ДНИ ПОРАЖЕНИЙ И ПОБЕД - Егор Гайдар

Становится все более очевидным, что социалистическая индустриализация по природе влияния на экономическое развитие подобна допингу в спорте: позволяет на какой-то отрезок времени форсировать темпы роста, но ценой разрушения саморегулирующих функций организма.

Кризис социалистического накопления, порожденный исчерпанием ресурсов обескровленной pocсийской деревни, сглаживается на какой-то срок открытием богатейших нефтегазовых месторождений Западной Сибири. Именно они создали иллюзию благоденствия и стабильности брежневской эпохи и позволили на какое-то время отложить решение проблем коренной реорганизации социально-экономической структуры. Но с начала восьмидесятых стало очевидно, что эта кислородная подушка иссякает. Наиболее богатые месторождения вступают в фазу падения добычи и требуют новых, все более масштабных капитальных вложений. Доля топливно-энергетического сектора в структуре инвестиций постоянно возрастает, а за счет чего ее наращивать – неясно. Изуродованная социальная структура деревни как сквозь песок пропускает капитальные вложения, направляемые в этот сектор, их отдача минимальна, а по многим направлениям – просто нулевая. Мало-мальски удовлетворительное продовольственное снабжение Москвы, Ленинграда, закрытых городов поддерживается, в первую очередь, за счет импортных продуктов.

Все более отстает от лучших мировых образцов машиностроение, доля его в экспорте на конвертируемую валюту составляет лишь три процента. Растет износ основных фондов на транспорте. Далеки от современного мирового уровня нефтехимия, химия, усугубляется технологическая архаичность металлургии. Долгосрочные прогнозы говорят о неизбежном падении темпов экономического роста, напрашивается вывод, что эти темпы в недалекой перспективе снизятся до нулевой отметки, а то и до отрицательных величин.

Становится совершенно очевидным, что, не запустив рыночные механизмы, принципиальных проблем советской экономики не решить: без глубоких рыночных реформ кризис ее будет углубляться и раньше или позже, но неизбежно перейдет в острую форму. Очевидно и то, что поворот на последовательно рыночный путь развития невозможен по политическим мотивам. Как выйти из порочного круга?

Убеждаюсь, что в данной ситуации простых решений нет. Видимо, единственно возможный осмысленный путь – попытаться сформировать предпосылки постепенного эволюционного поворота экономики на западный путь развития. И сделать это до того, как социалистическая экономика войдет в фазу саморазрушения. Иными словами, цель-минимум состоит в том, чтобы с наименьшим ущербом выйти из социалистического эксперимента, подталкивая власть в направлении постепенных рыночно ориентированных либеральных реформ, осуществляемых в рамках системы и, вместе с тем, создающих условия для радикальной системной трансформации.

Экономические реформы в Китае – безусловный образец для подражания, но, кажется, ту точку исторического развития, с которой они начаты, мы прошли уже в конце пятидесятых. В начале восьмидесятых так мягко свернуть на этот путь невозможно. Слишком далеко зашел склероз экономики. А значит, и процесс реформ пойдет существенно сложнее, чем в Китае. Очень интересна Венгрия с ее упорядоченными реформами, постепенно создающими базу рыночного развития. Но окажется ли советская политическая элита достаточно гибкой, чтобы свернуть на такой путь? Или ее косность, консерватизм проложат дорогу экономическому развалу, катастрофическому крушению режима, полномасштабной антикоммунистической революции в начиненной ядерным оружием империи?

Именно эти вопросы были для меня главными к тому времени, когда жизнь заставила прикоснуться на практике к самым серьезным альтернативам экономической политики советского государства.

ГЛАВА III

Комиссия для отчета • Борьба против "табу" •

"Коммунист " разбушевался. Донос • История

с "Шевроном " • Михаил Горбачев • Странный

Борис Ельцин • Программа "500 дней " •

Григорий Явлинский • Институт экономической

политики • Прогнозы грядущей катастрофы

К КОНЦУ 70-х – началу 80-х годов советской политической элите все в большей мере становилось ясно: что-то с системой управления нужно делать и, вместе с тем, ничего серьезного сделать невозможно. Несколько лет готовившаяся вторая попытка косыгинских реформ была зафиксирована в июньском (1979 г.) Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР "О совершенствовании хозяйственного механизма", после чего тихо скончалась в начале 80-х, почти никак не сказавшись на функционировании бюрократической экономики.

