Здравствуй, земля героев! - Влад Силин

У Вельки своей зоськи не было: свинец на дороге не валяется. Добыть его можно было из набора «Юный инженер». Пацаны курочили игрушечные аккумуляторы, выламывая пластиковые рамки с драгоценными свинцовыми решетками, потом уходили на дальний конец Острова плавить добычу.

Тогда-то и случилась эта история… Вместо обещанного на день рождения «Юного инженера» отец подарил набор обучающих мультимедийных программ по военной истории. Хорошие программы: с ролевыми сценками, со всеми битвами древности от Пунических войн до Конфликта семидесяти парсеков. Часть возможностей открывалась после дополнительной регистрации. Их генерал Шепетов обещал дать, когда его сын начнет учиться и станет достоин памяти брата.

Вот тогда-то Велька и забился с горя под пальму.

– Смотри, смотри, входит! – испуганно зашептала Тая, прижимаясь к Вельке. – Ой! Я же обещала – дома, с теткой… Что будет!..

От Таи пахло одуванчиковым молоком и самую капельку жасмином. И еще как-то особенно по-девчоночьи. Рядом с ней хотелось быть сильным и уверенным, как Джек Наваха из фильма «Не бойся, ты со мной».

– Тсс! – успокаивающе прошептал Велька. – Тихо. Все в порядке, смотри!

Сквозь листву виднелся переливчатый бок мундира. До курсанта донеслось:

– Смотрю в небо, Майя.

– Смотрю в небо, команидор. Наконец-то я вас дождалась.

Велькино сердце подпрыгнуло. Асурское приветствие! И обращение «команидор» – не вспомнить где, но он его определенно слышал. Не обращая внимания на испуганное шипение Таи, мальчишка пополз к краю кадки.

Так и есть! Шпионка вышла навстречу офицеру.

– Долго ждали, Майя? Пусть меня простит богомол, а не вы. Я опоздал, и нет мне прощения.

– Оставьте, команидор, – отвечала великанша. – Я могу ждать сколько потребуется. Давайте зайдем в «Котлету котлет», я съем что-нибудь.

– Вы имели в виду «Котлету вечности»?

– А в чем разница?

Над пальмой завертелся рекламный значок «Ессентуколы». С мультяшным чпоком из пола выскочили голографические горы и секвойи. Ударил фонтан, и оперная дива в кокошнике запела:

Дивный вкус освежит мое небо:Витамины, фторидные соли.Вкус блаженства, любви и свободы —Несравненная «Ессентукола».

Забыв об осторожности, Велька высунулся из-под пальмы.

– Боюсь, вы будете разочарованы, – услышал он.

– Не думаю. Я сделаю западное лицо, ладно? Мне приходилось есть даже кры…

Конец фразы потонул в гомоне рекламы. Велька решил, что пусть это будет слово «крыс». Он толкнул девочку локтем:

– А эта… в белом… Твоя тетка, да?

Тая помотала головой:

– Нет, что ты! – сообщила она испуганно. – Я ее даже не знаю. Алексей Семенович сказал, что на полигон едет. Думаешь, чего я в город-то утекла?

Тут разговоры пришлось прекратить, потому что парочка направилась в «Котлету вечности». Подслушивать стало труднее. Хорошо хоть, реклама закончилась. Аленыч подошел к стойке ресторана и купил асурское национальное блюдо реблягу-аши. Что это такое, словами объяснить трудно, но название говорит само за себя.

– Фу, гадость какая, – сморщилась Та. – И она это есть будет?

Оказалось, с большим удовольствием. Кроме реблягу-аши, повар принес небольшую деревянную шкатулку. Майя показала ее офицеру и принялась что-то объяснять.

– Может, она асур? – спросил Велька.

Девчонка хмыкнула:

– Ага. В следующем рождении будет. Когда тетка Фрося узнает, что Семеныч ей реблягушек покупа… Ой!

– Что?

Тая не ответила. С перрона выходили мальчишки в незнакомой курсантской форме. С первого взгляда ясно: военные, но ни на берсальеров, ни на кадетов не похожи. Тая смотрела на них отчаянными глазами.

– Все… – прошептала она.

– Что все?

– Я их упустила!..

– Да кого же?

Вместо ответа девочка шмыгнула носом. На руку упала горячая капля, и Велька испугался:

– Ты что, ревешь? А ну прекрати!

К счастью, вновь включилась реклама, и Тайкины всхлипывания никто не услышал. Пока Велька неумело утешал девчонку, Алексей Семенович и Майя расплатились и ушли. В окно было видно, как к платформе прибыл «Левиафан» – огромный, горбатый, в золотой чешуе. На нем парочка и уехала.

– Ну все… – протянула Та, провожая «Левиафана» взглядом. – Спасатели, блин. Шлюпки на воду… Ох, как я все испортила…

– Да что случилось-то?

– Я должна была проследить кое за кем. И предупредить наших. А теперь все, я их упустила… Тиллю конец.

– Ты о тех мальчишках? В форме?

– Ага.

