С тобой моя тревога - Константин Волков

Рита, смуглая, худощавая, расчесывала бронзовые волосы. Расчесывала она их как-то странно: не от корней к концам, а наоборот, к голове, резкими короткими движениями. Волосы сухо, металлически потрескивали.

— У тебя не волосы, а линия высокого напряжения, — сказал Зайцев. — Здорово, девчата!.. Я по делу, извините.

— Девочки! — воскликнула Зина. — Девочки, нас обманули! Не вижу мужчин, девочки! Это же Розовый Зайчик!.. Зайчик, где мужчины?

Петя смутился до слез. Поправил на рукаве красную повязку.

— Ты какая-то просто нахальная, Зина. Я по делу пришел…

— Девочки, да ведь Зайчик служит в народной дружине! Он пришел к нам наводить порядок! Он уполномочен проверить, нет ли в комнате у одиноких девушек посторонних мужчин. Так, Зайчик?! — не унималась Зина. — Вы приняли на себя обязанности полиции нравов, товарищи дружинники?

— Дура ты, Зинка, только не обижайся! — выпалил Петя.

— Хватит тебе, — одернула Зину Валя и вышла из комнаты.

— Оставь его в покое, Зинка, — сказала Рита и кивнула недочесанной головой на стул: — Садись! Чай будем пить… Не обращай на нее внимания, она шутит.

— Я знаю, — согласился добродушный парень и сел.

В комнате четыре кровати, круглый стол посредине, у двери — зеркальный платяной шкаф, тумбочки — у каждой кровати. Тумбочки застланы одинаковыми белыми салфетками. По тому, что находится на тумбочке, можно узнать многое о характере, вкусах, потребностях каждой, кто живет здесь: у Зины, например, тесно на тумбочке от сюрпризных коробок с духами и одеколоном, пузырьков и баночек с кремами, эмульсиями, лаками. Флаконы духов и коробочки с пудрой есть и на других тумбочках, но не в таком изобилии. На той, что у изголовья ближней к двери кровати, — стопка книг, толстых «общих» тетрадей в клеенчатых корках.

— А Люба когда из техникума вернется? — спросил Петя и кивнул на тумбочку с книгами. — Надо со всеми чтобы…

— О чем же ты беседовать с нами пришел, Зайчик? — затараторила неугомонная Зина, не отрываясь от книги. — О моральном облике молодого строителя коммунизма? Или о преимуществах природного газа перед завозным углем? Поговори лучше с нами про любовь, Петенька…

Петя отмахнулся от Зины, с надеждой взглянув на Риту. Голова у Риты стала неузнаваемой: взбитые волосы возвышались над ней бронзовым облаком.

— Прямо гоголь-моголь какой-то! — удивленно воскликнул юноша. — Так и пойдешь во дворец?

Рита рассмеялась.

— Что ты, Петенька! Я сейчас из этого гоголя-моголя сооружу, что захочу. Можно «девятый вал» Айвазовского или пирамиду Хеопса, а захочу — цветочную клумбу. Что тебе больше по сердцу, Заинька?

— Мне косы нравятся. Правда… Ты только не сердись, Рита.

— На что только не идешь, чтобы стать красивее! На голове стог сена соорудила, а ему теперь — косы подавай! Ты что пришел? Критику наводить?!

— Я же просил — не обижайся…

— Ну, ладно. Чего пришел-то?

— Вот все соберетесь — и поговорим. Ответственное дело вам поручается.

Вернулась Валя. В руках кофейник, тарелка с колбасой. Ногой прикрыла за собой дверь.

— В мою сторону не смотреть! — скомандовала Зина, и Петя отвернулся к двери, покраснел. Он слышал, как заскрипела сетка кровати, зашуршали одежды или покрывало. Вот Зина взбила подушку: бух! бух! — и шарканье тапочек к столу. Зина села рядом с Петей. На него пахнуло духами и теплом. Петя обернулся. Зина поправляла прическу. Она подняла над головой руки, широкие рукава шелкового халатика упали к плечам. Зеленые глаза смеялись, когда она запахнула на груди халатик.

Полки платяного шкафа служили девушкам буфетом: на них стояли стопки глубоких и мелких тарелок, чашки и стаканы, ножи, вилки, банки сгущенного молока — целая и початая, пакетик сахара, в прозрачном мешочке — хлеб.

— Очень серьезное дело, девушки, — сказал Зайцев. — Поэтому вам и поручается… Одним словом, к вам девушку решили поселить.

— Какую еще девушку? — воскликнула Зина и положила хлеб с колбасой на стол. — Самим тесно!

— Да, нас бы спросить не мешало, — возмутилась Валя, отхлебывая чай из красивой сине-белой пиалы с надписью «Делегату съезда профсоюзов».

— Сейчас скажу — все поймете. Никому не доверили, только вашей комнате. Как самой передовой, — сказал Петя. — Знаете, тюрьму в городе закрыли? Так вот, одну бывшую молодую правонарушительницу завод берет на работу. Перевоспитывать ее будем. Всем коллективом! А жить она будет у вас, девушки…

— Она за что сидела? — поинтересовалась Рита.