К моменту смерти Брежнева пакет нововведений в системе управления был практически пуст. Единственно существенное, что там еще лежало, – административная реформа цен. Но каждый раз, подходя к ней, партийное руководство останавливалось в страхе перед лавиной массового недовольства. Между тем крах геронтократического политбюро, череда похорон, получившая в народе название "гонки на лафетах", создали своеобразный политический вакуум, требовавший новых идей.

Более молодое поколение партийного и хозяйственного руководства, возглавляемое М.Горбачевым, хотело разобраться с тем, что происходит в экономике. Одним из шагов в этом направлении стало создание Комиссии политбюро ЦК КПСС по совершенствованию системы управления. Ее формальным руководителем был ветхий председатель Совета Министров Тихонов, но реальным мотором – динамичный, имевший в то время репутацию одного из наиболее энергичных лидеров хозяйственной номенклатуры Николай Рыжков, недавно назначенный секретарем ЦК КПСС по экономике. При Комиссии были образованы два органа: рабочая группа, куда входили ключевые заместители руководителей Госплана, Министерства финансов, Госкомитета по труду, Госкомитета по науке и технике, Госкомитета цен, Госкомстата, и научная секция, объединявшая директоров ведущих экономических институтов. Руководство научной секцией было возложено на директора нашего института академика Д.Гвишиани.

Часть представителей более консервативного крыла хозяйственного аппарата и партийных руководителей рассматривала все это как способ выпустить пар, создать видимость бурной деятельности. Но для лидеров новой генерации это был способ аккумулировать накопленный интеллектуальный потенциал, выработать документы, которые можно было бы использовать, когда верховная власть будет в их руках и свобода маневра резко расширится. Впоследствии Горбачев неоднократно вспоминал о десятках документов, подготовленных к моменту его назначения генеральным секретарем. Работа Комиссии политбюро по совершенствованию управления как раз и была одним из направлений формирования этого пакета.

Ключевой вопрос в любой бюрократической организации, будь то комиссия или комитет: а кто станет конкретным исполнителем? Есть колоссальное количество начальников, сановников, академиков, но они ведь, как правило, сами не пашут, их амплуа – давать указания. Поскольку же руководство научной секцией было, как уже говорилось, возложено на Джермена Гвишиани, то исполнение легло на отделы, возглавлявшиеся Борисом Мильнером и Станиславом Шаталиным, и в первую очередь на нашу лабораторию.

Указание политбюро ЦК КПСС по тем временам было волшебным словом, открывавшим любые двери. А потому наши возможности получать реальную информацию о состоянии народного хозяйства и протекающих в нем процессах резко расширились. Мы как бы стали причастны к властной элите, разумеется, в качестве ее научного, обслуживающего аппарата.

Хорошо помню свое первое знакомство с управленческими традициями и практикой поздней социалистической эпохи. В самом начале 1985-го с группой чиновников, направленной ЦК КПСС и Советом Министров СССР, выехал в Минск для проверки хода так называемого крупномасштабного экономического эксперимента в Министерстве легкой промышленности Белоруссии. Комиссия начинала работу в 8 утра. Сменявшие друг друга представители ЦК Компартии и Совета Министров Белоруссии начинали произносить тосты еще за завтраком, и эта веселая жизнь продолжалась до ужина, когда уже просто грех не выпить на сон грядущий. Впрочем,| надо признать, что к моим попыткам получить какие-либо данные по эксперименту белорусские хозяева относились вполне снисходительно: ну понятно, парень из науки, надо же ему хоть что-нибудь писать в отчете.

Наряду со всей этой в чем-то даже любопытной суетой шла и работа в высшей степени важная. Пожалуй, наиболее серьезным документом, вышедшим из научной секции Комиссии, стала "Концепция совершенствования хозяйственного механизма предприятия", подготовленная по заданию Рыжкова. В довольно большом, 120-страничном, документе обозначались основные направления возможной экономической реформы в масштабах Союза. К работе над ним, помимо сотрудников нашей лаборатории, привлекли молодую команду ленинградских экономистов, в которую входили Анатолий Чубайс, Сергей Васильев, Сергей Игнатьев, Юрий Ярмагаев и другие. Для них сам факт привлечения к работе по линии Комиссии политбюро был своеобразной индульгенцией, защищающей от возможных серьезных неприятностей, ведь Ленинград в те годы славился идеологической кондовостью.