Полковник Крокодил - Drblack

Пройдя через площадь посередине городка, вытоптанную негритянскими плясками, выжженную солнцем, офицеры наконец–то дошли, куда хотели. Догадались они об этом, когда увидели длиннющую, в несколько сотен метров, очередь из больных и не очень чернокожих — детей, стариков, женщин, которые сидели или лежали на земле. Очередь стремилась к трем небольшим, как и везде здесь, глиняным домикам с соломенными крышами и нарисованными на стенах красными крестами. Местный аналог поликлиники общего назначения. Как выяснилось, это было единственное на двести километров в округе лечебное заведение.

Пройдя вдоль очереди, Денис остановился у входа, одной рукой придерживая моего отца, чтобы тот не упал от слабости:

— Требуется срочная помощь, господину полковнику плохо. Кто нам может помочь?

Навстречу вышел сам эскулап:

— Никто. Видишь, какая очередь?

— Нет, это ты не видишь, — возразил зло Денис, — Ты представляешь, что с тобой сделают, если белый полковник умрет?

— Хорошо, — сказал милостиво эскулап, — Идите к моим медсестрам. Пусть сделают анализ крови…

Два часа спустя Денис и полковник Крокодил опять шли в сторону лечебницы, узнать результаты анализа. Отца бил крупный озноб, ноги подкашивались, и с каждой минутой становилось все тяжелее и тяжелее нести автомат на плече. Тошнило ужасно, прямо выворачивало наружу, хотелось прилечь где–нибудь в теньке и уснуть. Отдохнуть… Полежать, хотя бы просто полежать!

Отец не заметил, как потерял сознание. Он упал прямо на камни, расшиб руку и плечо и очнулся только на носилках, уже в жилище местного доктора.

Денис обернулся, увидел, что Крокодил пришел в себя и сказал:

— Плохо дело, Виталий Палыч. Анализ крови готов…. У вас три креста.

— Что еще за кресты? — борясь с дурнотой, спросил отец.

— Это обозначает степень запущенности малярии. Четыре креста — когда склеивают ласты. Завтра к полудню у вас будет четыре креста…

Некоторое время отец переваривал ситуацию.

— Так. Что мы можем сделать?

— Надо звонить в Луанду, чтобы за вами выслали самолет. Они так делают, вы ведь важная персона.

— У нас нет телефона, — мрачно ответил отец, — Этот долбанный генерал, который в свое племя умотал, сейчас по саванне голышом с копьем бегает, а телефон у него вместо красивой безделушки болтается на шее. Какие еще есть варианты? Ближайший город у нас какой?

Переводчик немного задумался:

— Ближайший — Лубанго. До него стовосемьдесят километров.

Отец тихо выругался. Он помнил, как совсем недавно он вместе с охраной ехал чуть более сотни километров больше девяти часов. В Анголе, особенно на периферии, все дороги или взорваны, или заминированы. Даже на КамАЗе не везде можно проехать. Только на танке разве что.

— Так тоже не пойдет. Предположим мы управимся с дорогой за двенадцать часов, найдем телефон и позвоним. Пока там примут решение, пока вышлют самолет, пока меня доставят в госпиталь… Лечиться будем здесь! Переводи этому, как его, доктору.

Денис обернулся и перевел врачу:

— Ты где учился?

— Нигде.

— Вообще нигде? Ты не учился в СССР?

— Нет, — пожал плечами шаман.

— Может быть, ты учился во Франции? У тебя есть вообще медицинское образование?

— Нет. Мой дед лечил, отец лечил, теперь я лечу.

— Ты умеешь лечить малярию?

— Да, но его лечить не буду, — Шаман указал пальцем на лежащего на носилках отца.

— Почему? — нахмурившись, спросил отец.

— Мои лекарства только для черных, — важно сказал шаман и сложил на груди руки.

— Вот как? Денис, переведи–ка этому расисту, — сказал отец, поднял автомат и отстегнул рожок, — Видишь патроны?

Шаман кивнул, не меняясь в лице. Полковник Крокодил усмехнулся в усы и передернул затвор, все так же лежа на носилках. Наставил ствол на негра:

— Я считаю до трех, переведи ему, Денис. Я считаю только до трех, потом начинаю стрелять. Мне терять нечего и я заберу тебя, старик, с собой, если ты не станешь меня лечить.

Дождавшись, пока сказанное дойдет до негра, отец положил на спусковой крючок палец и веско сказал:

— Раз! — у негра стали округляться глаза. Он понял, что белый вовсе не намерен шутить.

— ДВА! — усилил давление Крокодил.

