Полковник Крокодил - Drblack

— Твои? — спрашивают.

— Так точно, мои!

Ходит их Министр перед строем, по–русски шпрехает довольно сносно, у каждого солдата останавливается, вопросы задает, а я за ним иду.

— Точно твои? — спрашивает.

— Могу по каждому солдату сообщить личные данные. Мать, отец, женился, крестился, и так далее.

Чех останавливается напротив бойца и с подозрением спрашивает фамилию, должность и прочее. Не верит, что перед ним обычные солдаты.

И тут он добрался до Худыйбердыева:

— Фамилия?

— Худыйбердыев я! — солдатик выпучил глаза от усердия и глухо добавил, — Бы–ы–ыля.

Министр вскинул брови:

— Должность?

Заминка на несколько секунд, потом Худыйбердыев выпалил одним махом:

— Истрыбытэл танков, ёп тваю мать! — единственное, что накрепко засело ему в память.

— Пи*дец… — потерянно прошептал сержант Казаков.

Некоторое время Министр Обороны Чехословакии потрясенно молчал, потом махнул рукой:

— Всё, я верю, это штатная батарея.

И ушел.

ЗЫ. За отличное выполнение задачи по ведению огня всему личному составу батареи были вручены ценные подарки. Худыйбердыев получил командирские часы, на которых заботливый сержант потом собственноручно выгравировал надпись «Истребителю танков…».

Как полковник Крокодил к генералу ходил

Командиром полка быть почетно, но непросто. Это и так все понимают. Ты между двух огней — с одной стороны подчиненные, их немало и всех их нужно накормить, обустроить, одеть, научить…

С другой стороны над тобой всё командование вплоть до Москвы, всевозможные армейские чинуши, штабисты, генералитет, и все они чего–то от тебя хотят, потому что ты кормушка. Ты хозяйственная единица, тебе выделяют деньги и прочие материальные радости, и каждому золотопогонному хочется погреть руки на твоих складах. При этом для всех генералов ты кто–то вроде крепостной души, обязан быть безответным, подобострастным и уметь при случае радостно и зычно орать «Ба–ари–ин прие–ехал», изображая преданную стойку жополиза на задних лапках.

Как правило, от такой жизни большинство командиров полков и становятся такими дуболомно–злыми и даже, при особом усердии, превращаются в генералов. Многие, но далеко не все. Если командир полка умен и бит жизнью, то он сумеет организовать свою жизнь и жизнь вверенной ему части таким образом, чтобы часть эту и командира оной уважали как подчиненные, так и начальники всех мастей. Орать, брызгать слюной, брыкаться ножкой и изображать имбецила в таких случаях просто бесполезная трата времени, гораздо лучше подойти к вопросу установления своей репутации с умом…

Полковник Крокодил, командир артиллерийского полка и мой отец, имел территориально выгодное место расположения. Полк находился почти в полусотне километров от штаба дивизии, то есть непосредственное начальство не так чтобы далеко, если вдруг необходимо решить какой–нибудь срочный вопрос, но и не то, чтобы близко — если кому–то вдруг захочется посмотреть, чем живет Крокодил и его полк, то можно успеть подготовиться к встрече.

Одно напрягало — генерал, по дурости своей, или из лени, а может и жизненного интереса ради, обожал командовать, глядя подчиненному непосредственно в очи. Так он острее ощущал свое превосходство, видя, как взмыленные полковники вытягиваются перед ним в струнку и изображают любовь. Потому Крокодилу приходилось чуть ли не ежедневно, а то и по нескольку раз в день седлать своего верного коня японского производства и мчаться к обожаемому командиру. Однажды ему это надоело.

Зазвонил телефон. Полковник Крокодил, наученный опытом, поднял трубку и установил ее примерно в тридцати сантиметрах от уха:

— Командир N‑го артиллерийского полка, полковник Ж. слушаю.

— Твою мать!!! — заорала трубка. Это был командир дивизии, — Ах ты (вырезано цензурой), деревенщина! Какого (вырезано цензурой) техника не готова к проверке (вырезано цензурой)??? Ты что там, совсем (вырезано цензурой)? А ну, (вырезано цензурой) живо ко мне!

— Не могу, товарищ генерал.

— Чего (вырезано цензурой)??? Живо, сказал!

— Согласно приказу командующего округом за номером…, — принялся наизусть зачитывать Крокодил, — Командир не имеет права пользоваться в служебных целях личным автомобилем, равно как и служебным в личных. Правда, служебного автомобиля у меня нет — УАЗик вы мне уже год как обещаете, но так и не выдали, все топливо распределено на караульный грузовик и медичку. Не могу же я нарушать приказ командующего?

