Стихотворения и поэмы - Александр Твардовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1951
О прописке
По всему Советскому Союзу,Только б та задача по плечу,Я мою уживчивую МузуПрописать на жительство хочу.
Чтобы мне не ведать той печали,Как ответят у иных ворот:– Нет, не проживает. Не слыхали.Номер дома, может быть, не тот.
Чтоб везде по селам и столицамОтвечали на вопрос о ней:– Как же, есть. Давнишняя жилица, —И улыбки были б у людей.
Чтоб глаза у стариков яснели,Чтобы к слову вставил не один:– Мы еще на фронте были с нею,Вместе помним Вязьму и Берлин.
Чтоб детишки из любого дома,Если к ним случайно обращусь,Говорили б:– Как же, мы знакомыИ немножко знаем наизусть.
Чтобы не с почтеньем, а с любовьюОтзывалось каждое жилье:– Здесь она. На доброе здоровьеЗдесь живет. А как же без нее?
Вот тогда, как отзыв тот желанный,Прозвучит о ней, моей родной,Я и сам пропиской постояннойОбеспечен буду под луной.
1951
Перед дорогой
Что-то я начал болеть о порядкеВ пыльном, лежалом хозяйстве стола:Лишнее рву, а иное в тетрадкиПереношу, подшиваю в «дела».
Что ж, или все уж подходит к итогуИ затруднять я друзей не хочу?Или опять я собрался в дорогу,Выбрал маршрут, но покамест молчу?
Или гадаю, вступив на развилок:Где меня ждет озаренье и светРадости той, что, быть может, я в силахВам принести, а быть может, и нет?..
Все я приму поученья, внушенья,Все наставленья в дорогу возьму.Только за мной остается решенье,Что не принять за меня никому.
Я его принял с волненьем безвестнымИ на себя, что ни будет, беру.Дайте расчистить рабочее местоС толком, с любовью – и сразу к перу.
Но за работой, упорной, бессрочной,Я моей главной нужды не таю:Будьте со мною, хотя бы заочно,Верьте со мною в удачу мою.
1951
«Мне памятно, как умирал мой дед…»
Мне памятно, как умирал мой дед,В своем запечье лежа терпеливо,И освещал дорогу на тот светСвечой, уже в руке стоявшей криво.
Мы с ним дружили. Он любил меня.Я тосковал, когда он был в отлучке,И пряничного ждал себе коня,Что он обычно приносил с получки.
И вот он умер, и в гробу своем,Накрытом крышкой, унесен куда-то.И нет его, а мы себе живем, —То первая была моя утрата…
И словно вдруг за некоей чертойОсталось детства моего начало.Я видел смерть, и доля смерти тойМне на душу мою ребячью пала.
И с той поры в глухую глубь земли,Как будто путь туда открыт был дедом,Поодиночке от меня ушлиУже другие проторенным следом…
В январский холод, в летнюю жару,В туман и дождь, с оркестром, без оркестра —Одних моих собратьев по перуЯ стольких проводил уже до места.
И всякий раз, как я кого терял,Мне годы ближе к сердцу подступали,И я какой-то частью умирал,С любым из них как будто числясь в паре.
И если б так же было на войне,Где счет потерям более суровый,Наверно б, жизни не хватило мнеИ всем, что ныне живы и здоровы.
Но речь о том, что неизбежный час,Как мне расстаться – малой части – с целым,Как этот мир мне потерять из глаз, —Не может быть моим лишь частным делом.
Я полагаю, что и мой уход,Назначенный на завтра иль на старость,Живых друзей участье призовет —И я один со смертью не останусь.
1951
«Ни ночи нету мне, ни дня…»
Ни ночи нету мне, ни дня,Ни отдыха, ни срока:Моя задолженность меняПреследует жестоко.
У стольких душ людских в долгу,Живу, бедой объятый:А вдруг сквитаться не смогуЗа все, что было взято!
За то добро, за то тепло,Участье и пристрастье,Что в душу мне от них вошло,Дало изведать счастье.
Сдается часом: заплачу,Покрою все до строчки;А часом: нет, не по плечу,И вновь прошу отсрочки.
И вновь становятся в чередСомненье, сил упадок.Беда! А выйду на народ:– Ну как? – Бодрюсь: – Порядок…
И устаю от той игры,От горького секрета,Как будто еду до порыВ вагоне без билета.
Как будто я какой злодей,Под страхом постоянным,Как будто лучших я друзейК себе привлек обманом.
От мысли той невмоготуИ тяжелей усталость.
Вот подведут они черту,И – вдруг – один останусь.
И буду, сам себе ровня,Один, в тоске глубокой.