– Так давай их догоним! Вряд ли они далеко ушли. Город я знаю, куда они могли направиться – догадаюсь. Это же просто.

– Правда?! – Тайкино лицо просветлело. – Ой, спасибо тебе! Только подожди, я позвоню кое-кому. Я быстро.

Тая достала из сумочки опаловый браслет-мобилку и отщелкала номер.

– …Ага, Дим, – донеслось до Вельки. – Да. Уже… Ну не знаю я! Честно. Ждала, ждала… Ага. Дим, я не знаю! Это ваши дела, военные.

Во время разговора Велька деликатно смотрел в сторону. Времени много, думал он, целых четыре часа. Найти этих пацанов, вернуться… Виттенберг – город небольшой. А оставлять девчонку в беде – ой, нехорошо!

Спрятав браслет, Тая легонько похлопала Вельку по плечу:

– Все, идем. Меня сняли с поста.

Глава 2

ЗВЕЗДА «ЦИРКА МАКАБР»

От Лувра до Версаля – пятьдесят четыре парсека и пропасть культур. Любой хоть раз побывавший на Версале-3 сказал бы о планете одно: тяжело.

И дело тут не в гравитации.

Что тяжесть?.. Быдло привыкнет, а во дворце его величества Людовика XI Многоживущего работают гравикомпенсаторы. Планету населяют господа сурового нрава: беглые герои, отставные военные, шпионы и каторжники. А еще… нет, пиратов здесь быть не может. В доминионе людей пиратство лет уж триста как искоренили.

Но над полюсом парит дворец Людовика Многоживущего. К нему швартуются корабли сомнительной прописки и неясных функций. Дела с их хозяевами случаются выгодные и интересные, вот только шумные очень.

Скоро День Всех Жизней и совершеннолетие сына Людовика – наследника Даниэля. В предвкушении праздника ко двору Версаля собираются шуты, мимы, комедианты и директора цирков. В их толпу затесался Джиакомо Бат, хозяин «Цирка Макабр».

А знаете ли вы, что означает это слово?

Макабр – танец смерти.

В Средневековье любили изображать императоров и пап танцующими вперемежку со скелетами. Означало это бренность всего сущего, иллюзорность бытия. Ныне же слово «Макабр» обрело иное значение, не менее жуткое, чем прежнее.

Призрачные занавеси трепетали, словно паруса «Летучего голландца». Скелеты декораций сгрудились в углу зала. Наметанный глаз с ходу отыскивал самые популярные: «Трамвай запретного маршрута», «Песочницу», «Красное пианино с черной рукой». Помост сцены обрывался в пустоту, дальше начиналась декорация «Смертельная бесконечность». Тень от нее пересекала застеленный ковролином пол, краешком касаясь тюремной капсулы. Когда свет ламп потускнеет и тень размоется серым пятном, настанет четыре часа – время репетиций.

Время, которого боятся все обитатели капсул и клеток.

Актриса Танечка скорчилась на стуле. Иринею из его камеры были видны лишь две толстые белые косички, край короткой юбочки да матросский воротничок. В руках охранница держала книжку. Скорее всего словарь – на посту Танечка не читала ничего другого.

Сама она называла это «повышать культурный уровень».

– О чем читаем? – поинтересовался Ириней.

– С заключенными разговаривать запрещено, – не отрываясь от книги, буркнула Танечка. И добавила насупленно: – А читаю я об искусстве. Правда, интересно? И с Лисенком будет о чем поговорить.

Танечка и Лисенок, актрисы-охранницы, были родом с четвертой планеты системы Кавай. Одна прожила на свете тридцать пять лет, другая – восемнадцать, но разницы между ними Ириней не замечал – ни по внешности, ни по стилю мышления. Дети Кавая взрослеют поздно. Из подросткового возраста они сразу перескакивают в зрелость, а до того времени почти не меняются.

Охранница повернула стул так, чтобы сидеть лицом к узнику:

– Не понимаю… – пожаловалась она. – Слова знакомые, а вот не складываются. Ириней, что такое тюр-реализм?

– Это просто, Танечка. Когда заключенный от безделья мается – вот как я, например, – он обустраивает свою камеру. Компьютер слепит из хлебного мякиша, таракана домашнего заведет… Ковер из трубок санблока сплетет.

Танечкин лоб пошел складками:

– Все равно не понимаю… Ты хорошо говоришь, не как в книжке. А все равно тут, – она коснулась пальцами висков и наморщила нос, – словно затычки вставлены.

– Дай зеркальце, объясню.

– Зеркальце? – Танечка широко распахнула глаза. – А вернешь?

– Обязательно.

Ириней Север знал толк в тюр-реализме. Санблок он отгородил ширмой с павлинами. На окно приспособил телекоммуникационный выход канала «Дискавери» (звук пришлось отключить и рободиктора отфильтровать, но зато камера одним окном смотрела в джунгли). Танечка и Лисенок помогали ему как могли. Когда по своей воле, когда нет… каваек несложно убедить в чем-либо: они доверчивые.