Здравствуй, земля героев! - Влад Силин

Бежали они недолго. Скоро Та остановилась, да так резко, что Велька едва не сбил ее с ног.

– Ты что, психованная?

– Тс-с-с! Смотри. Вон они.

По набережной шла компания: мальчишки в курсантской форме и с ними две девушки, скорее всего горожанки. Мальчишкам было лет по пятнадцать-шестнадцать. Форма незнакомая: брюки цвета хаки, рубашки с шевронами и золотым шитьем, сине-золотые шейные платки. На головах – шляпы с загнутыми полями.

– Они, – с затаенной ненавистью сообщила Тая. – Эмкаушники. Их еще юнгами Фронтира зовут.

– Эмкау. – Велька наморщил лоб, припоминая. – Что-то знакомое. В голове вертится, а вот что…

– Мобильное космоучилище. Болтаются по всему доминиону – то на одной планете, то на другой. Программа обучения такая. – Тая вздохнула: – В прошлом году к нам приперлись… Ребята из кадетского с ними воюют.

Теперь Велька вспомнил. С парнями из мобильного он не сталкивался, однако слава о них ходила худая. В МКУ отправляли сорвиголов со всех концов доминиона. Нигде не задерживаясь надолго, юнги не заботились о своем добром имени. Избить кого-нибудь, девчонку по залету бросить считалось у эмкаушников обычным делом.

Тая вновь полезла в сумочку за браслетом-мобилкой.

– Але? Але, Димыч? Да, нашла! Поднимай ребят! Одиннадцать и две с ними. Ага, к набережной. Понятно. Нет, ничего! Я сама.

Она сложила браслет и сообщила ничего не понимающему Вельке:

– За ними. Следить будем.

– Зачем? Ты можешь объяснить?

Девочка поморщилась, словно от зубной боли:

– Они у нас одну вещь забрали, понимаешь?.. Нам вот так вот надо ее вернуть! Я ж потому и на вокзале куковала, как дятел на болоте. – Та решительно взяла Вельку под руку: – Пойдем. Теперь ясно, куда идти.

И они двинулись по бульвару Доминионов. Под ручку. Точь-в-точь картинка с лекции по офицерскому этикету. Видели бы его сейчас мальчишки из берсальерки!

При каждом шаге мостовая вспыхивала слюдяными искрами. Фонтаны жонглировали струями воды – то роняя тяжелые сверкающие гроздья, то вновь подхватывая их. Под ногами сновали бесстрашные попугайчики. Иногда среди бирюзовых попадались оранжевые и даже красные. Им Велька радовался как старым друзьям. Всем известно, что красный попугайчик – это чья-то удача. А вот альбинос предвещает беду.

Тая беспокойно поглядывала на юнг. Лицо ее становилось все мрачнее и мрачнее. Она все никак не могла придумать, что делать с этой компанией.

– Ты это… ты не молчи так, – вдруг заявила она. – У тебя лицо каменное становится. А это неконспиративно.

– О чем же говорить? – растерялся Велька.

– О чем-нибудь. Давай-давай придумай.

Есть две фразы, надежно затыкающие рот: «Расскажи что-нибудь смешное» и «Скажи что-нибудь». Велька задумался. В голову ничего путного не лезло.

– А ты на Острове живешь? – наконец выдал он.

– Ну. Мой папа – ротный в кадетском корпусе. – (Велька встрепенулся.) – Аленыч – это потому что Алексей Семенович. У нас на Осляби родителей надо по имени-отчеству называть.

– Так ты, значит, с Осляби?

– Ага. У папы две жены, это обычай такой. Мама осталась дома, а здесь – тетка Фрося. Она старшая и грымза грымзой. Когда мы на Версале жили, она так с пиратами лаялась!

Версаль!

Вельку словно кто под бок толкнул. Слова «Версаль», «корпус», «асуры», а также дурацкое обращение «команидор» связывались воедино. И связывала их одна история в Велькином прошлом, история, о которой он очень не любил вспоминать: уж больно жутенькой та была.

– А что ты сейчас читаешь? – поинтересовался он.

– «Триста реинкарнаций».

– Да? Я тоже!

Подростки переглянулись.

– А ты дошел до Авенира и Элоизы? – Видя непонимающие Велькины глаза, Тая объяснила: – Они на Земле жили, в столице доминиона. У них была любовь, только невзаимная. Элоиза тайком вздыхала, вздыхала, а потом умерла. И в следующей жизни стала кинкаром.

– М-да-а… – Книжку Велька читал раза три, но такой истории хоть убей не помнил. – А дальше?

Тая замялась:

– А дальше там бред какой-то… Авенир узнал, что Элоиза его любила, воспылал к ней страстью и бросился искать. И нашел. А потом они жили долго и счастливо.

– Человек с кинкаром? – уточнил Велька.

– Н-ну…

Девочка хихикнула и отвела взгляд. И вдруг Велька понял… нет, не понял – почувствовал, что на самом деле все не так. Что Та на самом деле верит этой истории. Может, даже в подушку из-за нее плакала. И тоже мечтает о чем-то подобном.

