По зову волхвов: современные сказки для взрослых детей - Сергей Ильичев

— Буду премного благодарен… — ответил тот и даже сделал пару шагов в сторону костра.

Богатырю это показалось достаточным, чтобы, широко размахнувшись, ударом в скулу сбить незнакомца с ног, а затем и спеленать.

Ударил, но промахнулся. Точнее, даже не промахнулся, а скорее всего, его мощный кулак не достал до лица. Хотя… Радка видел, что кулак не то чтобы не достал, а даже вошел в лицо, но прошел через него словно через масло. Радка явно не ощутил характерной боли от удара, но замах был, что называется, от души, и в результате богатырь сам не устоял на ногах и упал лицом в землю.

А когда поднялся, то увидел, что сей наглец преспокойно сидит у костра, да еще и спиной к нему.

И тут Радка на какое-то время замер в нерешительности.

— Это самое мудрое, что ты можешь сейчас сделать, — не оборачиваясь, сказал гость. — К тому же с минуты на минуту здесь будут княжич Даниил и Любомир.

«Не иначе как сей незнакомец, который знает о предпринятом ими путешествии буквально все, послан от великого князя, — начал уже размышлять гридень. — Одно только непонятно, почему он тогда голый. А может быть, он тоже окунулся в реку и где-то рядом сушится его одежда?»

И с облегчением вздохнул, когда услышал, что приближаются всадники.

Княжич и Любомир, подъехав к обозу, легко соскочили с коней и закрепили поводья на телеге.

Любомир первым увидел у костра вместе с дружинником странного незнакомца и даже чуть придержал княжича, внимательно всматриваясь в гостя, а затем громко сказал, обращаясь к нему.

— Так это ты нас сбивал с пути все два дня?

— Скучно мне было, вот и позволил себе немного пошалить, — ответил тот, вставая.

— Кто это? — строго спросил Любомира княжич.

— Ырка — темный человек! — начал Любомир. — Из тех, кто повесился или иным способом сам покончил со своей жизнью ранее уготованного ему земного срока. Вот теперь его осиротевшая душа и мается в одиночестве, бегая по земле. Ищет сострадания, а на самом деле живого тепла, чтобы насытиться им и продолжать доживать недожитое… И первое, что нужно при встрече с ним делать, как учила меня моя бабка, так это не давать ему заглянуть в свои глаза. И конечно же, призвать на помощь Пращура. Ырка его пуще огня боится…

— Княжич, ты только скажи, — начал тут Радка, — я его враз на костре нашем погрею…

— Радка, ты потому до сих пор и ходишь холостым, — негромко произнес в ответ Ырка, — что нет в твоем сердце любви и сострадания к ближнему.

— Какой ты мне ближний? — взорвался было богатырь.

— Как и княжич, я был в вере христианской воспитан. А когда меня девушка на товарища променяла, решился я ей отомстить, хотя более попугать хотел. Думал, что они бросятся меня спасать.

— Выходит, что не бросились? — уточнил уже Даниил.

— Целовались так сладко, что мои предсмертные крики им шуткой показались. Вот поэтому меня, в отличии от иных самоубийц, огонь не страшит и общаться с людьми позволено. Только кто же со мной таким общаться-то захочет, все бегут, как от черта…

— Положим, а почто ты голый-то? — все не унимался богатырь, будучи несколько обескураженным тем, что услышал о себе.

— Так мой дух плоти не имеет, Радка. Потому-то твой мощный кулак лишь воздух и рассек.

— И чего ты хочешь? — спросил гостя Любомир.

— Возьмите меня с собой, — неожиданно для всех попросил Ырка. — Может быть, и я вам в пути на что пригожусь.

— Что скажешь? — спросил удивленный увиденным княжич у Любомира.

— Я бы взял, — неожиданно ответил тот. — Бегает он шибко, любого заговорит и с пути погоню собьет. Вот и пусть наперед дорогу проверяет. Да и ночью будет теперь кому нас охранять.

— Согласен? — спросил его Даниил.

Ырка радостно кивнул головой.

— Только пусть срам свой прикроет, — вставил и свое слово Радка,

— А вот подпоясаться, извини, не могу, — ответил ему Ырка, разводя руками. — Как не пытался, все сваливается…

После этих слов Даниил и Любомир не смогли удержаться от смеха.

Так княжеский обоз пополнился еще одним путником.

А вскоре Ырка, приглашенный к костру, рассказал нечто, что заставило наших путников удивиться.

— Монашек за вами какой-то уже больной странный несколько ден как следует…

— И чем он странный? — первым спросил Даниил.

