Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Советская классическая проза » На своей земле: Молодая проза Оренбуржья - Петр Краснов

На своей земле: Молодая проза Оренбуржья - Петр Краснов

Читать онлайн На своей земле: Молодая проза Оренбуржья - Петр Краснов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 41
Перейти на страницу:

Молодая культурная женщина и мужчина с распорядительным голосом — ведущие — стали рассаживать всех, шутить и улыбаться.

— Ты смотри, ровно одиннадцать, — шепнула Настя. — Это вам не колхоз!

Нинка откуда-то всех знала, вполголоса называла фамилии, но Мария мало кого запомнила. В веселом говоре, в шуме придвигаемых стульев она подумала о добром застолье.

Когда все расселись, мужчина-распорядитель взошел на небольшое возвышение, вроде сцены, и, выждав тишину, сказал:

— Ну, что ж, дорогие товарищи, все в сборе, и мы можем начать наше совещание операторов машинного доения района, успешно осваивающих трехтысячные рубежи надоев молока... от коровы! Слово предоставляется первому секретарю райкома Владимиру Ивановичу Семенову.

— Бабы, это мы что ль операторы? — прошептала Настя.

— А то первый раз слышишь! — отозвалась Нинка.

Семенов говорил так, как, наверное, и положено говорить первому секретарю райкома, но Мария все очень хорошо понимала. Местами он совсем не заглядывал в свою бумажку, и тогда были видны его карие глаза и мягкая линия улыбающегося рта. Он улыбался, и Мария ловила себя на том, что повторяет его улыбку. Ну что бы так со своими мужиками-то жить!

Под конец, свернув бумажку, Семенов как-то очень хорошо сказал про всех них, собравшихся за столом, и ему дружно захлопали, заговорили все разом, и Семенов не сразу сел на место, а прежде подошел к какой-то доярке, наклонившись, выслушал ее, а выпрямляясь, громко и заразительно рассмеялся. И рядом все засмеялись. И опять захлопали.

— А ты утром говорила, чего делать будем! — сказала Настя Марии.

Следующим немножко похуже выступал главный зоотехник, ему тоже похлопали; и вдруг принесли баян. Следом из дверей вышли молоденькие девчонки, стали рядком на сцене, и в фойе стало вроде просторней от их песни.

Деревня моя, деревянная, дальняя,Гляжу на тебя я, прикрывшись рукой...

«Хорошо-то как!» — подумала Мария. Она огляделась за столом, и все показались ей очень-очень знакомыми, словно все они были с одной фермы.

Когда засмущавшиеся девчонки ушли, опять встал Семенов и сам предложил открыть бутылки с сухим вином.

— Ой, мне нельзя! — встрепенулась Ксения.

Но после веселых уговоров выпили все и разобрали яблоки.

И тут из дверей вышли чистенькие ребятишечки. Мальчики — в белых рубашечках с черными галстучками, большеголовенькие, крошечные мужички. Мария невольно вспомнил внучонка Мишку и задержала в руках ненадкусанное яблоко.

— Товарищи, нас пришли поприветствовать воспитанники детского сада «Теремок»! Пожалуйста!

И опять все захлопали и заулыбались, а ребятишечки стояли вдоль стены серьезные, и это еще больше умиляло всех. А потом они, как колокольчики, немножко не в лад пели песенки и рассказывали стишки.

Посылаем мы с любовьюВам, доялочки, пливет!Молочко — залог здоловья,Долголетия секлет!

Вот ведь заразята какие!

Проводив ребятишек, ведущие стали подходить в разных местах к столу и задавать вопросы. Кто-нибудь из доярок вставал и рассказывал о себе, о своей работе. Говорили все складно.

— Ты гляди, какие бойченные! — восхищалась Настя. — А мы, поди, и два слова на людях связать не сумеем, так только промеж собой смелы.

Мария согласно кивала и с часто бьющимся сердцем прислушивалась к голосу ведущего; все казалось, что вот-вот назовут и ее фамилию... А хотя, что бы она могла сказать? Ведь каждую почти спрашивали про какие-то «секреты мастерства», про отношение к работе, и все как-то находили, что оказать, а она? Разве думала когда-нибудь про эти результаты и достижения? Как было по молодости, Мария уже не помнила, а теперь — теперь нет. Все дни ее, исключая разве что праздники, были заполнены работой. Это уже было как привычка. В работе она забывалась, работой утешалась и никогда не думала, что вот, мол, я работаю для того-то. Для денег? Но куда же их еще. Верка сама матерью стала...

А ведущие вдруг подошли прямо к ним. Смешавшись, Мария напружилась вся, глядя на лежавшее перед ней яблоко, и услышала голос мужчин:

— А что скажете вы, Ксения Петровна? Мы помним, что вы были в числе первых кавалеров ордена Трудовой Славы в районе, когда движение трехтысячников еще только-только начиналось, и, как видно теперь, до сих пор не снижаете набранной высоты. В чем же ваш рабочий секрет?

Мария расслабилась и повернула голову. Ксения уже тихо встала и, улыбаясь, глядела на ведущего.