Он представил вместо Та кинкара. Металлическое лицо, глина, торчащие импланты… Бр-р-р! «Интересно, – подумал он, – мог бы я, как Авенир, искать девчонку на Кинкаране? Это ж как влюбиться надо!»

Вслух же сказал:

– Покажи мне эту главку, а?

Тая недоверчиво глянула на него, но книжку достала. В правом верхнем углу пульсировало розовое сердечко. Ну ясно… Гламур-версия. Каждая книга выпускается в разных форматах, чтобы даже дурак понял. «Войну и мир» вообще выпустили в ста сорока версиях. Любовный, историко-бытовой, историко-военный, философский, сволоцкои, для домохозяек, для программистов, опа-кисовый. Велька читал или научные версии книг, или приключенческие. И историю эту он вдруг вспомнил. Только Авенира звали полковником Вень Иром, а Элоизу – капитаном Елизаветой Суровиной. Естественно, любви никакой не было. Капитан Суровина переродилась в Кинкарране со шпионской миссией: чтобы предотвратить крупную диверсию на земных верфях. И предотвратила. Ее еще потом орденом посмертно наградили.

В этот миг что-то в Вельке неуловимо изменилось. Раньше он презирал тех, кто читает гламур-версии книг. А теперь… мудрее стал, что ли?.. Просто девчонки, они и есть девчонки. Они другие.

– Стой! – Девочка придержала Вельку за плечо. – Вон они у корабля, кататься собираются.

Юнги столпились на пристани, изучая расписание. «Игуана» только что отошла, и пенный след бушевал за ее хвостом, словно молочный коктейль в миксере. Не повезло беднягам… Теперь час ждать, пока вернется.

– Вот и ладушки. – Тая потерла руки, словно это она так ловко увела «Игуану» из-под носа юнг. – Смотри, вон они в «Бар-арба-банан» потянулись.

– Нам за ними?

– Зачем? – Тая недоуменно вскинула брови. (Вельке подумалось, что речная вода нет, а вот океанская бывает под цвет Тайкиных глаз – изумрудная с золотыми блестками.) – Мы, – с расстановкой объявила девочка, – засядем в «Снежной королеве». Как белые люди.

И они отправились в «Снежную королеву» – огромный ледовый грот, парящий над рекой. Дешевенький «Бар-арба-банан» отсюда был виден как на ладони.

Ледяные (на самом деле пластиковые) стены кафешки дышали прохладой. За окном лениво била волной Таня; ветер лохматил поверхность реки барашками, и на потолке чаячьими крыльями качались блики.

Велька наконец перевел дух.

– Столик на балконе, – деловито указала Та. – Нам туда. Призовую команду на борт! Во что бы то ни стало!

И помчалась его занимать. Ей бы нипочем не успеть: наперерез рысил носатый франт в спортивном пиджаке с лейблом «Дуня». Но Велька опрокинул столик, и робот-официант, моддированный под белого медведя, ринулся его поднимать. Как раз на пути франта. Подружка его чуть от злости не лопнула. Ну и поделом, фифа белобрысая! Велька ей даже язык показал. Не из вредности, так. Пусть проигрывать учится.

– Что будете заказывать? – спросил официант.

Тая покачала головой:

– Мы сперва посмотрим, ладно?

– О да, конечно! Вот ваши меню. Чувствуйте себя как дома в царстве Снежной королевы. – Медведь церемонно поклонился. – Только столики не ломайте.

Вельке показалось, что он чуть-чуть улыбнулся. Наверное, показалось: у роботов ведь не бывает чувства юмора. Тая чинно взяла книжицу, а Велька взгромоздил локти на столешницу. Во все стороны побежали изморозные узоры.

– Ух ты! – восхитился он. – Что это?!

– А? – Девочка на мгновение оторвалась от меню. – Где? А, это… Смотри.

Она пальцем быстро что-то написала на столешнице. Среди ледяных перьев и цветов возникло слово «Велька». Оно держалось только миг, а потом погасло.

– Теперь ты.

Велька попробовал написать «Тая», но «я» так и не проявилось. И в самом деле «Та»…

– Это специально сделано. Вроде официантов-медведей и ледовых люстр. Слова «таять», «жара», «тепло» – под запретом. А если напишешь «вечность», вообще можешь что угодно заказывать бесплатно.

Велька попробовал. Действительно никак, а жаль. Денег у Вельки оставалось кот наплакал. Отпускных воспитанникам выдали достаточно, однако мальчишки, сговорившись, все отдали Юрке Лозовскому. Парень отправлялся домой, на Пандору. А Пандора – место страшное, бывший лепрозорий. Там и каторга, и тюрьма… Он рассчитывал по пути бежать, чтобы устроиться где-нибудь работать: на руднике или на океанской ферме. Но на это требовались деньги.

– Вель, а ты чего сидишь? Заказывай!