного крыла - Наталья Лазутина

– Там, в прихожей висит! – уже вдогонку ответила Катя.

Как же она ненавидела такие дни: пасмурно, сыро, на улицу не выйдешь, заняться особо нечем, приходилось искать себе увлеченье. А тут с этой ногой вообще беда! Да и урожай мой, скорее всего, пропадёт, – подумала Катя, – как я теперь засолки делать буду? А потом вдруг вспомнила своего сына. Да он, наверно, меня ненавидит теперь, и правильно – за что меня любить-то? Кому нужна такая мать, которая сбежала и бросила его? Это как предательство. Катя опять накрутила себя и расплакалась, уткнувшись в подушку. Потом мал по малу стала успокаиваться. И вспоминать разговор с дедом. Во всяком случае, за эти три дня столько событий произошло, что не так-то просто было во всём этом разобраться. Во-первых, что-то скрывает Максим, во-вторых, дед, всегда скрытный, неболтливый, вдруг ни с того ни с сего сильно изменился, почему-то стал общаться, да и вообще тайну клада решил поведать. Ну и дела? Вот уж сроду не подумала, что этот замкнутый и осторожный человек выберет именно меня своим наследником такого дела! Ну, воля его.

Ещё много чего крутилось в её голове, пока она просто не уснула.

Проснулась Катя уже за полночь от того, что страшно зудела нога, а точнее шов. Это хорошо, значит, заживает, – подумала Катя, почёсывая между ниток. В комнате было очень темно. Да, надо бы добраться до выключателя. В туалет хочется, курить хочется, в общем, много чего хочется, а света нет. Катя потихоньку приподнялась на подушке, аккуратно откинула одеяло, вытащила одну ногу, спустила вниз, затем другую – раненую. Уперлась руками в матрац и приподнялась. Резко схватившись за спинку кровати, Катя выпрямилась. Подогнув больную ногу, она допрыгала до выключателя. Ну вот, теперь всё будет хорошо. В туалет по-маленькому можно было сходить и на ведро, в таких случаях оно всегда стояло в прихожей, днём, естественно, его полоскали и сушили на улице, на ночь заносили обратно. Особенно оно было важно для семей, где было много ребятишек или старый больной человек, а также лютой зимой, когда на улице можно было запросто застудиться. Вот так, по-простому, жили в деревнях.

Катерина, сделав свои дела, потихоньку поставила чай на плиту. И только она допрыгала до стола, как в окошко тихо постучали. Катя присела на скамейку около окна и громко спросила:

– Кто?

– Это мы, Кать!

Катерина узнала голос деда:

– Ну, заходите, дверь открыта. Через минуту Хани уже влетала в комнату, Максим с дедом стояли на пороге с пакетами, сумками, довольные и счастливые.

– Вы что, банк ограбили? – спросила женщина. – Мужчины выставили пакеты на стол и присели на диван.

– Какой там банк, Кать? Это всё Максим! – дед посмотрел на него и продолжил. – Решил вас побаловать. Да мы только что приехали, хотели завтра к тебе зайти, а тут смотрим – свет горит, что ж до завтра тянуть? А ты чайник поставила, я смотрю, вот молодец! Как раз вовремя, мы проголодались, как собаки.

Дед щебетал, щебетал, ещё больше удивляя Катю, так как мысли её накануне подтверждались с каждым дедовым словом.

– Ты сиди, дед Тимофей! Я сам на стол накрою.

Максим начал доставать из пакетов продукты и складывать в холодильник, спрашивая при этом, кто что будет и что оставлять, а что убирать.

Катя сидела и смотрела на всё происходящее с невозмутимым видом, стряхивая пепел с сигаретки.

– А тёте Шуре привезли, что она просила?

– Конечно, привезли, завтра отнесём, правда, дед?

Максим нарезал ветчины, хлеба, по-быстрому пожарил яичницу, открыл банку шпрот и, приглашая деда за стол, сам сел на табуретку.

– А что в том пакете? – показывая пальцем на чёрный полиэтилен, спросила Катя.

– Лекарства. Тебе, кстати, надо перевязку сделать. Как нога-то? – Максим, прожёвывая кусок хлеба, пытался поддерживать разговор.

– Нормально, только чешется, зараза! И нитками когда зацепляюсь за покрывало, больно очень.

– Ну, ничего, через дня три по одному начну снимать.

– Я смотрю, ты тут адаптировался совсем: то важный такой, как павлин, был, а сейчас уже по-человечески общаешься.

– У меня работа такая, с многими людьми приходится общаться, они – пациенты, я – врач. Я – вылечил, они – ушли. Это нам ещё в академии объяснили, что доктор должен быть хладнокровным и объективным, быть культурным в общении и внимательным к больным, не взирая на статус и положение в обществе.

– Ну мы же здесь не твои пациенты. Вернее, не все.

