Здравствуй, земля героев! - Влад Силин

– Обязательно.

Ириней Север знал толк в тюр-реализме. Санблок он отгородил ширмой с павлинами. На окно приспособил телекоммуникационный выход канала «Дискавери» (звук пришлось отключить и рободиктора отфильтровать, но зато камера одним окном смотрела в джунгли). Танечка и Лисенок помогали ему как могли. Когда по своей воле, когда нет… каваек несложно убедить в чем-либо: они доверчивые.

А сейчас Иринею предстояло предательство. В Танечкиных глазах светилось любопытство и ожидание чуда. Север вздохнул. Планета Кинкарран должна быть разрушена. А для этого ему надо бежать из клетки.

И никакая цена не покажется чрезмерной.

– Гляди, Танечка…

Ириней поднес зеркальце к краю плазменной решетки, отделявшей камеру от зала. Синеватый луч отразился от зеркальца и ушел в глубь камеры. Обивка на стене задымилась. Повредить таким способом управляющие системы нечего и думать: мощность луча слишком мала. Однако стена забеспокоилась и принялась регенерировать обивку. Отпоротые куски Ириней плавил на решетке, а потом скреплял вместе так, чтобы получилось одеяло.

– Здорово! – Не вставая со стула, Танечка придвинулась.

Зеркальце в руке узника чуть повернулось. Голубовато-белый лучик прыгнул на Танечкину матроску, и в воздухе повисла едва ощутимая вонь плавленой синтетики. Ириней всего лишь собирался прожечь карман, в котором охранница носила ключи от его камеры. Но для этого требовалось время.

– В конце концов, милая, тюремные камеры становятся похожими на своих обитателей. Салфетки на столе, плетеные абажуры, цвет индикаторов на приборной доске… Что, малыш?

– Жжется!

– Так передвинься.

– Я не могу, – жалобно сообщила та. – Господин Джиакомо приказал сидеть здесь. Иначе пилить будет.

Блузка вспыхнула и затрещала. Танечка ойкнула и принялась лупить ладонями по горящей ткани. Получалось у нее это мило и бестолково – как и все, что делают юные кавайцы.

– Зачем тебе словарь, Танечка? – спросил Ириней. – Ты ведь все равно не понимаешь ни полбуквы.

– Мама приказала. Говорит: ты у меня глупая, доча, хоть так ума наберешься. Маму ведь надо слушаться, правда?

– Правда. А еще надо слушаться меня и господина Бата. Сиди смирно и не вертись.

Кавайка стиснула кулаки, в глазах ее выступили слезы.

– Отдай зеркальце!

– Я еще не закончил объяснять. Я не рассказал, как тюр-реализм создает эстетику побегов.

– Побегов? – Танечка вцепилась пальцами в сиденье стула. – Да, побегов… – Она вскинула на Иринея умоляющий взгляд: – Ир… ты меня не выдашь?.. Я на охрану… а ключ от камеры в пудренице забыла! Джиакомо… пилить будет…

Север резко увел зеркальце в сторону. Луч спрыгнул с обугленного пятна на блузке и расплылся, потеряв жалящую остроту.

– Танечка, – приказал Север, – немедленно за эскулапом!

– Я не могу! Я должна…

Глаза охранницы закрылись. Кавайцы народ выносливый – они способны на многое такое, что другим людям покажется чудом. Однако регенерировать не умеют.

– Я не могу, – пробормотала Танечка. – Ириней, мне нельзя… я же охраняю! Господин Бат…

Узник сунул руку в кипящую плазменную струю. Заголосили сирены контрольных систем.

– Господин Ириней! Что случилось?

Из-за кулис выглянула высокая, очаровательно нескладная девушка в розовом. Огромные глаза, крохотный кукольный нос, торчащие черные косички – если бы не они, их обладательницу и Танечку можно было счесть близняшками.

– Лисенок, дуй за эскулапом! Одна нога здесь, другая там. Танечке плохо.

– Что с ней?!

– Она забыла ключ от моей камеры. Теперь ее жжет совесть.

Кавайка сделала круглые глаза. В день сорокалетия она вспомнит свои детские приключения и ужаснется: какой глупой она была! Но сейчас ничто не вызывает у Лисенка сомнений. Да и у Танечки тоже.

– Ириней, я плохая? – всхлипнула Танечка. – Я плохо тебя стерегу?

– Ты прекрасно меня стережешь. Видишь: мне не удалось убежать.

Ириней с грустью смотрел на каваек. За те неполные полтора месяца, что он провел в «Цирке Макабр», в его голове родились десятки планов бегства. Ни один не удалось воплотить в жизнь. Кавайки везучи; всякий раз они допускали одну из своих милых оплошностей, после чего все шло кувырком.

– А Джиакомо? Вдруг он узнает?!

– Не узнает, – покачал головой узник. – Его голова занята другим.