Генерал, видимо удивленный такой речью, в которой пестрели страшные слова «Приказ номер» и «Командующим округом», молчал. Потом он справился с собой и проскрипел:

— Умный, что ли? Лови тогда попутки, понял? Поезда останавливай (вырезано цензурой)!!!

— Есть, товарищ генерал! — ответил Крокодил и положил трубку.

После разговора он засек время, основательно собрался, запер кабинет и вышел из штаба. По пути он отловил своего зама и сказал ему:

— Значит так, Андрюха. С этого момента ты за меня. Будут спрашивать, куда я делся, отвечай, что убыл к командиру дивизии. Ясно?

— Так точно, товарищ полковник!

Потом Крокодил отправился домой. По дороге он купил пива и рыбки, по прибытию хорошо поужинал и устроился у телевизора.

На следующий день Крокодил встал часикам к двенадцати дня, упорно игнорируя истошные телефонные звонки. Надел форму, взял с собой вещмешок, в котором были уложены все необходимые по тревоге принадлежности, нацепил на себя сумку с противогазом и в таком виде залез в свою машину.

Неторопливо и спокойно, соблюдая все правила дорожного движения, полковник Крокодил добрался до штаба дивизии, не доезжая до него с километр вылез и дальше отправился пешком. Перед дверями штаба он тщательно присыпал ботинки и брюки дорожной пылью и поднялся к кабинету генерала.

Там орали. Стены тряслись, окна норовили прогнуться и лопнуть от звукового удара. Штабной писарь, сержантик, который должен был нести на подпись командиру какие–то документы, уже битый час околачивался у двери, не решаясь постучаться и войти, поскольку попасть под горячую руку ему вовсе не улыбалось.

Генерал буйствовал, цветы в кадках вяли от мата, штабная кошка, и так не раз получавшая от генерала пинка, спряталась в подвале и тихонько вздрагивала от доносящегося голоса. Во всех остальных кабинетах царила полнейшая тишина, только скрипели по бумаге шариковые ручки — то впечатленные штабники записывали за генералом его витиеватую речь, чтобы потом выучить наизусть и блеснуть при случае.

— Найдите мне этого несчастного полковника! К ноге, к ногтю! Перед троном мне его поставьте и нагните раком! Не желаю ничего слушать! Доставить! Живьем, из–под земли, спецназ на поиски! (Вырезано цензурой), (Вырезано цензурой), (Вырезано цензурой), (Вырезано цензурой).

— Ур–р–роды!!! — чуть переведя дыхание, продолжал генерал, — Потеряли командира? Потеряли, спрашиваю?? Где ваш командир?? МА–АЛЧА–АТЬ! Доставить его ко мне! На кресте! В терновом венке! Я его буду мучить! Пытать я его буду! Всю вашу часть я буду пытать раком! Вас не спасет НИЧТО!! Вам понятно?? (Вырезано цензурой).

Полковник Крокодил дождался очередного перерыва в монологе, коротко постучал и толкнул дверь вперед. Войдя в кабинет, полковник Крокодил отчеканил три строевых шага до огромного генеральского стола, мельком глянул на портрет президента, что висел на стене, приложил руку к фуражке и доложил:

— Товарищ генерал–майор! Полковник Ж. по вашему приказанию прибыл! — Крокодил застыл, словно изваяние.

Командир дивизии растерянно смотрел на «пропащего» командира, открыв рот. Картина маслом — «возвращение блудного сына», плавно переходящая в полотно «Иван Грозный убивает своего сына».

— Э–э–э, — выдавил генерал. Телефонная трубка в его руках трепетно молчала. — Нашелся, твою мать…

— Так точно, товарищ генерал!! — преданность во взгляде, пожираем начальство глазами. Многолетние тренировки этого взгляда не прошли даром. Генерал смутился, но зато быстро отошел от удивления.

— Ты (вырезано цензурой), осел! (вырезано цензурой) где был?? (вырезано цензурой) я тебя спрашиваю!!! Тебя же пол армии ищет! Да я же прокуратуру на уши поставил! Да я же тебя с говном съем!

— Разрешите доложить?

— Что? Доложить?? Ну–ка рискни! Давай–ка!

— Вчера, в шестнадцать нуль нуль, я получил от вас приказ прибыть на доклад. Поскольку нарушать приказ командующего округа о запрещении пользования личным автомобилем я не имею права, то решил последовать вашему совету и добираться поездом. После сборов и проверки вещевого мешка, а так же предписанного уставом технического обслуживания противогаза (а вы, естественно знаете, что на марше у военнослужащего обязательно должен быть противогаз), я убыл из своей части в направлении ближайшей железнодорожной станции. Приказа выписать мне военные проездные документы не поступало, потому поезд я пытался ловить как попутку. Разумеется, ни один поезд не остановился.