— Да какой же секрет, — сказала она негромко, — нет у меня секретов. Я ведь на ферме уже двадцатый год, значит, опыт есть, да и привыкла уже, — она замолчала, улыбаясь, а с другого конца стола вдруг отозвался Семенов.

— Да-да, Ксения Петровна, вы очень хорошо сказали сейчас: привыкла. Святая привычка трудиться! Да-да. Ведь большинству из вас, сидящих здесь, ни к чему те высокие слова, которые мы очень часто повторяем. Вы просто работаете, просто у вас получаются высшие в районе достижения — какая высокая простота! Спасибо вам!

Слегка покраснев, Ксения кивнула ведущему и тихо села. Выждав минуту, женщина-ведущая обратилась к другой доярке, но это дело как-то быстро заглохло. Потом еще раз наполнили стаканы, но их мало кто пригубил. А со сцены опять пели, и народу в фойе вроде бы прибавилось. Мария уже не обмирала, как девчонка, а было ей просто хорошо, и она, глядя вокруг себя, беспрестанно улыбалась.

— Ну, а теперь, товарищи, объявляется перерыв, — распорядился мужчина-ведущий. — Внизу будут работать ларьки. Беляши, яблоки, колбаса. Пожалуйста.

Все тут же задвигались, заподнимались.

— Нинка, я за тобой! — громко предупредила Настя.

Но первыми им выйти не удалось все же, несподручно сидели.

 

Постепенно Мария окончательно обвыкла и успокоилась. По сторонам она глядела уже трезво, и окружающие показались ей немного ненастоящими. Все вроде гордились собой, а Мария вспомнила, как получились эти самые трехтысячные надои. У Нинки, и у Насти, и у Ксении — у всех были в группе «батрачки» — растелившиеся уже коровы, но считавшиеся порой, дольше законных двух месяцев, нетелью. У Марии было двадцать семь голов в группе, а суточный надой делили на двадцать одну.

Шесть коров «батрачили» у нее, сто двадцать на всей ферме, а во всем районе тогда сколько?

Подумав так, Мария на время отвлеклась, но потом немудрая эта задача снова вернулась к ней и даже обеспокоила. Ведь раз так, то весь этот праздник — неправдашний. Стыдно же гордиться тем, чего не было и нет. Мария хорошо помнила, как завфермой Егоров матерно клял какие-то «две контрольные цифры», по надоям и поголовью, что ли, но теперь она о другом подумала: о том, что наверняка ведь все знают и вряд ли отшибло у кого память перед этим вот совещанием. Просто... Просто что? Со своими бы поговорить сейчас, но те, оставив Марии пакеты и сумки, ушли куда-то по надобности, а одной ей такие размышления были не под силу. Раньше, если и подкатывало что-нибудь, она скорее хваталась за привычную работу или делилась с Настей: та хоть и сама порой ничего не могла рассудить толком, зато ловко умела успокоить и отвлечь. Надо было бы постараться и сейчас отмахнуться, чтобы не темнить праздник. Но получилось иначе.

Тут же, около раздевалки, разговаривали две доярки, видно, знакомые, но из разных хозяйств, и Мария мельком услышала, как помянули они какую-то Феклушу, оставшуюся дома с ребенком...

Но ведь многие остались дома не только из-за уважительных причин! Вместе с Марией работали двадцать доярок, а приехали сюда только они, четверо. Но и у тех, кто в передовики не вышел, были такие же «батрачки» и надои им так же зачисляли, однако ж... Ну, кричали вчера, когда объявили им про совещание, что, мол, просто подобрались у них группы путевые, но это уже так, по-бабьи. Мало ли та же Ксения групп перевидала, а уж пять лет как с орденом.

Выходило, что смысл в этом празднике есть все же и гордиться чем — тоже было.

— ...А ты думаешь как, — услышала рядам Мария. — Восьмиклассники чуть не целый гурт доят, а молоко на нас пишется! Мне, прям, как вспомню, не по себе аж за столом сидеть.

— И была тебе нужда голову забивать!

— Да как же?..

Мария с интересом оглядела доярок, а про себя усмехнулась. Шевелите, бабы, мозгами, шевелите!

Но потом, когда Нинка, Настя и Ксения вернулись, Марии уже было неловко и вспоминать о своей «умственной» работе, и хорошо, что еще ни с кем не успела поделиться бестолковыми своими сомнениями.

С перерыва их никто не зазывал на места, и продолжили, когда все собрались сами. На сцене теперь стоял стол, а на нем по порядку, по стопочкам, разложены листы, книжки и цветные пакеты. Начались награждения.

В ожидании своей очереди Мария не томилась, но, когда назвали ее фамилию, в груди у нее словно остановилось что-то. Ей первой из березовских повесили через плечо широкую красную ленту со словами «лучшая доярка района», а Семенов, крепко встряхивая руку, вручил Почетную грамоту в твердой красной обложке и памятную фотографию, где в правом нижнем углу была и Мария, переснятая с паспортной карточки.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 41
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать На своей земле: Молодая проза Оренбуржья - Петр Краснов торрент бесплатно.
Комментарии