И правда, Джиакомо Бата волновало другое. До Дня Всех Жизней остались считаные недели, а число конкурентов при дворе его величества оставалось чудовищным. По напряженности интриг Версаль оставлял далеко позади и Лигу Доминионов, и хеадбол, и Подиум Модели Человека. Повара, комедианты, декламаторы стихов и торговцы компьютерными играми – все они сражались за внимание Людовика XI Многоживущего и его сына.

Речитативом прогремели шаги. В зал влетел Марио Пьяче, один из четырех постоянных актеров «Макабра». Парню было не больше двадцати пяти, но перенесенные геном-трансформации, казалось, вытравили из него все человеческое. Когда-то он считался красавцем, но после встройки актерского импланта перестал следить за мимикой. Выражения лица актера менялись лишь во время игры – и менялись виртуозно, надо признать. Кто бы из последователей Станиславского не отдал душу за его умение плакать и смеяться в нужный момент! Все же остальное время губы и глаза парня двигались вразнобой, как бог на душу положит.

– Вас! Всех! – выкрикнул Пьяче. Левая половина лица его расплылась в улыбке, в то время как правая злобно скалилась, вращая глазом. – К Джиакомо! Будет это… слово забыл. Большой диагноз?..

– Смотр? – хором воскликнули кавайки.

– Да, смотр. Собрались эти… забыл…

– Король с сыном?!

– …и советник по этой… еще бактериологическая бывает…

– Культуре, – подсказал Ириней. – А скажи, дружочек, кто еще из комедиантов присутствует?

– Господин Мак-Лоун и госпожа Волопегея. – Пьяче зажмурился и высунул язык.

Лисенок отвернулась. Ей чаще других приходилось работать в паре с Пьяче, и Север не без оснований подозревал, что кавайка влюблена в искалеченного актера.

– Что еще приказал Джиакомо?

– Забыл… Господи… – В глазах Пьяче блеснула искра озарения. Впрочем, она могла и не относиться к словам Бата. – Вроде бы… Лисенку одеть ее дружка…

– Надеть. – Ириней поморщился. – Надеть, не путай, Марио.

– Да, надеть… А еще забрать Иринея и Гадкого Пятиклассника. Всю труппу, в общем… И на главную арену… шагом? Нет… этим…

– Бегом.

– Верно. – Пьяче потер лоб. – О боги!.. Все забыл…

…О том, что случилось с памятью Марио, рассказывали разное. Одни говорили, будто он вспомнил все свои предыдущие жизни и безнадежно запутался в них; другие – будто он отдал память дьяволу в обмен на талант. Третьи были уверены, что актерский имплант чересчур требователен к конфигурации мозга и забирает все ресурсы.

Так это или нет, но ролей Марио никогда не забывал.

За это ему прощали все.

Глава 3

В ПОГОНЮ!

Ласковый майский ветерок закручивал над асфальтом пыльные смерчики. Пахло сиренью и кипарисами; в парке малышня кормила крошками воробьев и крохотных сине-зеленых попугайчиков.

С погодой Вельке и Та повезло. Вернее, с днем повезло: еще в четверг синоптики отбили штормовой фронт к океану. На Креси климат-контроль не поддерживался, и потому лето начиналось в июле, а заканчивалось в первых числах августа. «Апрель да май – до свидания, зима», «Август февраля не слаще», «Май-то май, да шубу не сымай», «Пережорка лишние лапы растит – зиме новых месяцев добавится». Такие вот народные приметы и пословицы.

Но Лувр не Креси. Китель по местной жаре выглядел непривычно. Прохожие оглядывались на Вельку, улыбались. Патруль спросил документы. Увидев берсальерский жетон, патрульный офицер, крупнолицый веснушчатый парень, уважительно присвистнул:

– Креси? Это у вас там что-то случилось?

– Ага. Пандемия, пережорки мутируют.

Тая хихикнула. Патрульный отдал жетон и сообщил:

– Все в порядке, можете идти. И вот что, ребятки… – Офицер со значением посмотрел на Вельку. – Тут эмкаушники поблизости ошиваются. Нам неприятности не нужны. Тебе, парень, тоже – у тебя, я смотрю, билет на лайнер. А юнги – народ бузовый, да и много их.

Велька со значением посмотрел на Таю: что я говорил? Та оживленно закивала:

– Хорошо. Мы поняли, господин офицер, – затараторила она, – так и сделаем. Обязательно! А куда они идут, скажите, пожалуйста?! Чтобы мы совершенно-совершенно случайно на них не наткнулись?!

Патрульные переглянулись сочувственно. Один из них махнул рукой в сторону реки.

– Спасибо огромное! – Девчонка потянула курсанта за рукав. – Просто пребольшущее вам спасибо!

Через несколько шагов, она сорвалась с места и помчалась в указанную сторону. Вельке ничего не оставалось, как бежать следом.

Бежали они недолго. Скоро Та остановилась, да так резко, что Велька едва не сбил ее с ног.