— Суетный какой-то, крестится на всякий куст, — ответил Ырка. — Он и сейчас на противоположном берегу свет вашего костра наблюдает. Наверное, ранним утром переправляться через реку станет.

— Никто не знает, кроме меня, пути нашего следования. Такова была воля отца, — начал Даниил. — Вам же скажу, что путь наш опасен и долог, а главное место, которое нам следует найти, мне неведомо, хотя у него есть название — Белогорье.

Радка бросил взгляд на Ырку, который в отличие от него это уже знал и точно назвал конечный путь их путешествия.

— Придется тебе, Ырка, этого непрошенного монашка с нашего пути сбить, — немного подумав, произнес княжич. — Но сначала дадим ему переправиться, подпустим ближе и попытаемся понять, кто же именно и с какой целью идет по нашим следам.

На том и порешили. Все улеглись спать, оставив Ырку на охране. И Радке он даже начинал нравиться, потому как теперь богатырь мог спокойно спать каждую ночь.

Утром обоз продолжил свое движение. Ырка надолго уходил вперед, но каждый раз, когда путники озадачивались дальнейшим направлением пути, если дорога начинала петлять или расходиться в разные стороны, он вновь появлялся и показывал им нужное направление.

Ближе к вечеру Любомир предложил остановиться у высокого холма, его огибала дорога, по которой они следовали. С высоты можно было хорошо рассмотреть своего преследователя, самим при этом оставаясь незаметными.

Княжич согласился. С этой целью Радка со всем обозом и лошадьми должен был остановиться на ночлег и развести огонь чуть впереди, и так, чтобы огонь был хорошо виден с того места, где собирались схорониться Даниил вместе с Любомиром.

СпрÓсите, почему они отложили наблюдение за незнакомцем ближе к ночи? Дело в том, что Ырка был сродни привидению и его вотчиной была темная ночь. Ему и предстояло теперь взять на себя общение с незваным соглядатаем, после того как княжич его рассмотрит. Но при этом, по возможности, постараться не причинить ему какого-либо вреда.

По прошествии двух часов томительного ожидания Ырка поднялся к княжичу на холм, чтобы предупредить о появлении преследователя.

И вскоре Даниил узнал в преследователе своего наставника — монашка Германа.

— Этому-то что тут нужно? — с удивлением произнес княжич.

— Власти над тобой, княжич! — ответил Любомир. — Вероятно, хочет узнать то, что ты недосказал ему на исповеди перед отправлением в путь. Этой тайной он тебя стреножит уже во время твоего будущего великого княжения, надеясь сначала стать твоим духовником, а там и…

— Вот ведь глиста, прости Господи! — невольно вырвалось у Даниила. — Надо будет попросить Ырку, пусть он его с нашего пути собьет.

Монашек, а это действительно был Герман, выступил вслед за княжичем в тот же день, сославшись на болезнь матери и на необходимость ее проведать. Взяв коня и заправившись провизией, отправился вслед княжескому обозу, поскольку предполагал, что где-то должно состояться не иначе как тайное посвящение Даниила. Вот только кто и какому богу будут посвящать будущего великого князя…

Герман решил это выяснить лично, так как от этого в первую очередь зависела и его судьба. Пока княжич молод, он выслушивает поучения и приходит на исповедь. Но как он поведет себя, вступив на отцовский престол? А то, что именно он вступит на него, Герман уже не сомневался, иначе для чего великий князь затеял это странное паломничество, которое могло разрушить всю его карьеру, потому как он видел себя уже не только духовником великого князя, но и восседающем на первосвятительском престоле.

Однако из сладких грез его вывел огонь костра не иначе как княжеского обоза. Это означало, что он движется в правильном направлении. Но куда именно направляется обоз, оставалось для него загадкой.

В это мгновение лошадь под ним резко взвилась вверх. С трудом удержавшись в седле, Герман бросил взгляд на землю и увидел у ног своего коня некое подобие большой степной кошки.

Однако то, что он принял за крупное животное, вдруг начало подниматься в полный рост и монах увидел перед собой светящееся в ночи тело полностью обнаженного человека. И его глаза, действительно чем-то напоминающие кошачьи, теперь завораживали самого монаха. Кнут мог бы развеять наваждение, он взвился было в воздухе, но тут монах услышал обращенный к себе тихий и мелодичный голос:

— Герман, зачем ты следуешь за княжичем? Возвращайся домой. Матушка твоя занедужила.

От убаюкивающего сего голоса привидения, а главное, от услышанного испуганный монах развернул лошадь и стремглав помчался в обратную сторону.