Ни ночи нету мне, ни дня,Ни отдыха, ни срока.
За что же мне такой удел,Вся жизнь – из суток в сутки?..
…А что ж ты, собственно, хотел?Ты думал: счастье – шутки?
1955
«Ты дура, смерть: грозишься людям…»
Ты дура, смерть: грозишься людямСвоей бездонной пустотой,А мы условились, что будемИ за твоею жить чертой.
И за твоею мглой безгласной,Мы – здесь, с живыми заодно.Мы только врозь тебе подвластны, —Иного смерти не дано.
И, нашей связаны порукой,Мы вместе знаем чудеса:Мы слышим в вечности друг другаИ различаем голоса.
И как бы ни был провод тонок —Между своими связь жива.
Ты это слышишь, друг-потомок?Ты подтвердишь мои слова?..
1955
«Немного надобно труда…»
Немного надобно труда,Уменья и отваги,Чтоб строчки в рифму, хоть куда,Составить на бумаге.
То в виде елочки густой,Хотя и однобокой,То в виде лесенки крутой,Хотя и невысокой.
Но бьешься, бьешься так и сяк —Им не сойти с бумаги.Как говорит старик Маршак:– Голубчик, мало тяги…
Дрова как будто и сухи,Да не играет печка.Стихи как будто и стихи,Да правды ни словечка.
Пеняешь ты на неуспех,На козни в этом мире:– Чем не стихи? Не хуже техСтихов, что в «Новом мире».
Но совесть, та исподтишкаТебе подскажет вскоре:Не хуже – честь невелика,Не лучше – вот что горе.
Покамест молод, малый спрос:Играй. Но бог избави,Чтоб до седых дожить волос,Служа пустой забаве.
1955
Моим критикам
Всё учить вы меня норовите,Преподать немудреный совет,Чтобы пел я, не слыша, не видя,Только зная: что можно, что нет.
Но нельзя не иметь мне в расчете,Что потом, по прошествии лет,Вы же лекцию мне и прочтете:Где ж ты был, что ж ты видел, поэт?..
1956
О сущем
Мне славы тлен – без интересаИ власти мелочная страсть,Но мне от утреннего лесаНужна моя на свете часть;От уходящей в детство стежкиВ бору пахучей конопли;От той березовой сережки,Что майский дождь прибьет в пыли;От моря, моющего с пенойКаменья теплых берегов;От песни той, что юность пелаВ свой век – особый из веков;И от беды и от победы —Любой людской – нужна мне часть,Чтоб видеть всё и всё изведать,Всему не издали учась…И не таю еще признанья:Мне нужно, дорого до слёзВ итоге – твердое сознанье,Что честно я тянул мой воз.
1957–1958
«Вся суть в одном-единственном завете…»
Вся суть в одном-единственном завете:То, что скажу, до времени тая,Я это знаю лучше всех на свете —Живых и мертвых, – знаю только я.
Сказать то слово никому другомуЯ никогда бы ни за что не могПередоверить. Даже Льву Толстому —Нельзя. Не скажет – пусть себе он бог.
А я лишь смертный. За свое в ответе,Я об одном при жизни хлопочу:О том, что знаю лучше всех на свете,Сказать хочу. И так, как я хочу.
1958
«Некогда мне над собой измываться…»
Некогда мне над собой измываться,Праздно терзаться и даром страдать.Делом давай-ка с бедой управляться,Ждут сиротливо перо и тетрадь.
Некогда. Времени нет для мороки, —В самый обрез для работы оно.Жесткие сроки – отличные сроки,Если иных нам уже не дано.
1959
«Есть книги – волею приличий…»
Есть книги – волею приличийОни у века не в тени.Из них цитаты брать – обычай —Во все положенные дни.В библиотеке иль читальнеЛюбой – уж так заведено —Они на полке персональнойКак бы на пенсии давно.
Они в чести.И, не жалеяНемалых праздничных затрат,Им обновляют в юбилеиШрифты, бумагу и формат.
Поправки вносят в предисловьяИль пишут на́ново, спеша.И, – сохраняйтесь на здоровье, —Куда как доля хороша.
Без них чредою многотомнойТруды новейшие, толпясь,Стоят у времени в приемной,Чтоб на глаза ему попасть;Не опоздать к иной обедне,Не потеряться в тесноте…Но те —С той полки:«Кто последний?» —Не станут спрашивать в хвосте.
На них печать почтенной скукиИ давность пройденных наук;Но, взяв одну такую в руки,Ты, время,Обожжешься вдруг…
Случайно вникнув с середины,Невольно всю пройдешь насквозь,Все вместе строки до единой,Что ты вытаскивало врозь.
1963