– Просто привык к субординации.

– Тогда всё логично, извини, что хамила. Я с врачами раньше в таких ситуациях не общалась.

– Я тоже раньше в таких ситуациях женщин не зашивал.

И тут они вспомнили, как Катя их фашистами называла и как орала благим матом, вспоминали и смеялись.

– Да, вот она жизнь какая, никогда не знаешь, каким боком к тебе повернётся и кого пришлёт в твой мир, – философски заметил задумавшийся дед.

– Как бы там ни было, а всё же хорошо, что я тебя выловила, иначе кто бы мне так профессионально швы наложил.

– Я в принципе тоже немного рад, что сюда к вам попал, я здесь себя как-то по-другому чувствую, как-то спокойней что ли?

– А зачем ты в город мотался?

– Хотел другу позвонить, сказать, чтоб машину мою перегнал сюда.

– И всё? А жена, дети?

– Ну что ты к нему прицепилась? – не выдержал дед. Глаза его расширились, чуть ли не криком начал кричать: – Нету у него жены! И детей нету! Ушла она, к другому ушла, и убийцу наняла, чтоб от Максима избавиться, и денежки с квартиркой его себе присвоить.

Максим сидел тихо, как мышь, не проронив ни слова.

Катерина молча закурила сигарету. Выдохнув табачный дым, тихо произнесла вслух:

– Да… Весёлая у нас компания, ничего не скажешь. В принципе, я чего-то такого ожидала, конечно, потому что басня про драку и удар по башке, извините, не складывалась. Я хоть и не врач, но не глупая.

– И что ты теперь делать надумал? – Катерина, прищурившись, посмотрела на Максима.

– Не знаю. Во всяком случае, на данный момент пусть она думает, что я умер. Всё равно только через полгода можно вступить в права наследника. А за полгода что-нибудь придумаю.

– А что думать? У тебя есть доказательства, что на твою жизнь покушались? Есть. Иди в прокуратуру, пиши заявление, пусть они твою алчную жёнушку потрепят. Перья ей, так сказать, пощиплют! – дед вставил в разговор своё мнение.

– То-то и оно, что нет у меня доказательств. Уплыли они вместе с телефоном.

– В таком случае ты должен нам, как на духу, всё рассказать, иными словами, довериться, тогда, возможно, мы сможем тебе помочь. Меня и деда никто в твоём окружении не знает, и это очень большой плюс. Если ты, конечно, сам пожелаешь.

– Да я как-то сам привык свои проблемы решать, я мужчина, в конце концов, а не маленькая девочка. Да и жена моя, как оказалось, глупая, а ещё больше жадная. Я ей квартиру отдал. Вместе наживали как никак, так ей мало показалось, решила и машину, и дом себе прихватить.

– Ладно, мужики, утро вечера мудренее. Меня сон уже морит! – Катя, зевая, посмотрела на часы: – Ого! Давайте, до завтра.

* * *

Утро было превосходным, даже ни верилось, что накануне шёл дождь. Из окошек прямо на пол падали большие лучи солнечного света. Катя проснулась, настроение было превосходным. Недолго нежась в постели, она быстренько откинула одеяло, опустила ноги с кровати, взяла костыль, стоявший рядом у спинки, и прямиком направилась к выходу. На улице было ещё лучше, птицы заливались чириканьем и щебетанием. Со стороны казалось, что у них идёт соревнование, кто дольше и громче переговорит другого. От капелек воды зелёная трава переливалась перламутровым цветом. В лесу пела свою песню кукушка. Как же всё-таки хорошо жить, – подумала Катерина. Какую красоту создал Господь.

Она присела на пороге, чтобы послушать птиц и подышать чистым утренним воздухом.

Прикрыв глаза от солнечного света, без единой мысли в голове просто сидела и наслаждалась.

– Доброе утро!

Катя резко повернула голову в сторону. Максим не спеша шёл по двору, рядом бежала Ханька.

– Приветик!

Подбежавшая ближе Хани, радостно виляя хвостиком, упёрлась лапами о Катину грудь, стараясь лизнуть ей лицо.

– Ну что, пошли? – скомандовал Максим. – Я посмотрю, как нога, и может, даже сниму некоторые швы.

– Что, уже? А если порез разойдётся?

– Не переживай, я знаю, что делаю. Доверься мне.

Ни в коем случае, – подумала Катя, – мужикам вообще нельзя доверять.

– Ну, пошли, только помоги мне встать.

Максим помог ей подняться, потом вдруг резко подхватил на руки. И понёс в дом. Кате ничего не оставалось, как обхватить его за шею руками, чтобы было удобней.

– Что тут у нас? – Максим осторожно размотал бинт и стал исследовать рану. – Ты знаешь, Катерина, я, пожалуй, все швы сниму. Очень хорошо всё заживает, отёк сошел, кожа чистая, так что всё отлично.