— За кражу…

Петя Зайцев не был физиономистом, но по выражению лиц Вали, Зины и Риты понял, что восторга сообщением не вызвал. Рита положила локти на стол, а подбородок на ладони и уставилась в какую-то точку за спиной у Пети. Зина, сердито двинув стулом, встала, принялась ходить по комнате.

— Значит, нам доверили? И кто это придумал, что мы самые передовые? — продолжала возмущаться Валя. — Есть и другие не хуже!

— Потому что ваша комната самая сознательная, — не отступал Петя. — У вас же один за всех, все за одного!

— Сознательные! — Зина остановилась за стулом Зайцева и ткнула его кулачком в плечо: — Сознательные, говорите? У нас что здесь, филиал тюрьмы, да?

Петя вскочил красный, наверное до лопаток.

— Никакой не филиал! Просто человеку надо помочь. Показать надо, как можно хорошо, счастливо…

— Кому — хорошо?! Ей одной будет хорошо! — перебила Зина. — А мы все вещи в камеру хранения, да?! Арифмометр крутить буду, а сама думать, что она последние тряпки мои в чемоданчик — и на вокзал, да? Кто будет отвечать? Ты будешь охранять нас? Скажи, ты?!

— У-кра-дет! — не совсем уверенно произнес Зайцев. — Скажешь тоже! Да у нас до автобусной остановки вор с чемоданом не дойдет — сразу поймают! В автобусе не проедет до города незамеченным. Дураком надо быть, чтобы в поселке воровать. Скажешь, не так, Брыкина? Сама знаешь, что последние два года у нас ни одной кражи не было! Факт или нет?!

— Мы-то знаем, а твоя воровка не знает, — отрезала Зина Брыкина.

— Узнает! Надо, чтобы с доверием к человеку. Сергей Петрович говорил, чтобы самое полное доверие, понимаете?

— Доверие, доверие! Доверие надо заслужить. Его чувствовать я должна к человеку, понимаете, девочки?!. А если вы с Сергеем Петровичем играть в доверие собрались, — ваше дело. Я в этой игре не участвую. Так и скажи своему директору! — запальчиво заявила Зина Брыкина.

— Вот вытащим тебя на комитет, там и скажи! — пригрозил Зайцев. — Ее оторвать от преступной среды нужно, чтобы видела, как жить полагается!

— Ишь ты! А то она и кино не видела, и газет не читала, и книжек не листала. Там все расписано…

— Ну довольно, кончай полемизировать, — прервала Рита сквозь зубы, в которых держала пучок шпилек. — Во-первых, раз решили к нам — значит, думали. Во-вторых, к кому-то ее надо поселить. В-третьих, это даже интересно. Честное слово!

— Прямо как в кино! — съязвила Зина.

— Придется потесниться, коль уж так решили, — пожала плечиками Валя.

— А Люба? Ей же… уроки? — возразила Зина. — Она тоже имеет право голоса. — Тонкие ноздри у нее вздрагивали, глаза зло щурились.

— Она согласится. Что, вы Любу не знаете? Да девка на подоконнике спать ляжет, лишь бы другим хорошо было!

— Вот так на нас и ездят, — тяжело вздохнула Зина и придвинула к себе тарелку с колбасой. — А какая она, эта воровка, Зайчик? Красивая? — уже более мирным тоном спросила она.

— Я не видел ее, честное слово. Да ведь красивей тебя все равно нет! — искренне признался Петя.

— Ну, тогда пусть живет, — добродушно согласилась Зина и зарделась от удовольствия. Потому что даже самой красивой девушке приятно, когда признают это ее превосходство. — «Я ее окружил и теплом, и заботой…» — пропела девушка, бесшабашно тряхнув головой. Она встала, подошла к маленькому приемнику, что стоял на подоконнике, включила. Играла скрипка. Ей аккомпанировал рояль.

— Давид Ойстрах, — сказала она безапелляционным тоном. — Спорим!

— Ты прямо такая музыкально-грамотная, — засмеялся успокоившийся Розовый Зайчик. — Может, и что играет, знаешь?

— Тс-сс! — шикнула Зина. — Внемли или пропади! Это «Лунный свет». — Молча дослушали музыку. Зина тряхнула головой, спросила как о деле решенном: — А ее сюда как, этапом, с милицией, или сама изволит прибыть?.. Стол сервировать будем, а?

— Хватит тебе, Зина, — попросила Валя.

— Договорились, дружинники поедут за ней, — сообщил Петя, ставя стакан на стол. — Спасибо за угощение.

— Хоть съел бы чего, а сам — «спасибо», — сказала Рита. — Кто в кино, девочки?

Подруги стали одеваться.

— Я вас провожу, — предложил Петя. — Мне все равно ко дворцу…

— Ах, какие кавалеры пошли нынче! Рыцари! Хоть в огонь, хоть в воду, если по пути, — не преминула съехидничать красивая Зина.