Шаман сдался:

— Хорошо, хорошо!!! Хорошо! Не стреляй, я буду лечить! Только ты должен написать мне расписку, что если ты умрешь, или станешь инвалидом, то не имеешь ко мне никаких претензий!

Деваться было некуда, дурнота заливала глаза темнотой, и отец согласился…

Шаман быстро собрал какие–то травы и намолол из них порошков. Потом смешал их разных пропорциях и упаковал в шесть маленьких кулечков:

— Смотри, белый. Первые три дня, один раз в день, ты должен пить вот этот, желтоватый порошок. Потом, если выживешь, пей этот, коричневый. Тоже три дня. Я сделал все, что мог, остальное в милости богов.

Отца унесли в его домик и дали выпить лекарство, после чего он забылся тяжелым, словно могильная плита, сном…

На утро он почувствовал себя значительно лучше! Еще через пять дней лечения — прыгал как двадцатилетний. Лекарство испуганного шамана подействовало. Немного подумав, отец достал из сумки подаренный ему кем–то литровый виски и направился к доктору.

— Держи, — кое–как выдавил из себя отец на местном наречии, без переводчика было тяжело, — Это тебе, шаман. Как видишь, я здоров. У меня только один вопрос. Почему же ты, скотина, такой расист? Почему ты не хотел меня сразу лечить? Не все ли тебе равно, черный или белый, если человеку плохо, и он умирает у тебя на глазах?

Шаман улыбнулся:

— Ты не так меня понял, белый. Мне действительно все равно кого лечить. Просто мои лекарства делались веками для черных и черными. И никто не знает, как они подействуют на белого. Я потому и сказал написать расписку, вот она, забери обратно. Я не хотел убить тебя своими снадобьями, чтобы потом пришли военные и убили меня…

После этой истории отец решил, что второго шанса уйти от какой–нибудь экзотической болезни у него может и не быть, и стал готовиться к отправке на родину. Расписка до сих пор лежит у него в бумажнике, как напоминание о том, что одни и те же слова можно понимать совсем по–разному.

Как полковник Крокодил на сафари ходил

Если вы были в Африке и не съездили на сафари — значит, вы не были в Африке! Это у нас, в Петербурге, обязательным считается посещение Эрмитажа, а в Африке каждый уважающий себя турист обязан с воплями прокатиться на джипе, разгоняя стада антилоп Гну и метко стреляя по ним в воздух.

Полковник Крокодил, мой отец, недавно переболевший малярией, восторга по поводу намечающегося сафари не испытывал, он уже мыслями был в самолете, который направлялся в сторону России, но остальные военные советники, как могли, переубеждали его:

— Палыч! Ну, чего ты, в самом деле? Чего потом рассказывать будешь на родине?

— Уж поверьте, теперь мне найдется, что рассказать и без этой дурацкой охоты.

Но доводы разума на сослуживцев никак не действовали. Они твердо решили устроить настоящие проводы по всем африканским правилам, а в них, в частности, входил и пункт «Охота». Последний довод предъявил старший команды военных советников генерал–лейтенант М.:

— Палыч, а если я приказываю? — и хитро так улыбнулся.

И куда деваться?

Нормального охотничьего ружья во всей Анголе днем с огнем не сыскать, зато вот автоматов Калашникова, калибра 7.62 мм и боеприпасов к ним — завались. Еще в Анголе не найти нормальной водки, зато в магазинах Луанды водится неплохой виски Рэд Лэйбл.

В общем–то, набор для охоты уже есть. Ах да! Там же еще должна быть машина и, кажется, собаки…

Есть машина? Две? Джипы? Джипы, это хорошо. А с собаками как быть? Как съели давно? Кто посмел? Негры? Тогда вместо собак возьмем негров. И еще виски… ящик… Или лучше даже два, мы же с ночевкой поедем. И патронов побольше. И закуски. Только не бананов, они во где у меня уже, достали…

Примерно так руководил сборами генерал–лейтенант М. Наконец, где–то после обеда, когда спало то пекло, которое способно выжечь у вас на голове плешь значительно быстрее чем жена, процессия тронулась в путь, в глушь, в саванну, больше смахивающую на пустыню. Господа офицеры уверенно скрутили крышки с литровых бутылок виски и сафари началось.

Ехали почти час. Дичи не было.

— Что за черт? — поинтересовался старший экспедиции у переводчика.

— Что за черт? — поинтересовался переводчик у проводника, увлеченно крутившего рулевое колесо.

— Война, — лаконично ответил водитель.

— Война, — перевел переводчик начальнику.

— Ну и что? — не понял генерал.

— Дык звери же тоже не идиоты. Когда стреляют, они уходят. Пока еще не возвращались.